Элмор Леонард - Ла Брава Страница 15

Морис оглянулся на Ла Браву:

— Как тебе это нравится — «поддавшись минутной слабости»?

Ла Браву больше интересовало, какие фильмы у нее имеются.

— Я его не приглашала, — защищалась актриса. — Он сам пришел. Открываю дверь — а там он.

— Вломился силой.

— Уговорил меня.

— Наверное, ему понадобилось на это целых десять, а то и пятнадцать секунд, — неуклюже съехидничал Морис— Пока он упросил киноактрису показать ему один из своих шедевров. Что, скажи на милость, пересилило в тебе здравый смысл? Звездой прослыть захотела? А?

— Он стоял за дверью со шляпой в руке и ухмылялся.

— Ах, он стоял со шляпой в руке… Ты провела его в дом, усадила, вдвоем, наедине, в темноте…

— Средь бела дня.

— Ты показала ему фильм: вот она, кинозвезда, на серебристом экране, вдвое больше натуральной величины…

— На экране телевизора, Морис.

— Он смотрел, как ты флиртуешь с Робертом Мичемом, Робертом Тейлором или с кем там еще, с этим твоим сексуальным зазывным выражением лица… Кино кончилось, свет все еще не включен, парень набрасывается на тебя, а ты все недоумеваешь, что это на него нашло!

— Я вовсе не об этом говорю, — возразила Джин Шоу. — С этим я бы легко справилась.

Ла Брава слушал.

— Меня смутило другое: как он расхаживал по моей квартире, рассматривал вещи, словно свои собственные, не говоря при этом ни слова. Вот что напугало меня: он чего-то хочет, а я не знаю чего.

— Он хочет тебя, — пояснил Морис— У парня дыра в кармане. Какие еще у него могут быть планы? Хочет, чтобы ты взяла его на содержание, подарочки ему покупала.

— Не думаю, — возразила она. — Прошло много времени, он бы уже начал намекать насчет того, что не может на свое жалованье приодеться, новую машину купить или что у него сестра инвалид и нуждается в операции. — Она снова оглянулась на Ла Браву, словно намекая на что-то.

«Сьерра», — сообразил он.

— Старается втереться в доверие, — фыркнул Морис.

Хамфри Богарт и Ида Люпино, мысленно уточнил Ла Брава, тщетно пытаясь припомнить, кто играл девушку с изувеченной ногой.

— Он выжидает, боится все испортить, — продолжал Морис— Слишком туп, чтобы догадаться: ты-то давно поняла, откуда ветер дует.

— Какой ветер?

— Джини, — с преувеличенным терпением произнес Морис, — этот парень влюблен в тебя? Ты допускаешь такую возможность?

— Он влюблен в самого себя.

— Отлично. Значит, ему требуется поддержка — обед в клубе, новые шмотки, карманные деньги. Эти типы так и живут: они ошиваются вокруг Майами-бич с тех самых пор, как тут построили мост.

— Возможно, — признала она, — но мне кажется, у него на уме что-то другое.

— Мне тоже, — подхватил Ла Брава.

Джин и Морис уставились на него.

— Я не думаю, что он хочет сладкой жизни, — сказал Ла Брава. — Обед там в клубе и прочее. Если он вообще чего-то хочет, так это всех ваших денег.

— Тогда мне не о чем беспокоиться, — отмахнулась Джин. — У меня их нет.

Ла Брава ссутулился на стуле в темной комнате, склонившись над проявленными снимками той подвыпившей парочки кубинцев, которые позировали ему утром, медленно водил увеличителем над рядом миниатюрных снимков. Лана подала хорошую идею: «Как насчет этого?» Фотография, где она представала полуобнаженной, оказалась самой удачной— не потому, что она выставила на всеобщее обозрение свою грудь, а потому, что явственно проступало ее желание показать эту грудь, чересчур вялую, безжизненную для ее возраста, а еще потому, что Пако, сидевший в кресле-качалке к ней спиной, понятия не имел, что происходит над его головой. Ла Брава искренне пожалел девчонку: много амбиций, мало привлекательности — жить с ней непросто.

Он многое понимал в этой девушке, Лане Мендоза, хотя едва знал ее, однако мысленно все еще был там, наверху, с Джин Шоу, ломал себе голову, пытаясь разгадать ее.

Перед глазами у него стоял ее образ— черно-белый, из прошлого, и нынешний, окрашенный в мягкие тона: все та же фигура, те же черты бледного лица. Изысканная леди, обращающая к нему свой взгляд в щадящем свете настольной лампы. Она вроде бы и не стремилась к этому, но ее взгляд заводил фотографа с полоборота. Он готов был поверить, что она прекрасна, что она откровенна и беззащитна, что она смотрит на него не так, как на Мориса.

Он проводил ее по коридору до номера 304. На пороге она сказала:

— Хорошо, что я сюда приехала. — И поцеловала его в щеку. — Спасибо, — сказала она, продолжая смотреть на него, пока не захлопнулась дверь.

