Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для дураков Страница 15

— Да, — пробормотала она сквозь слезы.

— Я буду приезжать каждый день, — тихо сказал он, — а ровно через семь дней тебя освободят. Честное слово.

— Да, — попыталась улыбнуться она, но у нее не получилось.

Примерно в это же время Пирожков встретился на конспиративной квартире с подполковником Гвоздевым.

— Ему нужны люди, — радостно сообщил Пирожков. — Ему нужны четверо помощников.

— Он все-таки прокололся, мстительно сказал Гвоздев, — значит, он планирует новое дело. Я так и думал. Он сказал, для чего ему нужны помощники?

— Нет. Он попросил найти ему четверых крепких ребят. Но не молодняк, а «бойцов», лет по двадцать пять — тридцать. Сказал, что они нужны ему для дела.

— И ты пообещал найти?

— Да, — кивнул Пирожков, — я думаю отобрать самых надежных.

— Нет, — решительно возразил Гвоздев, — я отберу сам. Он ведь не сказал, для чего именно они ему нужны. Или ты опять решил мне соврать?

— Нет-нет. Он точно ничего не сказал.

— Тогда я дам своих людей, их ты ему и предложишь. И без вольностей, Пирожков, сам понимаешь, не тот случай.

— Все время вы меня оскорбляете, господин подполковник, — обиженно заметил Пирожков.

— Это ты у нас господин. Холеный и при деньгах, — насмешливо сказал Гвоздев.

— Ну, товарищ подполковник, — согласился Пирожков.

— Нет, — снова возразил Гвоздев, — это я для других товарищ, а для тебя гражданин подполковник. Для тебя ничего не изменилось, Пирожков, даже если ты еще одну золотую цепь себе на шею наденешь.

Пирожков почему-то потрогал свою золотую цепь. Это был своеобразный атрибут неинтеллигентных людей. Золотые цепи на шеях мужчин, появившиеся в девяностые годы, стали так же привычны, как и роскошные перстни, которые нацепили на свои мясистые пальцы нувориши. Когда на цепи висел крест, это еще было понятно и привычно. Но когда стали болтаться просто золотые цепи, выставляемые напоказ, то ничего, кроме иронии, у нормальных людей они не вызывали. Однако многие, и не только уголовники, продолжали носить такие золотые цепи, не обращая внимания на ироничные улыбки вымирающих интеллигентов.

— Ну ладно, гражданин подполковник, — примирительно сказал Пирожков, — я понимаю, что вы хотите дать своих людей. А что мне потом делать? Меня ведь ни в одну колонию потом не возьмут.

— Мои люди не станут светиться. Они будут работать осторожно, — пообещал Гвоздев.

— Да всех ваших людей ребята Крота в лицо знают, — взмолился Пирожков, — они же сразу их раскусят. А потом и на меня выйдут. И меня прирежут. Нет, я так не согласен. Пусть будут мои ребята, а они мне все расскажут. Вы же знаете, что я от вас ничего не скрою.

— Они пойдут на дело, а после того, как ограбят какой-нибудь банк или возьмут кассу, сообщат тебе, а ты потом мне. И я должен поверить, что вся эта цепочка сработает аккуратно и я узнаю о нападении еще до того, как деньги окажутся у бандита, а не после. Так не пойдет, Пирожков, — решительно заявил подполковник, — я тебе не верю — это самое главное. Я не верю твоим людям, что тоже немаловажно. И я не верю Счастливчику, что также имеет значение. Поэтому ты предложишь ему моих людей, Пирожков, и мы с тобой на эту тему больше не будем говорить.

— Меня убьют. Порежут, — закричал Пирожков, — меня удавят.

— Если узнают о том, что ты им вместо своих «быков» подставил моих людей, — резонно заметил Гвоздев, — а об этом никто не узнает. Я тебе обещаю.

— Они меня все равно убьют, — упирался Пирожков.

— Разговор закончили, — подвел итог подполковник, — сколько у тебя времени?

— Пять дней…

— Через два дня я дам тебе своих людей. А потом мы с тобой решим, что нам нужно делать, — сказал Гвоздев. — И не забывай о том, что директор до сих пор находится в реанимации.

— Какой директор? — испуганно спросил Пирожков.

— Тот самый, — очень убедительным голосом произнес подполковник, — надеюсь, ты о нем не забыл.

— Ладно, — махнул рукой Пирожков, — делайте, что хотите. Но учтите — Счастливчик имеет нюх на ментов. Простите, я хотел сказать, на ваших сотрудников.

— Я знаю, что ты хотел сказать, не оправдывайся.

— Только пусть это будут не ваши ребята. Крот их всех знает, — взмолился напоследок окончательно сдавшийся Пирожков.

— Это я тебе обещаю, — твердо сказал Гвоздев.

Вечером этого дня он докладывал самому Горохову, курировавшему Московский уголовный розыск, о встрече с Пирожковым. По существующим строгим правилам работы с агентурой, докладывать о донесениях агентов можно было только вышестоящему начальству, не рассказывая конкретно, кем именно был агент. В отсутствие переведенного Краюхина полковник Горохов лично курировал некоторые особо важные направления работы. В том числе и оперативную работу группы Гвоздева.

