Эдгар Уоллес - Шутник Страница 15

Он продиктовал ей имя и адрес. Письмо было к полковнику Гарри Мейбургу, 9003, Уолл-стрит.

— «Дорогой Гарри…» — начал он, и диктовка пошла гладко.

Гарло диктовал медленно и четко, не подыскивал слов и не путался. Письмо кончалось так:

«…Европейское положение устойчиво и обещает восстановление торговли в течение следующих месяцев. Лично я не могу поверить, чтобы ничтожное боннское дело могло привести к трениям между нами и французами».

Эйлин припомнила, что читала о столкновении унтер-офицера французской армии со вспыльчивым английским полковником, которое произошло в Бонне. Инцидент был так незначителен, что когда любопытствующий член парламента сделал о нем запрос, то он был встречен общим смехом. Удивительно было, что человек с положением Гарло упоминал о таком ничтожном событии.

Он окончил диктовать и, пощипывая подбородок, рассеянно посматривал на девушку. Она встретила взгляд его бледных глаз и заметила, что в его наружности произошла какая-то непостижимая перемена.

Бледные глаза ушли вглубь, оставив две морщинки на безупречно гладкой коже.

— Да, — медленно сказал он, как будто отвечая самому себе на какой-то вопрос. — Думаю, что я мог так сказать. Не можете ли перечитать написанное?

Она прочла письмо по своей книжке и, когда окончила, он улыбнулся.

— Великолепно! — сказал Гарло. — Завидую мистеру Стеббингсу, что у него такая дельная секретарша.

Он поставил на стол пишущую машинку.

— Вы согласны подождать меня, когда окончите переписывать? Я отлучусь не больше, как минут на двадцать.

Через несколько минут после его ухода, она сделала две копии с письма. Кое о чем надо было подумать; она сидела, сложив руки на коленях, глаза ее блуждали по комнате, меблированной в стиле ампир.

Богатство чувствовалось во всем, но не было лишних украшений. Глаза ее остановились на камине, где умирали красные угли. На белых кафельных плитках, у самого огня валялась свернутая бумажка, которая под действием жара превратилась в помятый шарик. Карандашом было написано: «Марлинг».

Вдруг, она сделала непозволительную вещь; она нагнулась и подняла бумажку, потом разгладила ее и прочла:

«Я прошу вернуть мои письменные принадлежности. Пожалуйста, оставьте их у меня. Как же я могу подготовить свою историю?

Марлинг».

Ручка двери повернулась; Эйлин быстро засунула бумажку в открытую сумочку и защелкнула замочек, когда каменное лицо миссис Эдвинс появилось в комнате.

Она подошла к столу, за которым сидела девушка.

— Вы, значит, молодая женщина, — утвердительно сказала она.

— Я молодая женщина, — ответила Эйлин, которая хорошо относилась к старым людям.

— Вы машинистка?

— Да, я пишу на машинке. Я секретарша мистера Стеббингса.

— Стеббингса?

Голос у миссис Эдвинс был удивительно резкий и громкий. В лице ее вдруг произошла перемена.

— Стеббингс? Нотариус? Вы от него?

— Да. Мистер Гарло просил, чтобы меня прислали к нему, его секретарь заболел…

— О, так вот что! — с несомненным облегчением сказала миссис Эдвинс.

И вдруг в уме Эйлин, как молния, пронеслась мысль, что миссис Эдвинс и была та Л.Эдвинс, о которой говорилось в завещании мисс Мерси Гарло. Женщина как будто уловила ее мысль и сказала:

— Я миссис Люси Эдвинс, экономка мистера Гарло.

Эйлин пробормотала что-то вежливое и ждала, что будет дальше. Но дальше не было ничего, и миссис Эдвинс выплыла из комнаты, а Эйлин предалась раскаянию. Она готова была бросить бумажку в печку, но мысль о Карлтоне удержала ее: как будто Марлинг был ему известен.

Прошло десять минут, и мистер Гарло медленно вошел в комнату.

— Моя экономка приходила сюда?

— Да, — коротко ответила Эйлин и стала ждать, что он скажет дальше.

— Моя экономка, — заговорил он медленно, — самая неуравновешенная женщина из всех, каких я знал! Она самая подозрительная и самая надоедливая.

Глаза его не отрывались от лица девушки.

— А вы знаете, зачем я вызвал вас?

Вопрос поставил ее в тупик.

— Мне не надо было писать никакого письма, — улыбнулся он. — Это просто был способ заполучить вас сюда одну для небольшого разговора. Мне очень нравится, что вы не побледнели и ничем не обнаруживаете волнения. Если бы было иначе, я открыл бы вам дверь и вежливо пожелал спокойной ночи.

Он ожидал, что она скажет.

— Я не вполне понимаю, что вам угодно, мистер Гарло.

— Правда? А я боялся, что вы поняли, и поняли неправильно!

