Анна Владимирская - Капкан на демона Страница 15

Завороженные рассказом, посетители галереи, мама и сын, приобрели мишку-велосипедиста и ушли довольные.

Пришла Яна, студентка первого курса библиотечного факультета. Судя по внешнему облику, она была девочкой, которую формировали, учили и воспитывали не мама с папой, а глянцевые журналы. К текстам и фотографиям гламурных журналов Яна относилась, как верующий относится к библейским текстам. Она усердно ухаживала за волосами, и они действительно всегда выглядели очень живыми и чистыми, струились по плечам и спине юной сотрудницы галереи. С Аидой Яну объединяло собачье выражение глаз, когда она смотрела на Сафоненко.

— Скажи мне, Яночка, кто в последнее время фотографировал кукол Сильвии?

Яночка напрягла безмятежный лобик, взгляд ее стал испуганным, весь облик говорил о том, что она боится что-то сделать не так для своего кумира. Наконец лицо ее прояснилось:

— Был фотограф из журнала… как же он называется? — Она стала рыться в своих блокнотах. Нашла запись и отрапортовала: — Журнал «Стиль жизни». Им понадобились куклы Сильвии для какой-то статьи!

— Для какой статьи? — уже нетерпеливо спросил Сафоненко. Яна пожала узкими плечиками и опустила глазки долу, потом спохватилась: — Авангард Леонтьевич, у меня есть визитка фотографа.

Она протянула начальнику визитку. Тот набрал номер, стал задавать вопросы. Затем обернулся к Вере с объяснениями.

— Снимали для интерьерного номера. Журнал вышел три недели назад. Там наша кукла размещена на обложке, крупным планом. Это вам что-нибудь дает?

— Какой тираж у этого журнала? — спросила Лученко.

После очередного звонка Сафоненко ответил:

— Десять тысяч! — Он не понимал, почему у «полковника» милиции лицо сделалось холодно-озабоченным. — А зачем вам знать тираж?

— Просто теперь у милиции десять тысяч потенциальных подозреваемых! — невесело сказал стоящий тут же рядом Прудников. Он понял наконец, зачем Вера ему звонила.

В этот момент в галерею вошла еще одна девушка. «Стадо павлина растет», — подумала Вера. Девушка принесла довольно большой деревянный футляр, поставила его на ресепшн, где устроилась Яна. Поздоровавшись со всеми, она распаковала свою поклажу. Пока девушка доставала кукол, которые покоились в футляре, словно музыкальные инструменты, завернутые в специальную пупырчатую пленку, Авангард представил незнакомку:

— Вот, прошу любить и жаловать, это Лиза Котеночкина, наша талантливая кукольница.

Вера представилась. Глядя на Лизу, психотерапевт Лученко увидела человека, у которого имя, фамилия и внутренняя сущность удивительным образом совпадают. Она вспомнила известную фразу Марка Твена: «Раз в жизни фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит». Так вот, Лиза явно в пивной не сидела. Когда кукольница принялась вынимать и ставить на выставочную полку свои произведения, Вера перестала быть психотерапевтом и сделалась простой женщиной, даже девочкой. В этих куклах были растворены нежность и хрупкость, свойственные раннему детству. Котеночкина создавала серию кукол-девчушек, каждая из которых была очаровательна по-своему. Голубые глазки ее персонажей были либо мечтательно направлены вверх, к небесам, либо стыдливо опущены вниз. Одеты они были в наивные платьица, кто в горошек, кто в цветочек. В тонких ручонках некоторые держали корзиночки с цветами, другие — плюшевого мишку или зайца. У одной ручки были спрятаны в муфточку, кукла называлась «Февральский ангел». У других были уменьшительные имена: Ниночка, Тося, Маргоша, Варенька.

Лученко смотрела то на чудесных кукол, то на их создательницу и думала о том, что видит перед собой редчайший случай, когда художник и ее создания так схожи. Вере по-детски хотелось унести с собой все творения мастерицы, но она понимала, что все она купить не сможет и нужно выбрать какую-то одну, всего одну куклу…

Меж тем терпеливому сыщику надоело это царство бабского сюсюканья. Прудников иронично заметил:

— Вера, ты, наверное, забыла, что мы здесь по делу.

Если бы суровый майор знал, что такие чувства, какие сейчас испытывает его добровольная помощница доктор Лученко, к ней приходят крайне редко! А сейчас ситуация, когда Веру просто невозможно было оттащить от этих «котеночных» кукол, была именно такой. Она отвела от желанных экспонатов глаза, с недовольством взглянула на милиционера, как на досадную преграду к прекрасному, и сказала в сердцах:

— Ой, ну тебя, зануда! Иди ты в библиотеку! Почитай стихи о любви.

