Елена Арсеньева - Мужчины Мадлен Страница 15

И Алёна печально подумала, что она ведь – ну натурально Григорий Петрович и Угаровы в одном флаконе, а Шура Коротков очень сильно напоминает Вязникова и двух негров с Мартиники…

Минула еще неделя. И вот, спеша на шейпинг, Алёна вдруг увидела своего должника там же, на Грузинской! Он выбрался из черной «Мазды», пискнул пультом и резко поспешил через дорогу, туда, где агрессивными черными буквами было написано «Sun rays» – в косметический салон. И Алёна вспомнила, что Шурина Киска вроде бы работает массажисткой. Очень может быть, именно в этом салоне. Писательница окликнула Шуру, но Коротков не услышал. Окликнула громче… тот же результат. Алёна быстро достала телефон и набрала номер. И увидела следующую картину: должник вынул из кармана затрезвонивший мобильник, взглянул на дисплей, усмехнулся и снова сунул его в карман. Звони, мол, звонила!

Алёна настолько оторопела, что даже не знала, как быть и что делать. Первым побуждением было войти вслед за Шурой в салон, но ведь тогда неминуемо последовала бы публичная сцена в присутствии Киски, которая, Алёна не сомневалась, ничего не знала о нечестности мужа. Нет, срывать все и всяческие маски сейчас наша героиня не была готова, да и не собиралась. Поэтому она направилась своим путем, но спустя час, возвращаясь с тренировки, снова прошла по Грузинской, отчего-то совершенно уверенная, что опять встретится с Шурой.

С ней бывало иногда такое. Порой ей словно бы подсказывал кто-то, ну например: «Пойдешь в кино «Рекорд» на вечер аргентинского фильма – встретишь там Дракончега с женой…» И встречала, вообразите! И ловила на себе его короткие жадные взгляды, и украдкой отвечала. А потом среди ночи он вдруг приносился как сумасшедший, и Алёна не спрашивала, что Дракончег наврал дома, чтобы вырваться на это безумное свидание…

Предчувствия не обманули и на сей раз. Едва она поравнялась с салоном «Sun rays», как оттуда вышел Шура Коротков – в сопровождении невысокой плотненькой брюнеточки, которая показалась Алёне чем-то знакомой. Коротков расцеловался с ней и пошел к своей «Мазде». Брюнеточка (вероятно, это и была Киска) вернулась в салон. Шура посмотрел ей вслед, улыбнулся… и вдруг заметил Алёну.

И…

И бросился наутек. Подскочил к машине, выхватил пульт, но «Мазда» – видимо, понимая, что хозяин поступает недостойно, – не пожелала открыть дверцу и принять его в свои спасительные объятия. Так что у Алёны хватило времени спокойно подойти к Короткову и спросить:

– Шура, как поживают мои десять тысяч? Вам заплатили? Вы можете вернуть мне деньги?

Расхожие сравнения, так называемые штампы, бывают порой весьма жизненны. Про Короткова сейчас можно было сказать одно: покраснел, как помидор. Белокожие блондины всегда краснеют так безудержно.

В первую минуту Алёне показалось, что Шуре невыносимо стыдно. Она терпеть не могла ставить людей в неловкое положение и уже готова была ретироваться, честное слово, но тут глаза у Шуры блеснули таким синим пламенем, что Алёна поняла: он покраснел от ярости. «В самом деле, ну что такое? Взял у этой дуры деньги, оказал, понимаешь, ей честь, а она, дура, требует долг ей вернуть! Ну не наглая ли бабища?!» – вот что читалось в его лице.

Мгновение Алёне чудилось, что Коротков сейчас обложит ее несусветным матом, однако он каким-то чудом сдержался и ответил человеческим языком, правда, со злым вызовом:

– Представьте себе, до сих пор не заплатили! И я не знаю, когда заплатят. Так что…

Он многозначительно умолк.

– Понятно, – сказала Алёна. – А скажите, Шура, вы с самого начала знали, что никогда мне деньги не отдадите? Помните, вы говорили, мол, ну что такое в наше время данное слово, расписки какие-то, возврат долгов, понятие порядочности, честное имя, в конце концов? Да пустое же место! Я думала, вы с иронией это говорите, а вы, оказывается, свое кредо проповедовали. Вы заранее решили меня обокрасть?

– Да кто вас обокрал? – возмущенно рявкнул Коротков.

– Вы, – кротко ответила Алёна. И ткнула в него пальцем: – Вы, милейший.

– Да верну я вам ваш долг! – передернул плечами Коротков. – Но не могу же я отдать последнее!

– А я, глупая, отдала вам именно последнее, – вздохнула Алёна. – Думала, неделю как-нибудь перебьюсь, а перебиваюсь уже второй месяц.

– Да? – нагло хмыкнул, словно всхрапнул, Коротков. – А я вот на вас смотрю, и по вас не скажешь, что вы прямо так перебиваетесь. Вид у вас вполне преуспевающий.

