Сергей Сидорский - Власть оружия Страница 15

Господи! Да он бы поставил тому парню свечку!

- Ты не возражаешь, если я помогу себе руками?

Естественно, он не возражал. Лишь бы она поскорее убралась отсюда.

Татьяна запрокинула голову, и, судя по всему, он перестал для нее существовать. Через минуту она встала, набросила на плечи халат и молча вышла из комнаты. На мгновение он даже почувствовал к ней жалость. Все могло бы быть совсем иначе, если бы она сама предложила ему развод.

Гений посмотрел на часы и заставил себя сосредоточиться. Он должен пересмотреть программу и перезвонить Консультанту.

ГЛАВА 17. Понедельник, 13 октября - 2 часа дня.

Юрий Борисович Свистых покинул кабинет мэра и, тихонько насвистывая, направился к себе. Вчера он наконец сумел подобрать ключ к личной секретарше шефа, а сегодня уже назначил свидание адвокату из правового отдела. Адвокат была невысокой, худощавой, с мальчишеской стрижкой. Свистых всегда считал, что это не его тип женщины, но встретившись с ней взглядом, решил пересмотреть свою точку зрения. На настроение Свистых не повлиял даже разнос, который учинил мэр своим приближенным. Дотова тоже можно понять: с момента утреннего заседания прошло полдня, а информации насчет террористов больше не стало. Но это уже вопрос не к нему, а к руководителям силовых ведомств. Из его собственного кабинета навстречу Свистых вышла длинноногая сексапильная секретарша. Правда, кроме сексапильности и длинных ног, ей больше совершенно нечем было похвастаться, но Свистых считал, что для секретарши и этого вполне достаточно. До нее здесь работала старая дева, державшая все в строгости и порядке. И если насчет порядка Свистых ничего не имел против, то насчет всего остального у него была несколько иная точка зрения. Именно поэтому он поспешил от нее избавиться и, не без содействия мэра, перевел в правовой отдел. Старой перечнице именно там и место. Новая секретарша правильно понимала свои обязанности. Уже в первый рабочий день он попросил ее остаться и более подробно объяснил, какие именно обязанности ей следует исполнять в первую очередь.

- Марина, - он догнал ее несколькими широкими шагами. - Мне никто не звонил?

- Нет, Юрий Борисович. Я оставила всю документацию по террористам у вас на столе.

Он сделал суровое выражение лица. Каких-то полчаса назад он объяснил ей, что слово "террористы" должно навсегда исчезнуть из ее лексикона.

- О каких террористах ты говоришь?

Девушка округлила глаза.

- О тех, что захватили базу. А разве... Я опять что-то напутала?

В такие минуты Свистых жалел, что избавился от прежней секретарши. Ей, по крайней мере, не пришлось бы объяснять все дважды.

- Герман Олегович просил никому ни слова не говорить о террористах, и, кажется, я уже упоминал об этом!

- Но вы же не Герман Олегович! - она капризно надула губки.

Свистых с трудом удержался, чтобы не хлопнуть ее по ягодицам. Глядя на нее, просто невозможно было думать о деле.

- Куда ты направляешься?

Она сделала кокетливое па.

- Вам обязательно нужно все знать?

Он решил позвонить вечером жене и сказать, что сегодня задержится на работе. Тем более, что повод для этого был более чем значимый.

- Заглянешь ко мне после шести!

Секретарша многообещающе улыбнулась.

- Как скажете, Юрий Борисович.

Свистых вошел в кабинет, открыл бар, надежно укрытый от посторонних глаз полным собранием сочинений Владимира Ильича Ленина, и плеснул себе на два пальца коньяку. После чего устроился в кресле и придвинул к себе стопку бумаг. Его внимание привлек конверт без штампа, но с весьма оригинальной маркой, на которой была изображена практически голая дева, лихо взмахивающая правой ногой. Свистых повертел конверт в руках, затем осторожно вскрыл. Внутри него оказалась фотография и письмо. На фотографии Юрий Борисович обнимал голую полногрудую девицу. Как там бишь ее имя? Само собой, он также был абсолютно голый. Свистых на мгновение закрыл глаза. Ему всегда казалось, что личная жизнь каждого - это личная жизнь каждого и никакое вмешательство извне недопустимо. Но в данном случае... Он развернул письмо. "Милый Юрий Борисович! Несколько дней назад мне стало известно, что вы увлеклись одной молодой особой. Разумеется, в вашем возрасте это вполне объяснимо и простительно. Но не бросает ли это тень на вашу репутацию? Ведь в нашем ханжеском обществе далеко не всегда люди понимают все правильно. Почему-то принято считать, что если человек занимает столь ответственный пост, то он обязательно должен быть примерным семьянином. К сожалению, этот предрассудок все еще жив. Пока мне не известна реакция вашей жены на эту фотографию. Но, возможно, уже в самое ближайшее время я найду минутку заглянуть к ней, если, конечно, к тому времени мы не договоримся и не сочтем, что вовсе не обязательно беспокоить ее по такому пустяку. Подумайте над моими словами и позвоните в течение дня по указанному внизу телефону. Р. S. Не пытайтесь выяснить, кому принадлежит этот телефон. Во-первых, в этом нет никакого смысла, а, во-вторых, это может быть неверно истолковано."

