Андрей Воронин - Проводник смерти Страница 15

Кофе зашипел и, пенясь, полился на плиту, погасив огонь. Татьяна встрепенулась и бросилась спасать то, что осталось. Осталось всего ничего как раз на одну порцию, которую по законам гостеприимства следовало отдать Вагину.

Татьяна перелила кофе в чашку, подавив очередную вспышку раздражения: она, оказывается, успела начисто забыть о своем некстати возникшем на горизонте воздыхателе. «Хотя, — подумала она, — это еще как посмотреть. Неизвестно, что было бы, если бы не он. Возможно, я сейчас сидела бы на заднем сиденье джипа с бледной физиономией и с ножом у ребер… и с чьей-нибудь волосатой лапищей на коленях. Что с того, что они хотели только попугать меня? Пугать тоже можно по-разному, не отказывая себе при этом в маленьких удовольствиях. Но все равно… Господи, как бы сделать, чтобы он поскорее ушел?»

Она поставила на небольшой плетеный поднос чашку с кофе, сахарницу и вазочку со слегка подсохшим печеньем и вернулась в комнату, невольно удивляясь тому, как тихо ведет себя обычно разговорчивый Вагин. Причина его молчания обнаружилась сразу: Вагин спал, запрокинув голову на спинку дивана и разбросав в разные стороны ноги в поношенных кроссовках. На журнальном столике перед ним поблескивала хромированными боками плоская, изогнутая по форме бедра полулитровая металлическая фляга. Когда Татьяна вошла в комнату, Вагин пошлепал губами и вдруг раскатисто захрапел. Похоже было на то, что, собираясь в гости, он порядочно нагрузился, да и здесь не терял времени даром.

Татьяна поставила поднос на стол, подвинув флягу.

Фляга легко поехала по гладкой поверхности стола и чуть не опрокинулась. Судя по всему, она была пуста.

Татьяна остановилась в нерешительности, не зная, что предпринять. Будить пьяного ей не хотелось, но еще меньше хотелось оставлять его здесь на ночь. Можно было, конечно, запереть спящего Вагина в квартире и отправиться ночевать к брату, тем более, что тот, уезжая в Тверь, оставил ей ключи от своего холостяцкого логова. «Кстати, — подумала она, — в его берлоге давно пора навести порядок. Может быть, так и поступим? А этот Ромео проспится, и наутро с ним будет гораздо легче разговаривать.»

Татьяна вздохнула и покачала головой: это решение никуда не годилось Даже если не принимать во внимание существование напугавшего ее несколько минут назад джипа, она все равно не могла позволить первому попавшемуся пьяному мужчине выжить ее из собственного дома. С какой это радости, спрашивается, она должна на ночь глядя ехать через пол-Москвы, да еще после такого веселенького дня? А вдруг Вагин проснется посреди ночи и уйдет, оставив дверь незапертой? Конечно, брать у нее, по большому счету, нечего, но воры теперь ничем не гнушаются…

Остатки теплых чувств, которые она еще питала к Вагину, окончательно улетучились, пока она стояла над распростертым на диване телом, издававшим острый запах коньяка и заливистый храп.

Татьяна склонилась над Вагиным, взяла его двумя пальцами за рукав и нерешительно подергала.

— Витя, — позвала она, — Виктор, проснись.

Вагин всхрапнул громче прежнего и вдруг задышал ровно и тихо, даже не подумав проснуться. Татьяна закусила губу и нахмурилась: в свои двадцать восемь лет она так и не приобрела опыта общения с пьяными, о чем до сегодняшнего дня ни разу не жалела. В мозгу ее молнией промелькнула дикая мысль о том, что сегодня ей как-то вдруг пришлось пожалеть об очень многих вещах: о выборе профессии, друзей, о том, что сама пригласила Вагина в квартиру и даже о том, что понятия не имеет, как выпроводить из дома пьяного гостя.

Чашка с горячим кофе неуместно курилась паром на журнальном столике. Над вазочкой с печеньем, сужая круги, заходила на посадку муха. Муха басовито и очень самоуверенно жужжала, и эта наглая тварь, наверняка исходившая своими мохнатыми кривыми лапками не одну помойку, окончательно взбесила Татьяну.

Весь этот безумный день, в течение которого мир, казалось, только и делал, что пинал ее ногами, вдруг разом навалился на нее. Напряжение сделалось невыносимым, и Татьяна, широко размахнувшись, влепила Вагину звонкую пощечину.

— Да проснись же ты, скотина! — закричала она, едва не сорвав голос.

Вагин вздрогнул и открыл глаза.

— А? — невнятно пробормотал он. — Чего это?

— Пей свой кофе, — сказала Татьяна, — и отправляйся спать домой.

Вагин поморгал на нее розоватыми с перепоя глазами с таким видом, словно пытался понять, куда его занесло и кто перед ним.

— А где я? — спросил он, подтверждая догадку Татьяны.

— О господи! — с чувством произнесла она. — Ну что же это за день такой сегодня? Ты что, вообще ничего не соображаешь? Ты у меня, ясно? И я хочу, чтобы ты выпил кофе, умылся и ушел домой.