Выслушав доклад подполковника Гвоздева, он мрачно постучал ручкой по столу. Потом подвел итог:

— Значит, Счастливчик снова взялся за старое.

— Я был убежден, что он готовит крупное дело, — хмуро сказал Гвоздев, — я был убежден с самого начала.

— Непонятно вот что, — нахмурился Горохов, — меня настораживает некоторая нелогичность действий Счастливчика.. Он ведь не просто вор, он мастер высшей квалификации. Почему он ведет себя так странно?

— В каком смысле? — не понял Гвоздев.

— Он появляется в казино, бывает в людных местах, встречается с разными людьми. По нашим данным, он даже успел побывать в тюрьме у своей подружки Екатерины Сорокиной, которую арестовали две недели назад за хранение наркотиков. Ты понимаешь, что меня беспокоит? Он не должен себя так вести. Если он готовит новое крупное дело, он обязан залечь на дно, не привлекать к себе ненужного интереса, не светиться. А вместо этого он разъезжает по городу, бывает в казино, даже не побоялся в тюрьму приехать.

Гвоздев молча слушал.

— И, наконец, самое важное, — окончательно добил его Горохов, — такой мастер, как Счастливчик, ни за что не обратится к малознакомому человеку, каким является для него Пирожков, чтобы он дал ему своих, вообще незнакомых, парней.

Он не пойдет на операцию с чужими людьми. Ему вообще не нужны посторонние нахлебники. Он вскрывает любой сейф за полчаса. Зачем ему помощники?

— Вы думаете, мы ошибаемся? поднял голову Гвоздев.

— Не знаю. Но в любом случае людей ему дать нужно. И конечно, не бандитов Пирожкова. Нужно будет послать наших ребят, достаточно толковых и грамотных, чтобы они могли самостоятельно действовать в экстремальных обстоятельствах.

— Я хотел отобрать своих, — предложил Гвоздев, — но Пирожков просил никого из наших не посылать. Он говорит, что люди Крота могут узнать моих ребят.

— И правильно говорит, — недовольно пробурчал Горохов, — это мы никого из них не знаем. А у них на нас заведена настоящая картотека. Они могут действительно узнать кого-нибудь из наших ребят.

— Что делать? Вызывать кого-нибудь из другой области?

— Нежелательно. Нужны местные. Сколько человек хочет Счастливчик?

— Четверых. Причем, он специально предупредил, чтобы это были не вчерашние школьники, а достаточно взрослые люди, лет под тридцать.

— Может, он нападение готовит? — предположил Горохов и тут же покачал головой, опровергая себя. — Нет, это не в его правилах.

— А может, ему нужно кого-то избить? — высказал свое мнение Гвоздев. — Или убить?

— И для этого он нанимает неизвестных ему людей через Пирожкова? — скептически спросил Горохов. — Здесь все не сходится. Нам нужно крепко подумать, Гвоздев, очень крепко.

— А людей мы ему дадим? — напомнил подполковник. — Ему же нужны четверо.

— Конечно, дадим. Четверо, — задумчиво протянул Горохов. — Кажется, у меня есть подходящие кандидатуры. Они обычно работают в масках, и их почти никто не знает. Сотрудники из бывшей группы Звягинцева.

— Их же отстранили от работы, — изумленно сказал Гвоздев.

— Тем более, — подмигнул ему Горохов, — они ведь должны сыграть роль бандитов, а не сотрудников милиции. Я думаю, они согласятся.

Глава восьмая

Эта была самая несчастливая суббота в нашей жизни. Если, конечно, не считать того тяжелого понедельника, когда погибла наша группа. Если тот день был просто катастрофой, то эта суббота стала полным провалом. А еще говорят, что суббота — день хороший и все тяжелые дни бывают либо в понедельник, либо в пятницу, тринадцатого. Но оказалось, что иногда очень тяжелой бывает и суббота.

Конечно, на наших действиях сказывалось и то, что мы работали без поддержки, фактически предоставленные самим себе. А Сережа Хонинов, хотя и был настоящим товарищем и очень смелым человеком, явно не дотягивал до уровня Звягинцева. Сказывалось отсутствие должного опыта. В общем-то, мы подставились глупо и завалили все глупо. Так глупо, что об этом не хочется даже вспоминать.

В пятницу вечером я обнаружил, что за мной следят. И избавиться от гавриков, которые меня «вели», было нетрудно. В метро я их сначала помучил, а потом легко оторвался. И приехал на встречу в бар Славы, только немного опоздав. Все остальные были уже на месте. Наш подопечный поехал к себе домой, не заезжая сегодня к любовнице. Он должен был заехать к ней завтра днем. Обычно он заезжал сначала к ней, а потом ездил в сауну. Хотя мне казалось, что мужчина должен действовать несколько иначе. Сначала ездить в сауну, а потом к любовнице. Но он, видимо, соответствующе и относился к своей «даме сердца».