Барбара Вайн - Львиная стража Страница 15

– Один! Тор!

Они не прибежали по первому зову. Не так уж они и хороши. Он позвал их снова, и Тор в сомнениях замедлил бег. Он позвал их в третий раз. Тор повернулся и побежал к нему, лениво, как собака в замедленной съемке. Пол дунул в свисток – предполагалось, что это должно быть своего рода тревожной кнопкой для собак, такой, которую нажимают, когда все пропало. Один – он, уткнувшись носом в землю, исследовал границу леса – встрепенулся и во весь опор понесся к нему.

– Хорошая собака! – Гарнет погладил по голове каждую. – Пора возвращаться, – сказал он.

Много ли от них будет пользы в случае необходимости? Он не раз слышал, как воет Один. Глухой лай Тора разносится не только по большому дому, его слышно и в коттедже, а вот у Одина низкий, похожий на волчий вой, достойный собаки Баскервилей. Однако Пол ни разу не видел, чтобы они скалились. Они видели от людей слишком много доброты и ласки, чтобы быть свирепыми. Во всяком случае, ему так кажется. Как узнаешь? Собаки всегда были дружелюбны к нему. Его отец всегда держал собак.

Но Полу всегда было интересно, какой эффект произведет его появление с этой парочкой на гостя, пришедшего с недобрыми намерениями. Пусть он и сын фермера из Восточной Англии, но выглядит он – об этом говорило и зеркало, и бывшая жена – как актер в роли унтер-фельдфебеля в антинемецком военном фильме. И собаки дополняют брутальный образ высокого, крепко сбитого бугая с круглой головой, острым подбородком, близко посаженными голубыми глазами, большим прямым носом и пухлыми губами. Светлые волосы он стрижет коротко, потому что их мало для другой стрижки, но от этого сходство с жестоким тевтонцем только усиливается.

Мы – не наша внешность, что бы там ни говорили мудрецы или пословицы. Пол давно пришел к этому выводу, глядя на своих норовистых учеников и видя, как какой-нибудь щупленький парнишка с томным взглядом поднимает бунт в классе или ломает своему однокласснику руку. Сам он, как ни странно, был абсолютно чужд жестокости как в методах, так и во вкусах.

Апсоланд нанял его именно из-за внешности. Гарнет был уверен в этом, хотя, естественно, ни слова на эту тему сказано не было. Его внешность, рост и сила перевесили такие очевидные недостатки, как отсутствие жены, семилетний ребенок и лучшее, чем у босса, образование. Нет, тот факт, что он учился в университете, на собеседовании не всплыл. Об этом вообще никогда не говорилось, вспоминал Пол, ведя собак к тропинке, которая огибала деревню и вела к задам Джаредз.

Апсоланд не желал знать, что представляла собой его прежняя жизнь. Он не попросил показать рекомендации. Жалованье, которое он платил, жалованье, превышавшее все пределы, на которые рассчитывал Пол, когда подавал заявление на должность, должно было обеспечить лояльность, безопасность на дорогах и, как он подозревал, готовность драться, если понадобится. Чего же они так боятся, он и его жена? Дом охраняется так, будто там ядерные установки или зеленый глаз Маленького желтого бога[31]. Что это – гипертрофированная паранойя или то, что называется оправданной паранойей, то есть реальный страх, для которого есть все основания?

Собаки, думал он, освещение, которое включается по сигналу инфракрасных датчиков, ворота, рации для каждого обитателя дома, кнопки дистанционного контроля, забор под напряжением, очень сложная система охранной сигнализации, стальная дверь с замком, как в банковском хранилище. Гарнет часто размышлял над этим и не приходил ни к какому заключению. В тот первый раз, когда он приехал в Джаредз на собеседование, он думал, что ему предстоит быть шофером, мастером на все руки и время от времени садовником.

– Уход за садом? – сказал тогда Апсоланд. – Пару раз в год я вызываю одну фирму по ландшафтному дизайну, а ремонтом и техническим обслуживанием занимается Коломбо.

Очевидно, Коломбо чинил все, что требовало починки в большом доме, и еще выполнял роль дворецкого, а Мария, его жена, делала все остальное, приглашая помочь кого-нибудь из деревни. Пол – хотя об этом ни разу не было сказано вслух – вскоре понял, что ему предстоит стать еще и телохранителем.

– Идея в том, что вы должны возить мою жену, когда бы она этого ни пожелала. Не просто возить, а присматривать за ней. Заботиться о ней. Наблюдать. – Должно быть, женщина недееспособна, думал к тому времени Пол. Он не задал вопрос, естественно, ни о чем не спросил, и Апсоланд спокойным голосом добавил: – У нее что-то вроде агорафобии. – Слуга вряд ли мог понять значение этого слова, поэтому он разъяснил: – Она не любит выходить из дома одна.