— Выпил кофе? Умылся? Я что, прямо здесь ночевал?

Татьяна нахмурилась. Это было слишком даже для пьяного. Несколько минут назад Вагин вовсе не выглядел человеком, упившимся до потери сознания и провалов памяти. Вглядевшись в Виктора попристальнее, она заметила кое-что, вселившее в нее легкую тревогу: ей показалось, что в глазах Вагина мелькнула какая-то хитринка, словно тот решил разыграть ее смеха ради. «Если это розыгрыш, — подумала Татьяна, — то у парня серьезные проблемы с чувством юмора.»

— Перестань валять дурака, — сказала она как можно суше, — и выметайся. Я устала и хочу отдохнуть.

Сейчас вечер, а не утро, если ты действительно об этом забыл.

— Вечер? — задумчиво переспросил Вагин, садясь ровнее и бросая на Татьяну еще один хитрый взгляд, который ей очень не понравился. — Это хорошо, что вечер.

А то я прямо расстроился: как же это, думаю, — переночевал у девушки и ничего не помню?

Его глаза двумя верткими зверьками скользнули по фигуре Татьяны, ощупав ее с головы до ног, снова поднялись повыше и остановились на ее обтянутых нейлоном, бедрах. Татьяна невольно отступила на шаг, испытывая детское желание присесть и натянуть юбку на колени.

Похоже было на то, что защитник из Вагина получился аховый.

— Ну что, — по-хозяйски располагаясь на диване, сказал Виктор, — давай отдохнем, что ли?

— Витя, я тебя прошу: уйди. Я действительно устала.

Татьяна сама почувствовала, как жалко и неубедительно прозвучала ее просьба. Она пребывала в полной растерянности: такой поворот событий явился для нее полной неожиданностью. Она знала, что такая ситуация теоретически возможна, но до сих пор ей как-то удавалось избегать подобных положений. Ее подвело то, что Вагин был коллегой и приятелем Игоря, то есть, по понятиям Татьяны, человеком, от которого подобного поведения можно было ожидать в последнюю очередь.

— Так я же и говорю: давай отдохнем, — упрямо стоял на своем Вагин. Ну, иди сюда. Что ты, в самом деле, как маленькая? Не надо притворяться, что тебе это не нужно. Ты же красивая баба, в самом, можно сказать, соку, а ломаешься, как малолетка на школьном вечере.

Татьяна поспешно отступила еще на шаг, задев бедром край столика и расплескав кофе.

— Ты подумал, что скажет на это Игорь? — спросила она.

— А что он может сказать? Дело-то житейское. Он же тебе не муж и не отец! Он меня всегда поймет. И потом, мы ведь не станем ему ничего рассказывать, правда?

Несмотря на свой испуг, Татьяна поняла, что в этом Вагин прав: подумать было страшно — пересказывать весь этот бред Игорю. У него и без того хватает проблем, чтобы разбираться в сексуальных похождениях своей бестолковой сестры.

— Ну, в чем дело? — продолжал Вагин, передвигаясь на самый краешек дивана и протягивая вперед руку. Татьяна сделала еще один шаг назад и с чувством, близким к настоящей панике, поняла, что вот-вот упрется лопатками в стену — ее однокомнатная квартирка слабо напоминала танцевальный зал. Чем я нехорош?

Борода моя тебе не нравится? Сбрею, клянусь. Вот прямо утречком сбегаю в магазин, куплю бритву и сбрею.

Деньги у меня есть, квартира, машина… свободен, понимаешь, как горный орел. Не веришь? Могу паспорт показать. Ну, чего тебе еще? Жалко тебе один раз человеку навстречу пойти? Я, может, ночей не сплю, как глаза закрою, сразу ты мерещишься… Ты попробуй. Вдруг понравится, а?

— Витя, — с трудом шевеля губами, прошептала Татьяна, — что ты несешь? Ты думаешь, что говоришь, или вообще ничего не соображаешь? При чем здесь деньги и квартира? Что значит — попробуй? Ты что, пирожное мне предлагаешь?

— Говорят, это получше, чем пирожное, — осклабился Вагин и вдруг легко, без видимого усилия поднялся с дивана. — А что до денег… Не надо рассказывать мне, будто они тебя не интересуют. Одно из двух: либо тебя интересуют только они, либо ты вообще не баба.

— Значит, я вообще не баба, — стараясь говорить как можно тверже, отрезала Татьяна. — Твои деньги меня не интересуют. Так же, как и ты.

Ей пришлось отступить еще на шаг, и теперь она действительно уперлась лопатками в стену. Продолжая бессмысленно улыбаться, Вагин шагнул вперед и схватил Татьяну за руку пониже плеча. Она вдруг с ужасом поняла, что он действительно ничего не соображает и что в данном случае дело вряд ли ограничилось одним алкоголем. Она попыталась снова ударить его по лицу, но на этот раз он не спал и без труда перехватил ее руку, так сдавив запястье, что Татьяна невольно охнула.