Адычанская трагедия - Виталий Михайлович Егоров Страница 15

4

Пугачев быстро понял преимущество сотрудничества с органами. Он уже не боялся быть пойманным, часть хищников ему сдавали золото, взамен получали немного денег, гораздо меньше, чем у кавказцев, но зато с гарантией, что их никто не прихлопнет во время сделки.

Однако, это было странное сотрудничество – обычно завербованный человек работает среди преступного контингента негласно, тщательно скрывает свою связь с органами. Пугачев же работал почти в открытую– все знали, что он помогает милиции, скупает у хищников золото для Тарасюка, но никто не чурался его, понимая, что с ним спокойней вести дела. Скорее всего, статус Пугачева был приравнен к внештатному сотруднику милиции, нежели негласному осведомителю.

Однажды Тарасюк приехал за Пугачевым, когда уже вечерело, и повез в Северный.

– Что случилось, – недоумевали в бараках, – неужели на чем-то попался?

Тарасюк привез его в отдел, посадил в кабинете и велел ждать. Через полчаса он пришел и принес с собой сверток, раскрыл и показал Пугачеву содержимое. В свертке был золотой песок.

– Слушай меня внимательно, – Тарасюк больно ткнул пальцем в грудь Пугачева, – сейчас пойдешь к покупателю, адрес я тебе покажу, и продашь ему это золото. Как только он деньги отдаст, оставь ему золото и сразу уходи. Придешь к Бахареву, он находится у себя в здании госбезопасности, и подождешь меня. Я вслед за тобой скоро появлюсь.

Пугачев так и сделал. Когда он находился у Бахарева, пришел запыхавшийся Тарасюк, забрал у Пугачева пакет с деньгами.

– Тут сколько?

– Двадцать две тысячи, – Пугачев в жизни не держал сразу так много денег, – долларов.

– Не рублей же, – съязвил Тарасюк. – На, возьми, – он протянул ему пять стодолларовых бумажек, – тебе за работу.

Пугачев схватил деньги и дрожащими руками запихнул в карман.

Когда Тарасюк при Пугачеве начал делить деньги с Бахаревым, он осторожно спросил.

– Мне можно пойти?

– Да, да, иди, – Тарасюк сконфузился, что не вывел лишнего свидетеля дележа денег в коридор, – переночуй здесь у кого-нибудь, а утром поедешь в Отрадный. – Когда нужно будет, я тебя найду.

Когда Пугачев выходил из здания госбезопасности, его догнал Тарасюк.

– Мы хлопнули твоего покупателя, золото изъяли. Ты никому не говори, что продавал золото, я оформлю, как будто он нашел золото. Ты понял меня? – и опять сильно ткнул в грудь пальцем.

– Понял, как не понимать-то, – обиженно ответил Пугачев.

За время их «дружбы», Тарасюк несколько раз использовал Пугачева в подобных операциях.

Однажды, после очередной такой операции, он остался в Северном, чтобы купить себе ружье. Продавец ружья жил в частном доме на окраине поселка. Ружье было гладкоствольным, курковой горизонталкой 12-го калибра. Пугачев повертел его в руках, несколько раз щелкнул курком, что не понравилось хозяину.

– Что ты щелкаешь и щелкаешь, без патрона нельзя так часто играть курком. Не охотник, что ли?

– Не-а, какой я охотник, так, для охраны.

– Ну, что, будешь брать? Ружье хоть и старое, но хорошее, старое качество. Продаю недорого, без документов. Да у тебя, видать, разрешения то и нет, зачем документы?

– Почему нет, – обиделся Пугачев на хозяина ружья, который явно намекал, что такому, как Пугачев, разрешения не видать, – надо будет, получу и разрешение.

– Ну-ну, давай, – не поверил продавец. – Триста долларов пойдет?

– Ружьишко-то старенькое, – хотел поторговаться Пугачев, но хозяин отрезал:

– Не хочешь, не надо!

– Ладно, беру, – Пугачев протянул продавцу три помятые стодолларовые купюры, – не жалко ради безопасности.

Теперь Пугачев был вооружен. Местные хищники его зауважали еще больше. Каждую весну он с хищниками уходил в тайгу мыть золото, сам уже не работал, курсировал между бригадами хищников и контролировал их. Осенью золото сдавали Тарсюку, но не все. Часть оставляли на черный день и продавали кому попадется за более высокую цену. Тарасюк об этом знал, ругался, но прощал, поскольку он и так имел хороший куш.

