Галина Романова - Последняя ночь с принцем Страница 15

— Вкусно, — извиняющимся тоном пробормотал он, алчно поглядывая на недоеденный кусок свиной рульки, обложенной запеченными овощами. — Мне не всегда удается так вкусно покушать.

— Жена не готовит? — без интереса спросил Роман, не зная, как удобнее подступиться к главной теме сегодняшнего вечера.

— Я не женат, тьфу-тьфу, — притворно ужаснулся Ваня и даже постучал веснушчатым кулаком по столешнице.

— Понятно… Жены нет, случайные подружки не готовят, в квартире сквозняки… — рассеянно пробормотал Баловнев, подливая себе и Ивану кагора.

— Почти угадали, только не в квартире, а в общаге. У меня там комната. Но все так: сквозняки, пыльно, холодно. А на случайных подружек почти совсем нет времени. — Иван пить не стал, поигрывая ножкой бокала. — Но хорошую еду уважаю, иногда позволяю себе поужинать в ресторане. Пельмени в пачках — они ведь тоже приедаются.

— Все приедается, Ваня. Поверь мне, все. Мне вот сейчас, например, приелось страдать и бояться, и я очень хочу найти эту мразь. Ты понимаешь, о ком я? — Баловнев откинулся на спинку стула и выжидательно уставился на гостя.

Иван напрягся, что не прошло незамеченным хозяином, и немного поскучнел. Несколько раз глянул на часы, наморщил лоб, словно пытался вспомнить о запланированных и на время отложенных делах. Потом осторожно поинтересовался:

— Не понимаю, а при чем тут я?

— Когда начиналось следствие, ты задавал мне очень интересные и весьма неординарные вопросы.

Вот я и подумал… — Баловнев нарочно сделал паузу, давая время смутившемуся Ване хорошо подумать, потом закончил со значением:

— Может быть, тебе что-то известно, что неизвестно мне, Ваня?

— А что мне может быть известно?! Что такого я могу знать, если я вообще приезжий?! Если вы сами чего-то о себе не знаете, то уж я!..

— Ваня! Посмотри на меня, дорогой. — Баловнев перегнулся к нему через стол и, вдруг выбросив руку вперед, поймал парня за измятый воротник несвежей рубашки. — Я ведь могу быть очень благодарным, а могу и не очень… Ты же молод, неискушен, тебе трудно понять что-то в этом страшном алчном мире, хотя у нас с тобой не такая уж огромная возрастная разница. Но, поверь мне, я много знаю об этой жизни. Очень много! И знаю, как становятся баловнями судьбы, и наоборот. Ты что же, хочешь всю свою жизнь прожить в холостяцкой общаге?

Ваня судорожно дернул шеей и отчаянно замотал светло-русой головой.

— Вот видишь, умница! А другого пути к финансовому процветанию, как помощь ближним, у вашего брата милиционера нет. Либо оборотни в погонах, либо побирушки, облеченные властью и совестью, либо люди с понятием. Я не прошу тебя изменять своему долгу. Я просто прошу помочь. Тебе же что-то известно, так?

Иван кивнул, соглашаясь. Отстранился настолько, чтобы рука Баловнева безвольно соскользнула на накрахмаленную скатерть, и пробубнил:

— Что я знаю… Что я знаю, известно всем… Это так, сплетни… Глупые бабьи домыслы, правды в которых один к сорока.

— И все же!

— Ну.., не соображу, стоит ли даже говорить об этом…

Иван все еще колебался, все еще боролся с желанием выскользнуть из-за стола, раствориться в вечерних сумерках и забыть и о Баловневе, и о его просьбе. Правда, просьба мало таковую напоминала, больше походя на требование. Но… Но упоминание о возможной помощи со стороны Романа Ивановича не могло не воодушевлять:

Суть просьбы-то была пустяковой на первый взгляд. Ну поделится он с Баловневым тем, что ему стало известно, и что с того? Он же — Баловнев-то этот — не может знать или догадываться, что Ивану пришлось нарушить некоторые правила и покопаться в архиве и еще снять ксерокопии некоторых документов. Не знает! И совсем не догадывается, зачем Ваня все это проделывал. И не узнает никогда.., может быть. Нет, точно не узнает. На него собирать досье Иван уж точно не станет. Так, кое-какие мелочи приберег до случая. Вот он и представился, случай-то…

— Вы должны были помнить, км-мм… — Ваня вдруг закашлялся под тяжелым проницательным .взглядом Баловнева. — Ну, может, и не должны, но помните… Два года назад глубокой ночью неизвестным был совершен наезд на молоденькую девушку.

Ей было.., было ей, кажется, шестнадцать лет.

— Вопрос! — Роман поднял правую руку, будто школьник. — Что делала шестнадцатилетняя девушка глубокой ночью на улице?

— А вот этого я не знаю! И теперь уже, наверное, никто этого не узнает никогда.