А ведь он чувствовал, что с этой девицей что-то не так, и, тем не менее, не удержался от соблазна затащить ее в постель! Хотя, объективности ради нужно сказать, что заслуга в этом принадлежала исключительно ей. Она перехватила его на стоянке и попросила подвести домой, затем пригласила на чашку кофе. О дальнейшем лучше всяких слов говорит фотография.

Итак, шантаж. Почитывая на досуге Чейза, он всегда поражался, как неправдоподобно легко разного рода обыватели попадают в ловушки, и был уверен, что уж с ним-то ничего подобного не случится. Разумеется, его жене прекрасно известно, что он время от времени ей изменяет, но как она отнесется к фотографиям? Он лишь на мгновение вспомнил, чем они занимались и какие фотографии из всего этого могли получиться. А он-то считал, что у девицы просто разыгралось воображение!

Но какой смысл во всем этом? Если уж шантажировать, то какого-нибудь банкира, а не чиновника, пусть и занимающего достаточно высокий пост.

Не связано ли это каким-нибудь образом с террористами? Правда, базу захватили в субботу, а фотографии сделали недели за две до этого. Конечно, фотограф мог знать о готовящейся акции. Но как увязать террористов и шантажиста?

А если попробовать откровенно поговорить с женой? Нет, если она увидит эти фотографии, взывать к ее рассудку будет бесполезно. Наверняка произойдет скандал, шумный развод с комментариями на страницах газет, и даже заступничество Германа Олеговича не поможет. Да и захочет ли он вмешиваться? На карьере можно будет смело поставить крест.

Свистых вызвал секретаршу и указал на конверт.

- Я хочу знать, каким образом это здесь оказалось?

- Что это? - секретарша перегнулась через стул и нависла над ним полной грудью. Разумеется, она уже успела обрызгаться его любимыми духами "Tentations".

- Вот это! - на этот раз он не обратил на ее уловку никакого внимания и швырнул конверт ей прямо в лицо.

- Я... Я не знаю, Юрий Борисович. Когда я принесла бумаги, никакого конверта не было.

- Ты выходила из приемной?

- Разве что на минутку. К Лидочке из сто семнадцатой. Мы... - она замолчала под его тяжелым взглядом. - Вы..? Вы меня уволите?

Свистых заставил себя успокоиться. Это его ошибка. Они все равно нашли бы возможность передать ему этот конверт.

- Входил ли кто-нибудь ко мне в кабинет в последние полчаса?

- Как будто нет.

- "Как будто" или "нет"?! - снова взорвался он.

- Нет, я никого не видела. А что в этом конверте?

- Ничего. Все, можешь быть свободна!

- Но Юра... Если это как-то связано со мной... Я хочу сказать, что я здесь совершенно не при чем.

- Не заставляй меня повторять дважды!

Он дождался, пока за ней закроется дверь, затем встал и направился к бару.

ГЛАВА 18. Понедельник, 13 октября - 3 часа дня.

Впервые за последние десять лет Трущенко воспользовался лифтом. Он вошел в залитую мягким светом кабину и нажал на кнопку третьего этажа. На мгновение ему показалось, что в системе что-то не сработало и лифт остался на прежнем месте, но уже в следующую секунду створки лифта разъехались, и банкир оказался у себя в кабинете. Точнее, в небольшой комнатке, примыкавшей к кабинету, но отделенной от него специальной дверью-шкафом в духе шпионских романов. Трущенко повернул ручку двери и прошел к столу. Усевшись в кресло, положил перед собой дипломат и открыл крышку. Окинув взглядом пачки стодолларовых купюр, он отсчитал десять и убрал их в ящик стола, затем закрыл дипломат и поставил его рядом с креслом. Зазвонил телефон внутренней связи, но Трущенко не отреагировал. Он встал, неспеша пересек кабинет и остановился перед телевизором. Взял пульт дистанционного управления и направил его на дверь. Нажал в определенном порядке две кнопки, и замок, автоматически блокировавший дверь на время, пока он находился в хранилище, бесшумно открылся. Трущенко вернулся за стол и снял трубку.