О Джессике они уже говорили. При упоминании ее имени на этом красивом, ясном, слегка впалом лице, в котором уже стали проступать уродливые черты Щелкунчика, появилось недовольное выражение. Ребенок! Маленькая девочка! Но, с другой стороны, этот хороший парень силен и натренирован, в его облике есть все признаки преданного головореза, прототипа наемного убийцы и вышибалы.

Пол сказал:

– А что, если ваша жена захочет, чтобы я куда-то возил ее по вечерам?

– О, этого не случится. По вечерам я сам буду возить свою жену. – Он произнес это напыщенно, с гордостью. – Не думайте, что она отшельница. – Апсоланд помолчал, по-видимому, спрашивая себя, понял ли Пол это сложное слово, но не стал его разъяснять и развил тему дальше: – Мы часто выезжаем. Естественно, у нас много друзей по соседству. И у нас дом в Лондоне. В этих обстоятельствах я всегда рядом со своей женой. – Он перескочил на другую тему с таким видом, будто в этом не было ничего необычного, и привел Пола в крайнее изумление: – Между прочим, я собираю гладкоствольное оружие. У меня приличная коллекция, хотя это исключительно мое мнение. Я был бы рад показать ее вам.

Именно тогда Пол и начал ощущать ту самую манию преследования; она витала в воздухе, как газ на кухне или как нечто, что мешает действовать ползущему разведчику.

– А в чем проблема, если в самом крайнем случае моя жена все же попросит вас отвезти ее куда-нибудь вечером?

– Моя дочка, – терпеливо сказал Пол. – Я не могу оставить свою дочку одну.

– О, Мария будет только рада посидеть с нею. У нее гипертрофированный материнский инстинкт, вы же знаете этих католиков.

Пол не знал. Он видел экономку; она показалась ему молодой, замкнутой, безразличной ко всему.

– Кажется, мы все обговорили. О, вот еще: вы были бы хорошим парнем, если бы дважды в день выгуливали собак.

И сейчас Пол с собаками подходил к территории Джаредз, представлявшей собой маленький парк, в котором стояло два дома и надворные постройки. Эта тропа была общественной и тянулась близко к зоне, огороженной как сад, а потом шла прямо через центр парка. Апсоланд внаглую – так Полу сказали в деревне – закрыл проход. Местные любители собак и комитет по пешеходным зонам устраивали шумные скандалы. Однажды летом по тропе прошли члены комитета, но Апсоланд, ко всеобщему возмущению и ужасу, спустил на них Одина и Тора.

Сейчас дело рассматривалось в суде, иск подал совет графства. «Они откроют тропу только через мой труп», – повторял Апсоланд. Стэн, женатый на Дорин, которая дважды в неделю убиралась в Джаредз, говорил, что Апсоланд собирается установить на людей ловушки, но Полу в это не верилось. Однако он без труда верил в граничащее с сумасшествием стремление хозяина не пустить безобидных любителей спортивной ходьбы на волнующееся на ветру зеленое травяное море с разбросанными тут и там островами нарциссов, под кедры с разлапистыми ветками. Полиция, которая время от времени приезжала к нему проверять коллекцию оружия, явно не знала, что Апсоланд пустил по забору ток.

Оба дома стояли на склоне. И получалось, что деревья, посаженные здесь давным-давно, полностью скрывали их от любопытных взглядов тех, кто оказывался на дороге. Еще в первый раз Пол обратил внимание на то, как искусно расположены дома: подъезжая к территории на такси, он тогда подумал, что обещание предоставить отдельный дом для жилья было всего лишь наживкой, чтобы заманить его сюда.

Его ждали и ворота открыли дистанционно, из дома. Электрический кабель тянулся вдоль основания стены. Таксист в нескольких словах выразил свое изумление: сначала львами и поверженным человеком на воротных столбах, а потом – когда кованые ворота открылись и они поехали по аллее – коридором со стенами из кремня и светом, заливавшим парк. Тогда была зима и темнело в четыре. Дом, появившийся в конце тоннеля, имел внушительный палладианский фасад[32], возведенный на более древнем фундаменте.

Прекрасный дом, отделанный плитами из вуллпитского камня, с высокими, темными, поблескивающими окнами, с куполообразной крышей над входом, которая опиралась на восемь коринфских колонн. Деревья – кедры и корсиканские сосны, веллингтонии[33] и болотные кипарисы – были старше фасада, их посадили, чтобы украсить особняк семнадцатого века. Перед крыльцом подъездная аллея превращалась в вытянутое кольцо, и оттуда открывался вид на серые постройки на заднем дворе. Чуть позже, когда Пол уже познакомился с миссис Апсоланд, и увидел все своими глазами, и поговорил с нею, и ощутил, как между ними зарождается взаимопонимание, только зарождается, хозяин повел его к коттеджу, умело перестроенному из конюшни. Этот дом сразу все решил для Пола. Он подумал о Джессике. И какое ему дело до безумия Апсоландов?