Екатерина Черкасова - Бедная богатая девочка Страница 15

и его машина темно-синего металлика. Сима закомплексованно поежилась, представив себя рядом с ним со стороны. Ее бежевая старенькая "девятка" была изрядно заляпана февральской грязью, так же как и ее ботинки

на гусеничной подошве. Кожаную курточку после падения с дерева

она так и не зашила, а на штанине джинсов отчетливо виднелся поперечный

след от грязного порога автомобиля.

"Ну и черт с ним, - подумала Сима, - не на свидание

же я приехала".

Казалось, парень совершенно не был смущен. Он распахнул перед ней дверцу машины и пригласил сесть. Она обернулась на свою боевую подругу и в нерешительности повертела в руках ключи. Сергей поймал ее взгляд:

- Здесь неподалеку есть американский бар. Поехали, выпьем по чашечке кофе. К сожалению, нам обоим нельзя ничего крепче, - мягко улыбнулся он, а потом я вас верну сюда, на стоянку.

Не разговаривать же в машине?

Сима плюхнулась на упругое кожаное сиденье машины, немножко

позавидовав ее владельцу. Наверное, тоже сынок "новых русских", как и Вика. Сергей захлопнул дверь, и машина немедленно потребовала пристегнуть ремни.

- Пристегнитесь, пожалуйста, - извиняющимся тоном

попросил Сергей.

В баре в это время было пусто. Бармен за освещенной стойкой

лениво протирал бокалы и развешивал их по специальным гнездам у себя

над головой. Не очень громко пела Уитни Хьюстон, что Сима

посчитала хорошим знаком. Парень усадил ее на диванчик, а сам

устроился напротив. Официант принес меню и положил его перед Симой.

Та пролистала его и отложила. Простенькие орешки стоили триста

рублей, а стакан минеральной воды - сто. До кофе она не добралась. Наверняка стоит целую стипендию, которую Сергей получает в университете.

Сергей уловил ее смущение:

- Серафима Григорьевна, я страшно голоден, а они готовят

сносные куриные крылышки по-мексикански. Вы любите мексиканскую кухню?

- Ну... - неуверенно протянула Сима,

наверное.

Когда она доедала острейшие, перченые, хрустящие куриные крылышки, она уже знала наверняка, что любит мексиканскую кухню.

- И два кофе эспрессо, - заказал Сергей.

После съеденного Симу клонило в сон, и для того чтобы вести разговор, ей надо было сосредоточиться.

- Я представляю защиту Артемовой, Викиной мачехи,

сказала она, сочтя, что представиться адвокатом в данном случае выгоднее, чем следователем.

- Странно, мне казалось, что вы следователь прокуратуры.

- Кто-то ошибся, - коротко пояснила Сима.

- Так что же вы хотели у меня спросить?

- Мне сказали, что вы встречались с Викой.

- Громко сказано, встречался, - с горечью сказал

Сергей. - Она мне нравилась с первого курса: стройная, экзотичная, в ней есть что-то восточное. И в то же время холодная, недоступная. Улыбается тебе, а ты не уверен, что именно тебе. Смотрит на тебя, а как будто сквозь тебя. Вы вообще с ней знакомы?

- Пока нет.

- Я постарше всех, армию отслужил. Приехал в Москву

из Рязани, жил в общежитии. Одни джинсы, кроссовки, курточка китайская с рынка. Разве подойдешь к такой? Все знали, что ее отец - крупный бизнесмен, да это и было сразу видно. Правда, она не задавалась, нормальная девчонка, даже помогала мне по английскому. Но разве такие деньги скроешь? Они в мелочах, в привычках, особенно если человек жил так с детства. Комплексовал я страшно. Даже мечтал, чтобы ее отец разорился, чтобы она стала как все, как я.

Сима даже раскрыла рот от удивления.

- Но разве...

- Понятно, - рассмеялся Сергей, - вы решили, что

у меня тоже новорусский папа. А папу своего я даже и не знаю. Мать

с сестренкой в Рязани в доме барачного типа жили. Это потом я им квартиру нормальную купил, евроремонт, мебель и все такое. А я... Ну как вам сказать, попал в струю, что ли... Вам будет неинтересно, но, короче, это торговля ценными бумагами.

- А как же филологический? - не удержалась Сима.

- Я ведь с детства стихи писал, мечтал о Нобелевской премии по литературе... И до сих пор пишу, - стыдливо добавил Сергей. - Так вот, когда появились деньги, я приоделся, купил машину, квартиру, девчонки стали на шею вешаться. Я все ждал, когда она на меня внимание обратит. Вроде бы теперь я ей ровня! Кроме того, я же видел, что у нее никого нет. Знаете, это всегда сразу видно.

Сима промолчала, согласно покивав головой.