Однажды у Пугачева произошел разговор с Тарасюком. Тарасюк интересовался, много ли люда ошивается в тайге, есть ли сторонние хищники, где они стараются. Получив ответ, что в тайге народу ходит много, Тарасюк подкинул идею.

– Ты сколько зарабатываешь? Накопил хоть немного денег?

– Откуда, все деньги уходят меж пальцев. Когда работал, накопил много денег, все сгорело в банке. Теперь накопить не получается, – сокрушенно вздохнул Пугачев. – Опять же на мои деньги берем продукты, снаряжение, эти все свои бабки пропивают. Так и доживу свой век здесь.

– А ты мочи их, посторонних хищников, – Пугачев не понял, принимать ли всерьез слова Тарасюка, – их никто искать не будет, главное, чтобы было далеко от поселка. Золотишко забирай, вот тебе и хороший заработок, ни с кем делиться не надо, я заплачу хорошие деньги.

Слова Тарасюка крепко засели в голове у Пугачева. Идея заманчивая, но опасная.

«Если попадусь, этот же Тарасюк упечет меня в тюрьму, – размышлял он. С другой стороны, затея хорошая, не требует большого труда, если далеко в тайге, никто не дознается. Заработаю денег, уеду отсюда».

Теперь эта мысль не покидала его никогда.

5

Однажды, когда Пугачев со своими хищниками двигался вдоль речки, подыскивая удобное местечко для работы, они лицом к лицу встретились с человеком. Оказался он одиноким хищником с Магаданской области.

– Откуда тебя занесло-то, – Пугачев пытался угадать, сколько он золота добыл. – Как успехи?

Испугавшийся было сначала человек успокоился, увидев, что встретил таких же хищников.

– Да есть малость, завтра-послезавтра поднимусь повыше, тут чем выше, тем богаче.

«Золото у него имеется», – решил про себя Пугачев.

Попив чайку, немного поговорив, Пугачев с бригадой двинулись дальше. Пройдя километров восемь, Пугачев определил место для работы. Когда бригада расположилась на месте, выставила палатку и готовилась к ужину, Пугачев засобирался на охоту.

– Тут недалеко хорошее озерцо есть, утята уже на крыло встают, постреляю немного, до утра не ждите.

Пугачев двигался обратной дорогой. Когда разговаривал с незнакомым хищником, он хорошо изучил местность, подходы к палатке, определил сектор стрельбы. По мере приближения к месту, сердце его стало биться все сильнее. Чтобы успокоиться, присел на гнилой валежник, отдышался и пожевал багульник. Сердце успокоилось, дыхание стало спокойным, и он продолжил путь.

«Это нужно, чтобы вырваться отсюда, – успокаивал он себя, – тут рано или поздно все равно сдохнешь, если не ты, то тебя и угрохают».

За километр до места Пугачев напружинился, стал идти крадучись, тихо. Когда впереди, сквозь ветки деревьев заблестели воды речки, он опустился на четвереньки и стал тихо подкрадываться к опушке леса в том месте, где стояла палатка. За палаткой, ближе к лесу, возвышался маленький холмик, обросший травой. Там он и прилег.

Пугачев увидел его сразу. Человек стоял вдалеке, возле речки, в метрах восьмидесяти и что-то разглядывал в воде. Сердце вновь стало сильно колотиться с гулким эхом в ушах, Пугачев даже испугался, что человек услышит этот звук.

«Дробь хорошая, нулевка, надо бить наверняка, подпустить его близко, метров десять…».

Руки у Пугачева тряслись, пот заливал глаза. Человек все не шел к палатке. Он смотрел на закат солнца и о чем-то мечтательно насвистывал.

«Может подойти к нему тихонько, сзади, он не заметит», – но эту мысль он сразу отбросил. Кругом лежала галька, которая предательски скрипела при ходьбе.

«Ждать, все равно подойдет», – решил Пугачев, удобнее устраиваясь.

Наконец человек направился в палатку. Со стороны он не мог видеть Пугачева, так как тот был прикрыт густой травой и холмиком. Когда он подошел к палатке и нагнулся, чтобы зайти в нее, Пугачев выстрелил. То ли от волнения, то ли по неопытности, он спустил оба курка сразу, от отдачи его отбросило с вершины холмика, и он не видел результата выстрела. Когда поднялся, то человека не было видно.

«Неужели не попал, быть этого не может, с такого расстояния!», – с такими мыслями Пугачев непослушными руками перезарядил ружье и тихо направился в сторону