Брэм Стокер - Кровавая обитель Страница 15

Сюда были подвезены стропила и доски для лесов, в углу стоял чан для замешивания в нем извести, а сама известь была тут же в больших мешках.

Когда новая хозяйка подъезжала к Брэнт-Року, звонили все колокола приходской церкви и вообще было общее ликование. Она была очень красива, полна поэзии, огня и южной страсти. Ее английский ограничивался пока лишь несколькими словами, но это не помешало ей завоевать сердца всех мужчин в округе. Они были потрясены ее удивительно мягким голосом, произносившим английские слова, не меньше, чем томной красотой ее карих глаз.

Сам Джеффри Брэнт выглядел заметно свежее обычного, его счастье так бросалось в глаза!.. Однако временами он вдруг начинал тревожно оглядываться по сторонам, вздрагивать, словно от какого-то тихого стука, который не был слышен никому, кроме него. Определенно, его что-то тяготило.

Шло время, и скоро поползли слухи о том, что в Брэнт-Роке ожидают появления на свет наследника. Джеффри очень нежно относился к своей жене, а ее беременность сблизила их еще больше. Ему трудно было скрыть свою радость. Впервые он проявил интерес к жизни своих слуг, стал уделять им знаки внимания. Дошло даже до того, что он и его молодая жена начали оказывать им различные благотворительные услуги. Когда он думал о ребенке, с которым были связаны все его надежды, печаль, иногда делавшаяся особенно глубокой, исчезала вовсе.

Все это время Уайхэм Диландэр вынашивал планы своей мести. Его ненависть затаилась возле сердца, и нужен был только предлог для того, чтобы она вылилась наружу в ужасном преступлении. Его мысли были главным образом о жене Брэнта, так как он чувствовал, что удар по тем, кого Джеффри так любит, придется ему больнее всего. Он только ждал удобного случая, хотя перед страхом неудачи все же оттягивал свою акцию.

Однажды Уайхэм засиделся в гостиной своего дома до поздней ночи. Когда-то эта комната была красивой, но время и пыль сделали свое дело, и теперь она больше походила на старые развалины, лишенные всякого лоска и просто пристойности. В последнее время владелец старой фермы пил больше обычного и теперь тоже склонился над кружкой в пьяной полудреме. Вдруг он приподнял голову; ему почудился какой-то шорох за дверью. На его громкий окрик и удар кулака по столу никто не ответил. Чертыхаясь вполголоса, он продолжил свое нехитрое занятие. Через минуту машинально бросил взгляд назад через плечо и… обомлел: дрожь пробила все его тело, и он застыл в обернувшейся позе, не смея отвести ошеломленного взгляда от существа, стоявшего перед ним. Оно выглядело как страшное мертвенно-бледное подобие его погибшей сестры. Ужас начал сковывать его, и неудивительно: женщина, возникшая перед ним, вообще мало была похожа на человека. Горящие воспаленные глаза… Перекошенное лицо… Единственно, что указывало ему на то, что уродливое привидение — его сестра, это пышные золотистые волосы, спускавшиеся по тощим плечам.

Маргарет тоже не отрывала глаз от брата. И взгляд ее дышал ненавистью.

Когда Уайхзм Диландэр пришел в себя от шока, вызванного столь мистическим появлением, то почувствовал, как в его сердце также поднимается былая вражда к сестре. Губы его задрожали и, не скрывая злобы и насмешки, он спросил:

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты погибла и похоронена вонючим речным илом!

— Я здесь, Уайхэм, вовсе не из большой любви к тебе. Я здесь потому, что ненавижу одного ублюдка еще больше, чем тебя. — Ее глаза грозно сверкнули.

— Его? — прошептал он с такой ненавистью в голосе, что даже она содрогнулась при этом слове.

— Да, его! — крикнула она. — Но не тешь себя надеждой насчет своей жалкой мести ему! Мстить буду я! А тебя я только использую в этом!

Уайхэм быстро спросил:

— Он тогда женился на тебе?

Ее лицо исказилось при этих словах подобием улыбки. Это была отвратительная гримаса. Свет падал на нее косо и от этого она казалась исчадием ада. На лбу собрались глубокие складки, а левая половина лица была покрыта шрамами и рубцами. Они побелели и, казалось, что ее лицо исполосовано множеством бледных линий.

— А! Так тебе хочется знать это! Чтобы потешить свое самолюбие? Как же! Его сестра — и вдруг замужем за настоящим аристократом! Ну так вот: ты ничего об этом не узнаешь! Никогда! И это будет моя маленькая месть за все! Я пришла сюда сейчас только для того, чтоб ты знал: я жива и иду туда.

— Зачем? — быстро спросил он.

— Это мое дело! У меня нет ни малейшего желания рассказывать тебе об этом!