- Я понимал, что Вика чуть-чуть диковатая, что ли. Приручал

ее постепенно, мы даже с ней подружились. Я читал ей стихи, мы вместе ходили на выставки, ведь на дискотеку или в ночной клуб ее не затащишь. Я часто подвозил ее до дома, но она никогда не приглашала меня к себе. Максимум, что она мне позволяла, так это подержать за руку, так сказать, чисто по-дружески. Вы понимаете?

Сима очень даже хорошо это понимала. Правда, терпения кого-то приручать

у нее не хватало, обычно она выступала в стиле "Ну-ка марш в койку!".

Но это иногда все портило. Что ж, характер - это судьба, как сказала бы Марина Алексеевна.

- Так вот, за два года наши отношения не претерпели

никаких изменений. Выставки, парки, стихи, братский поцелуй в щечку. Она не знакомила меня со своей семьей, но я знал, что она очень привязана к отцу и ненавидит мачеху. Правда, за что, я так и не понял. Возможно, она слишком любила мать. Та умерла, когда Вика была еще ребенком. Однажды я спросил Вику, но она так странно повела себя, что я боялся об этом заговаривать.

- А в чем же странность? - поинтересовалась Сима.

- Знаете, она не рыдала, не кричала. Она так странно застыла, уставилась в одну точку, молчала. За десять минут она не изменила позу, не отвела взгляд, не сказала ни слова, не реагировала на мои слова. Затем пришла в себя и попросила отвезти ее домой. Больше мы об этом не говорили.

- А потом?

- А потом наши отношения вконец разладились. Я немного выпил, приехал к ней домой, кстати, впервые. Она открыла, нехотя впустила меня. Она была одета по-домашнему в какой-то легкий шелковый халатик, немного растрепанная, такая соблазнительная... Ну, я и потерял голову. Стал обнимать ее, раздевать прямо в коридоре. Она вырвалась, убежала в комнату. Я пошел за ней, на ходу снимая одежду... Ничего, что я все это вам рассказываю? - внезапно спохватился Сергей.

- Адвокат - это почти доктор, - заметила Сима, приглашая его к продолжению рассказа.

- Она увидела меня раздетым, закричала, закрыла лицо руками.

Я стащил с нее халатик, орал что-то вроде: "Долго ты меня будешь мучить?!" Тут с ней случилась истерика, она упала, каталась по полу, кричала что-то несуразное вроде: "Папочка, прости меня, прости!" Я испугался, быстро оделся, пытался ее успокоить, но она визжала и царапалась, звала отца, кричала: "Зачем ты меня бросил?!" Кто ее бросил? Может, неудачный роман лет в шестнадцать? Как вы думаете, а при чем тут ее отец? Больше мы наедине не встречались, так, только здоровались. Но я знаю, что у нее никого нет. Только она еще больше отдалилась, стала совсем одинока. У нее есть только одна подруга, Аня, они учатся в одной группе. Может, вам с ней поговорить?

Сима охотно записала координаты Ани и решила непременно с ней встретиться.

Сергей привез Симу на стоянку, как и обещал, и она пересела в свою

"девятку". Выворачивая круто руль, где-то на втором плане

сознания фиксируя противный хруст и размышляя о необходимости

замены шруса, Сима подумала:

"А действительно, при чем здесь ее отец? Надо будет обязательно

спросить у мамы".

* * *

Вика упорно не отвечала на телефонные звонки и призывы незнакомых людей поднять трубку. Единственный человек, с которым она могла бы пообщаться, ее подруга Аня, но она, казалось, избегала встреч. Обидчивая Вика выжидала, не желая звонить первой.

Аня была примерно одного роста и телосложения с Викой, но ее отличали длинные светлые волосы, прозрачная фарфоровая кожа и серьезные серые глаза, что делало ее похожей на тургеневскую барышню. Впрочем, она такой и была. Писала романтичные стихи, которые читала только Вике, ждала неземной возвышенной любви, рассуждала о смысле жизни и подсознательном стремлении человека к смерти. Вику иногда даже немного шокировало, когда Аня начинала говорить о выборе способа самоубийства, о красоте ухода из жизни. Правда, всерьез воспринимать это было невозможно. Между собой подруги называли себя Одетта и Одиллия, подчеркивая сходство и различие своей внешности и характеров.

Вика посмотрела на стену, на акварель, написанную под

влиянием Аниных стихов, которые были посвящены ей. Темно-серые и темно-фиолетовые лилии на стеклянном столе на фоне зеркала в множественных отражениях:

@STIH-1 = Невесомо скольжение,<R>

В зеркале черные лилии.<R>

Торжество отражения.<R>

Царство Одиллии.

Последнее время подруги встречались реже. Аня полунамеками

давала понять, что у нее появился мужчина, именно мужчина, а не какой-то

сопливый сверстник. В своей обычной манере она туманно и излишне романтично