Он ходил взад и вперед по комнате.

— Мне нужна точка зрения, нужен угол. Я этого не добьюсь от рядового человека. Вы не рядовой человек, но и не блестящий, простите мою откровенность. Вы просто нормальная женщина. Вам незачем идти в услужение.

Он внезапно остановился, посмотрел на нее и, указывая на дверь, сказал:

— Дверь заперта. В доме нет никого, кроме меня и моей экономки. Телефон направо от вас разъединен. Я влюблен в вас.

Он остановился и одобрительно кивнул.

— Немного покраснели — от гнева; вы не дрожите — может быть, это придет потом. Пожалуйста, нажмите звонок, так.

Эйлин механически повиновалась, и тотчас же дверь отворилась и вошел лакей.

— Подождите в людской комнате, пока эта барышня не уйдет, Томас, мне надо бросить письмо в почтовый ящик.

Лакей поклонился и вышел. Гарло улыбнулся.

— Видите, я дважды обманул вас: дверь была не заперта и в доме есть люди. Теперь я вас узнал, раньше я не был уверен. И, конечно, я не влюблен в вас, хотя вы мне нравитесь. Если вам хочется позвать Джемса Карлтона, телефон к вашим услугам.

— Скажите, пожалуйста, — спокойно сказала Эйлин, — что это все значит?

Он стоял теперь у стола, и его белые пальцы выбивали дробь.

— Я узнал вас, это самое главное, — сказал Гарло. — Я могу теперь говорить с вами попросту. Согласились бы вы за хорошее вознаграждение выйти замуж за человека, которым я очень интересуюсь?

Девушка отрицательно покачала головой; он и это одобрил.

— Великолепно! Вы не сказали, что я вас оскорбляю или что вы не можете выйти замуж из-за денег.

Эйлин стала сомневаться, в здравом ли она уме. Ей нравился этот человек. Она верила в его искренность и чувствовала себя в полной безопасности с ним.

Его толстые губы и мясистый нос производили, правда, отталкивающее впечатление, но она и не ожидала найти героя в жизни. Никто не был совершенно хорош, и никто не был совершенно дурен.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы говорите: может быть, он величайший негодяй, как о нем думает Карлтон и ему подобные. Но меня понять трудно, не потому что я претендую на величие, а потому что поле, на котором я работаю, громадно. Я надеялся, мисс Риверс, что ваше сердце свободно.

— Я думаю, что оно свободно, — сказала она.

— Это значит, что оно несвободно. Я хотел бы, чтобы вы вышли за того, кого я люблю. Я вызвал что-то из хаоса, сияющие огни, таинственные звуки. Я говорю, точно я божество, но я говорю правду. Много лет я ищу жену.

Он наклонился над столом, и голос его понизился.

— Сказать вам что-то?

И хотя она не ответила ни знаком, ни словом, он почувствовал, что интерес ее возрастает.

— Если бы вы сказали «да», моя жизнь была бы кончена. Я эгоистически рад, что вы удержались. Если бы вы сказали «да», все великолепие Гарло Великолепного рассыпалось бы прахом.

На мгновение она подумала, что он пьян, но он был трезв и разумен.

— Все это странно, не правда ли? Вы мне нравитесь, и Карлтон тоже, беспринципный, но отличный человек. Он теперь ждет вас около дома. Ваш жилец, некий мистер Браун, также.

Эйлин вздохнула.

— Он ведь сыщик. Карлтон боится за вас, он меня подозревает в самых мрачных намерениях. А может быть, я вам когда-нибудь и пригожусь. Хотел бы я дать вам миллион и посмотреть, что вы из него сделаете.

Он протянул руку, и девушка без колебаний пожала ее.

— А за кого я должна выйти?

— За человека с золотой бородой, — засмеялся Гарло.

Она вышла из дому ошеломленная и остановилась с радостным восклицанием. Джим Карлтон стоял на тротуаре, а с ним мистер Браун.

Гарло подождал, пока дверь закрылась за его гостьей, и, входя в лифт, увидел свою желтолицую экономку.

— Чего ей надо было здесь? — спросила она.

— Свободы действий, — ответил Гарло.

— Мне она не нравится.

— А мне, наоборот, очень понравилась, я просил ее выйти замуж.

— За вас?

— Нет, — он встряхнул головой. — Я не безумец, я очень умен. Я могу смотреть истине в глаза, а это самая мудрая вещь. Теперь я иду к Марлингу.

Он запер за собой дверь и со вздохом облегчения сел в глубокое кресло.

Бородатый человек оглянулся.

— Сегодня она страшно злая, — сказал он. — Она была так груба, когда я пожаловался на рыбу.

— К черту ее! У вас должно быть все, чего вы пожелаете, милый Саул. Что вы читаете?

Марлинг перевернул книгу, чтобы прочесть заглавие,