– Да и у вас тоже, – кивнула Алёна. – По вас тоже не скажешь, что ваше свадебное путешествие длилось всего неделю. Я бы сказала, оно месяц длилось. И по вас не скажешь, что вы ездили в тот злосчастный для меня день в аэропорт, чтобы подкалымить. На самом деле вы провожали свою невесту в Чехию. Я только сейчас вспомнила, что, ожидая багаж, заметила в толпе улетающих в Прагу ту самую хорошенькую брюнеточку, с которой вы только что расстались. В нешуточное путешествие она отправилась накануне бракосочетания! Что ей срочно понадобилось в Праге? Платье хотела свадебное там купить? Туфли? Или бижутерию?

– Да она по делам своего салона срочно поехала! – возмущенно воскликнул Шура. – У них договор с тамошней косметической фирмой, его надо было срочно подписать, иначе такие деньги уплыли бы!

И Коротков осекся.

– Надеюсь, они все же не уплыли? – невинно спросила Алёна.

Шура снова сделался цвета томатной пасты, потому что проговорился, ну совершенно как самый последний простак.

– Я же говорю, вы нарочно пожаловались на свою честную бедность, чтобы меня растрогать, – усмехнулась Алёна. Впрочем, очень невесело усмехнулась, тоскливо, можно сказать. – И вам это удалось. Полагаю, вы потом хорошо повеселились?

Коротков набычился:

– Если вы хотите меня оскорбить…

– Хочу, – кивнула Алёна. – Хочу и буду. Надеюсь также вас не только оскорбить, но и обидеть.

– Да что вы сможете мне сделать? – пренебрежительно пожал плечами Коротков. – В милицию пойдете, что ли?

– А почему бы нет? – удивилась Алёна. – Каждый человек, которого обчистил мелкий щипач, вправе обратиться в милицию. И у меня есть все шансы на успех, учитывая ваше бурное прошлое.

– Разоритесь на процессе, – отмахнулся Коротков. Кажется, он приободрился от того, что его назвали не грабителем, а мелким щипачом. Квалификация ниже, как говорится, значит, и срок меньше. – Кто угодно посоветует вам решить дело миром, иначе больше потеряете, чем вернете.

– Да я бы с удовольствием решила дело миром, – вздохнула Алёна. – А что, есть надежда?

– Надежда умирает последней, – с оптимизмом сообщил Шура. – Может быть, в понедельник нам заплатят, и я…

– И вы сразу же? В клювике? Как штык? – опять вздохнула Алёна. – Как говорил Константин Сергеевич Станиславский, не верю. Понимаете? Не верю я вам. И я начинаю против вас военные действия. Извините, но мало вам не покажется!

– Какие еще действия? – спросил Шура настороженно.

– Ну например… – Алёна на секунду запнулась, как будто задумалась над тем, что предпочесть: пушечный обстрел или уж сразу бомбардировку. На самом деле эти «военные действия» только что, вот прямо сейчас пришли ей в голову, и она еще не придумала, что будет делать. А впрочем, долго ли ей, детективщице-криминальщице, их придумать? Да пожалуйста! – Ну например, я начну с того, что отправлю ксерокопию вашей расписки в Варварино, вашей матушке. Помните, вы просили у меня несколько книжек для нее с автографом, детективов моих? И я подарила, подписала… Наверное, ей будет любопытно узнать, что по вас снова тюрьма плачет.

– Что?!

Коротков посунулся к ней с самым грозным выражением, но Алёна брезгливо выставила ладонь:

– Погодите! Это еще не все. Имейте в виду, что одновременно я отнесу вот в салон «Sun rays» такую же копию и публично вручу ее вашей Киске. Возможно, конечно, глупый ход, ибо, по пословице, муж и жена – одна сатана, но там еще есть другие сотрудники, которые, может быть, считают вас белым и пушистым, а теперь узнают, что вы просто воришка. Я подожду деньги до субботы, но предупреждаю – потом пеняйте на себя!

– А почему до субботы? – с ненавистью спросил Коротков.

– А, я понимаю, вам больше нравится понедельник… – сардонически ухмыльнулась Алёна. – В общем, так. Жду денег до субботы, но, если в субботу вы их не привезете, в понедельник делаю две копии и одну отправляю в Варварино, а другую отношу в «Sun rays». Договорились?

Последний вопрос относился, конечно, к разряду риторических, то есть таких, на которые не ждут ответа. Алёна и не стала ждать, повернулась – да и пошла по Грузинской к Ошаре, а оттуда, через площадь Свободы, к себе домой, на Ижорскую.

А на тех листочках было написано:

А потом в его жизни появилась Мари. Он увидел ее на улице – и влюбился с первого взгляда. Впрочем, он всегда влюблялся только так. И меня в свое время постигла та же участь…

Конечно, она была юна и невероятно красива. Красота вообще причина очень многих подлостей…