И, не обращая больше внимания на Прудникова, пулей вылетевшего из галереи, продолжила любоваться. Наконец, остановила свой выбор на прелестной куколке, которую звали «Василиса, девочка с рыжим характером». Это было рыжеволосое создание с двумя хвостиками и золотистой непослушной челкой. На одном из хвостиков красовался белый в горошек бант, на другом банта не было. Одета Василиса была в платье, розовое в клеточку, с рукавчиками-фонариками и серебряным пояском, а на тонкой шейке у нее висел ключик от дома. Точно как у Веры в детстве… Девчушка стояла на можжевеловой подставочке, и у ее ног примостилась еще одна игрушка — копия Вериного спаниеля Пая. Такой же белоснежный, с такими же ушками цвета топленого молока, только крохотный!

— Сколько? — шепотом спросила Вера, поскольку от умиления даже громко говорить не решалась. В этот момент ей было все равно, какую цену назовет кукольница. Это было существо, которое ей хотелось иметь больше всего на свете.

— Это решает Авангард, — сказала Котеночкина и взглянула на хозяина галереи.

— Мы еще не взяли этих кукол на реализацию, — улыбнулся Авангард, от которого не ускользнул восторг Веры, — поэтому вы можете купить «Василису» по цене мастера.

Лиза назвала вполне адекватную цену. Сумма оказалась такой, что Лученко смогла рассчитаться сразу наличными, без помощи банкомата. Ее сокровище осторожно запаковали и уложили, точно драгоценную скрипку, в длинный деревянный сундучок с ручкой. Счастливая Вера поблагодарила и кукольницу и директора галереи.

Домой Вера ехала, совершенно забыв о детективных задачах. Они растворились, точно туман, когда выглянуло солнце. И думала она только о том, как приедет домой и станет любоваться Василисой.

В это время Валентин Викторович Прудников бодрым шагом вошел в читальный зал районной библиотеки, которая располагалась на соседней улице, и остановился перед библиотекаршей.

— Мне это… — произнес он и вдруг запнулся.

Две пенсионерки и один студент подняли головы от книг и журналов.

— Что вам, простите? — встрепенулась работница очага культуры, которая впервые за годы работы видела мужчину в самом расцвете сил не по телевизору, не на улице или в транспорте, а у себя на работе.

— Книгу какую-нибудь дайте… — Ему самому было странно, что он произносит эти слова, но язык их отчего-то выговаривал.

— Какую же вы хотите прочесть? — Работник библиотеки от всей души желала помочь интересному мужчине, судя по выправке, военному.

— Эти самые… стихи… про любовь!

В библиотеке повисла совершеннейшая тишина. Сидевший неподалеку студент первым не выдержал и прыснул. Прудников глянул на него и сжал кулак. Парень спрятался за журналом.

— Какого автора вы хотели бы почитать? — еще более любезно спросила библиотекарша.

Прудников, очнувшись, зло пробормотал:

— Ну что вы прицепились, автора, какого мне автора? Пушкина! «Я помню чудное мгновенье»! — И он уже развернулся, чтобы покинуть стены казенного учреждения.

Но женщина с неожиданной быстротой, чего никто от нее не ожидал, метнулась к стеллажу с буквой «П», вернулась и положила книгу на свой стол.

— Паспорт давайте! — сказала она холодно.

— Это еще зачем? — Прудников был слишком озадачен ситуацией, чтоб понимать смысл происходящего.

— Я выпишу вам читательский формуляр. Ну, долго мне ждать?

Когда Прудников вышел из библиотеки с томиком Пушкина в руках, до него наконец-таки дошло, что он последние полчаса выполнял команды психотерапевта Лученко. Майор скрипнул зубами. Как бы он хотел высказать ей все, много чего, но… попробуй выскажи! Колдунья чертова!

Он живо вспомнил их совместное расследование в рыбном холдинге. И еще вспомнил: совсем недавно кто-то из коллег ему рассказывал, что высокий чин то ли главка, то ли министерства попросил ее помочь в одном очень сложном деле. Если опустить подробности, то ее пригласили на место совершенного суицида как эксперта-психолога. Войдя, она услышала громкие причитания вдовы покойного: та убивалась над трупом мужа, заливалась слезами по поводу его преждевременного ухода из жизни. Она повторяла: «Милый мой, хороший… На кого ты нас покинул!» Чуткая Вера сразу уловила нарочитость и фальшь, даже плохо скрываемый страх — то, чего не слышали остальные. Вера видела эту женщину впервые, тело ее мужа только что вытащили из петли, все указывало на ужасную трагедию, происшедшую в доме, но она решила — здесь разыгрывается спектакль…