В этом было что-то знакомое — тот же взгляд, а потом дверь закрывается, заполняя собой весь экран. Он не мог припомнить.

За что она благодарила?

Он ведь ничем ей не помог, даже советом. Только слушал.

Он слушал, как она излагает свои обстоятельства Морису. Да, денег у нее нет. В самом деле. Конечно, в том смысле, в каком говорят: «У нее есть деньги». Разумеется, она живет не на пособие, но у нее всегда было туговато с деньгами. Нельзя сказать, чтобы Джерри обеспечил ее на всю жизнь. Налоговики выпотрошили его подчистую. Три аудиторские проверки подряд. Ла Брава выслушал и это. Лишили его всех налоговых льгот. Пришлось продать дом на Пайн-Три, потом и его акции полетели к черту. Ла Брава слушал. Правительство и биржа разорили Джерри, он умер почти что банкротом. Это-то его и доконало, вздохнула Джин. Морис почти ничего не говорил. Он слушал, печально поглядывая на давнюю подругу, кивая, повидимому, в знак сочувствия. Потом спросил, как же она справляется. Ничего, сказала она, есть доход от ее доли гостиницы, остались кое-какие акции, если что, можно сдать апартаменты и найти жилье подешевле. Когда и этот ручеек иссякнет, она может участвовать в рекламных кампаниях по продаже жилья в новостройках: «Звезда киноэкрана Джин Шоу собственной персоной», — один застройщик ей как-то предлагал. А уж когда будет совсем скверно, скооперируется с Мэрилин, леди-бродяжкой. Морис, помрачнев, велел ей прекратить рассуждать в таком тоне. И пусть она больше не тревожится насчет своих финансов, она может во всем на него положится. О Ричарде Ноблесе они больше не упоминали.

Сидя в темной комнате, Ла Брава гадал, какой же фильм она показала Ноблесу. И как-то она странно сказала: «расхаживал, рассматривал вещи». Такое впечатление, что Ноблес побывал у нее не только в тот раз, когда они смотрели кино.

А этот ее взгляд: похоже, она прибегает к заученным артистическим приемам. Дважды, когда Морис что-то говорил Джин, Ла Брава чувствовал на себе ее взгляд и, обернувшись, подмечал, что она за ним наблюдает. И взгляд, когда она отпила глоток из стакана… и потом, когда закрывала дверь.

«Хорошо, что я сюда приехала».

Девичий голос окликнул с порога:

— Что так поздно засиделись?

В коридоре стояла Фрэнни Кауфман. Ла Брава улыбнулся, обрадовавшись ее визиту. Девушка ему нравилась, она словно сразу же превратилась в старого друга.

— А, девушка из «Спринг Сонг»! Уже перебрались к нам?

— Почти. Мой приятель, у него большая машина, помог мне перевезти тяжелые вещи, коробки. Остались кое-какие мелочи, схожу за ними завтра.

— В каком вы номере?

— В двести четвертом. Неплохой номер. С самого утра солнце, и ни одного таракана пока не видела. — Она была в джинсах и в рубашке, какую носят работники заправочной станции, с вышитым над кармашком именем «Рой». На руках изысканные серебряные кольца. Повернулась и сказала, охватив быстрым взглядом помещение: — Я и не знала, что у вас такое оборудование.

— Это все его, старика.

— Любопытно, что тут да как. — Она подошла вплотную к его рабочему столу. — Можно мне посмотреть?

— Возьмите лупу, — посоветовал он, отступая и освобождая ей место.

Фрэнни сняла свои круглые очки и наклонилась, разглядывая отпечатки через увеличитель «Agfa».

Она подводила его к каждому кадру, останавливалась, затем двигалась дальше. Ла Брава рассматривал ее странную, почему-то нравившуюся ему прическу, эти крутые завитки по бокам головы — словно воплощение бурлящей в девушке энергии, — затем перевел взгляд на нежный изгиб шеи, на одинокие волоски, прилипшие к белой коже.

— Его я тут видела, но девушку что-то не замечала, — сказала Фрэнни. — Какой кадр вы выбрали? Подождите, не говорите мне. Спорим, я знаю, какой вам больше всех нравится, — вот этот, где девица показывает свои титьки. Я угадала?

— Пожалуй, да, — кивнул Ла Брава. — Я еще повожусь с ним, попробую проявить так и эдак. Посмотрим, что получится.

— Грустно, не правда ли? — вздохнула Фрэнни. — Она, конечно, динамистка, но мне ее жаль. Не то чтобы очень, но жалко. Это вы предложили такую позу?

— Нет, она сама.

— Как ее зовут?

— Лана.

— Замечательно!

— Да, Лана, можно сказать, соавтор.

— Но получилось совсем не так, как она себе представляла. Это ваша заслуга, Джо, а не ее. Вы здорово работаете.

— Большое спасибо.

— Вы снимаете обнаженную натуру?