— Почему?

— Да потому, что она умерла. Два года после этого ДТП она пролежала в коме или парализованная, точно не могу сказать. А не так давно умерла.

— Та-ак… — Баловнев ненадолго задумался, теребя подбородок. — Стало быть, девушка?

— Ага!

— Шестнадцатилетняя?

— Точно!

— Нет, я не в курсе, Ваня. Даже и не слышал. — Баловнев со вздохом развел руки в стороны. — Ни про девушку, ни про глубокую ночь, ни про наезд той ночью. Ничего мне об этом неизвестно!

— А ведь должно быть известно. — Иван вкрадчиво улыбнулся.. — Потому что, по слухам, это были вы.

— Что — я? — Баловнев даже не сразу понял, до него совсем не дошел смысл оброненной как бы вскользь простенькой короткой фразы. — Что я, не понял?

— По слухам, это вы ее переехали. Переехали и скрылись с места происшествия, Роман Иванович. — Иван будто бы опустил глаза, но, следуя заложенным природой навыкам, исподтишка наблюдал за хозяином дома.

— Что??? Я??? Да ты с ума сошел???

Изумление было вполне искренним. И тянуло на пять баллов. Даже на пять с плюсом тянуло. Но Иван, хоть и отработал в органах не так много, повидал немало таких вот искренних, изумленных и несведущих: видеть не видел, вроде бы знать не знаю. А пальчики нашлись. И след от протекторов тоже. И даже краска автомобильная была идентифицирована. Но… Но, как известно, чего нельзя купить за большие деньги, можно купить за очень большие деньги, и чего нельзя купить за очень больше деньги, можно купить за.., ну, и так далее.

По слухам, Баловнев купил следствие. Иван этим слухам не удивился. Чему было удивляться, он и сам сейчас занимался не совсем правомерными действиями. Жить всем хочется. И по возможности не в общежитии, а где-то еще. Следователя, что вел дело, Ваня пробил. И почти не удивился тому, что тот купил себе квартирку спустя полгода после закрытия дела и сдачи его в архив. Все там было гладко и профессионально. И всему нашлось объяснение.

В нашем продажном мире нет ничего невозможного, это Ваня знал тоже. Единственное, в чем его уверенность не могла поколебаться относительно неподкупности, так это то, что ни за какие деньги нельзя купить бессмертие. Никто и никогда себе еще этого позволить не смог. Никто! Купить девушке жизнь Баловневу не удалось. Себе свободу он выкупил.

Причем выкупил на выгодных для себя условиях: никакой огласки, никаких преследований властей, никаких претензий со стороны пострадавших. Но…

Понаблюдал тут Ваня за отцом умершей девушки как раз в канун похорон Насти Баловневой. Понаблюдал и уже через полчаса готов был надеть на него браслеты. Но предъявить ему обвинение, не предъявив его Баловневу, было невозможно. Одно цеплялось за другое, и вытекало из него, и намекало на зловещее продолжение.

А Роман Иванович с чего-то артачится и не хочет признавать очевидных фактов. Не в его интересах уходить в такую глухую несознанку. Им сейчас было бы выгоднее сотрудничать, а не пытаться мудрить и упражняться в актерском мастерстве…

— Мне нужна фамилия той девушки, — обронил спустя какое-то время Баловнев, барабаня пальцами по столу и упорно изображая непонимание. — Обещаю быть предельно осторожным.

— Фамилия? — Иван наморщил лоб, будто бы пытаясь вспомнить, хотя знал все наизусть, и фамилию, и адрес, и даже то, в какой клинике и у какого педиатра та наблюдалась ребенком. — Фамилию точно не помню… Надо бы порыться в бумагах, уточнить…

Баловнев понял его сразу. Полез в карман и выудил оттуда заранее приготовленную стодолларовую купюру.

— А так? Вспомнишь?

Оно того стоило и, отправив деньги в карман своих штанов, Иван, не моргнув глазом и не покраснев веснушчатым лицом, проговорил:

— Саввина… Саввина Надежда Витальевна. На момент дорожно-транспортного происшествия ей исполнилось шестнадцать лет. На момент смерти, соответственно, восемнадцать.

— Адрес вспомнишь? — Баловнев снова потянулся за деньгами.

Адрес Иван тоже вспомнил, и тоже за сто долларов. Потом он, наскоро покончив с содержимым своей тарелки, поспешил проститься.

В целом встречей он остался доволен. Лишнего он ничего не сказал. Те сведения, что он сообщил Баловневу, Роман Иванович мог почерпнуть у торговок семечками на местном базаре, причем абсолютно бесплатно. Ну, а уж коли решил раскошелиться, никто не против.

Все остались при своих. Все было в абсолютном порядке. Почти…

Ивану все же не давало покоя ощущение, что его очень умело только что водили за нос. С одной стороны, неплохо провел вечер, с пользой для кошелька и желудка, а с другой…