Уайхэм треснул кулаком по столу и резко встал. Кровь бросилась ему в голову, в глазах поплыли круги, он зашатался и тяжело повалился на пол. Он делал неудачные попытки подняться и хрипло кричал, что пойдет вместе с ней. Она мрачно усмехнулась при мысли, что, пожалуй, он и впрямь найдет дорогу в темноте, ориентируясь на ее отливающие золотом волосы — жалкие остатки былой красоты. Еще она подумала, что кое-кому сегодня придется вспомнить, что она была когда-то красивой…

— Он увидит мои волосы, — прошипела она. — Они всегда ему будут напоминать о том, что у него была я! Они всегда будут стоять у него перед глазами! Когда он столкнул меня в пропасть, он мало думал о моей красоте. Она бесследно исчезла после того, как я провела целую неделю на непрерывно ломающемся льду Роны! Его красота тоже исчезнет! Я устрою ему такие же ощущения! Близится его время!

С этими словами она резким движением распахнула дверь и вышла наружу, в непроглядную тьму ночи…

Той же ночью миссис Брэнт долго не могла заснуть. Вдруг она встревоженно подняла голову и зашептала:

— Джеффри! Кажется, звякнул замок под окном?..

Но муж, несмотря на то, что она как будто заметила, что он тоже встрепенулся при странном звуке, глаз не открывал и вообще делал вид, что спит крепким сном. Правда, он не мог скрыть учащенного дыхания.

Прошло около часа, и миссис Брэнт встревожилась вновь. На сей раз оттого, что увидела, как ее муж поднялся и стал одеваться. Он был смертельно бледен, а когда повернулся так, что свет лампы упал ему на лицо, она ужаснулась выражению его глаз.

— Что случилось, Джеффри?! — спросила она испуганно. — Что ты делаешь?!

— Тс-с! Тихо, малышка! — ответил он каким-то странным хриплым шепотом. — Спи, а мне что-то не хочется. Я пойду поработаю немного… Днем не все успел…

— Принеси свою работу сюда, дорогой, — попросила она. — Мне будет одиноко, Я боюсь. Не уходи…

Вместо ответа он поцеловал ее и быстро ушел из спальни, плотно притворив за собой дверь.

Несколько минут она лежала, вся насторожившись, но затем природа взяла свое и она наконец уснула.

Внезапно она решительно откинула одеяло и, боясь пошевелиться, стала вглядываться в темноту спальни. Ей послышался далекий сдавленный вскрик. Она вскочила с кровати и, подойдя на цыпочках к двери, прислушалась. Однако больше никаких звуков не раздавалось. Она испытала тревогу за мужа и громко позвала:

— Джеффри! Джеффри!

Она вышла из спальни и стала ждать. Через несколько минут дверь холла открылась и в ней показался ее муж. Правда, без лампы.

— Тс-с! — прошептал он, прикладывая палец к губам. Она еще раз подивилась перемене в его голосе. — Тс-с! Иди в кровать! Я работаю и не хочу, чтобы мне мешали. Иди спать и не буди дом!

Сердитый тон мужа кольнул ее в самое сердце. Так он с ней до этой ночи никогда не разговаривал. Она молча вернулась в спальню, легла и, дрожа и не разжимая напряженных губ, стала прислушиваться к малейшему звуку в доме. Довольно долго стояла полная тишина, но вдруг она с ужасом расслышала: словно чем-то скрежещущим провели по железной поверхности, и затем раздался глухой удар! Через минуту что-то обрушилось с грохотом и послышались приглушенные проклятия. Потом словно что-то тяжелое протащили по полу и стали заваливать камнями. Звуки слышались отчетливо и нетрудно было догадаться, чем они создаются. Все это время она лежала в кровати, не шевелясь, скованная страхом, ее сердце бешено колотилось. Последнее, что она слышала, был странный звук, как будто что-то откуда-то с усердием соскребали.

Потом наступила тишина, а вскоре дверь тихо отворилась и показался Джеффри. Жена притворилась спящей, но сквозь ресницы она видела, как он вытирает полотенцем с рук что-то белое, похожее на известь…

Утром он вел себя как ни в чем не бывало и ни словом не упомянул о событиях вчерашней ночи, а она боялась тревожить или, боже упаси, сердить своими расспросами.

С того времени Джеффри сильно изменился. Его постоянно мучили какие-то мысли, настроение у него было плохое, он почти всегда был мрачен и угрюм. У него резко ухудшились сон и аппетит, а давняя привычка неожиданно оборачиваться назад, словно бы кто-нибудь за ним стоял, опять вернулась. Старый холл как-то дурно воздействовал на него. И тем не менее он заходил туда по нескольку раз в день и раздражался, если кто-то еще хотел заглянуть туда же.