Татьяна Устинова - Третий четверг ноября Страница 16

Платон зевнул, не разжимая челюстей.

Лёка теперь сидела у него за спиной, испытывая невыносимое желание порыться носом у него между лопаток, а потом привалиться щекой и так сидеть.

Она бы сидела, и Платон бы сидел, и хорошо бы при этом, чтобы Яночка куда-нибудь делась.

– Может, вам тоже сделать маникюр?

– Да-да! – вскричал Платон, почуявший возможность отыграться. – Сделайте ей маникюр, педикюр и еще вот это... когда обдирают лишнюю шерсть!

– Платон!!

– Эпиляцию, – весело сказала Яночка, – только ее я не делаю, это вам надо к косметологу записаться.

– У тебя идиотские шутки, Платон!

– Я еще могу анекдот про поручика Ржевского рассказать.

Лёка отвернулась и засопела.

Вовсе ей не хотелось прижиматься щекой к его водолазке и сидеть так всю оставшуюся жизнь!

Ужасный человек. Невыносимый.

Тут она вспомнила про расследование, про пропавшую супругу мужчины ее жизни и про то, что в данный момент она должна ее искать.

Это просто снег, Питер и третий четверг ноября закружили ей голову.

Ничего этого нет, все мираж, фантом. Она заглянула в прошлое, и оно показалось ей прекрасным, как идиллическая картинка. Так бывает с ним, с прошлым. За триста лет подзабылось все плохое, и теперь ей кажется, что в той жизни она шла по аллее Летнего сада под руку с милым человеком, и листья шуршали под ногами, и казалось, что все на свете можно ему сказать, и все это будет ему важно!..

Мираж, фантом.

Непонятно как, спиной, что ли, но он вдруг понял: что-то случилось.

Выдернув руку из ванночки – с пальцев капала мыльная пена, – он повернулся и посмотрел на нее.

Яночка ахнула.

– Осторожней, я могу вас поранить!

– Нет, – сказал Платон Легран, рассматривая Лёку, – вы никак не можете меня поранить, Яночка.

Лёка несчастными глазами посмотрела ему в лицо.

– Не переживай, – сказал он негромко. – Не переживай, как-нибудь все уладится.

Она кивнула.

Расследование, Артем, бывшая жена пропала. Как тут может что-нибудь уладиться?! Ну, хоть что-нибудь?

Он вернул руку в ванночку, и ниточка как будто оборвалась. А утром, когда она сказала ему «Помоги мне!», эта ниточка совершенно точно появилась снова!..

– Яночка, – сказала Лёка тем самым голосом, которым говорила с подчиненными, – скажите, а два дня назад вы работали?

– А это какое было число?

Лёка стала судорожно подсчитывать, какое это могло быть число.

– Восемнадцатое, – подсказал Платон Легран.

– Восемнадцатого я работала, да. Была моя смена.

– А к вам подруга моя не приходила? Ее зовут Настя, и она такая красивая, высокая! С длинными волосами.

Яночка насупилась.

– Это... ваша подруга?

– Ну, не совсем подруга, – заюлила Лёка, сообразив, что дело, должно быть, нечисто. Должно быть, неприспособленная и тут наскандалила, – просто мы вместе работаем, и она где-то позабыла документы, а мы теперь их найти не можем!

– У нас она ничего не оставляла.

– Но вы ее помните, да?

Тут Яночка вынырнула у Платона из-за плеча и посмотрела на Лёку настороженно:

– Помню, конечно. Такое не скоро забудешь.

– А что-то случилось?

Яночка пожала плечами.

– Ничего не случилась, но ваша... коллега довольно требовательный клиент.

– Это что означает? – спросил ужасный человек Платон Легран. – Она швырнула в вас ванночку для ногтей?

– До этого не дошло, но...

– Яночка, – сказал Платон, – говорите как есть! Нам, вот ей-богу, никакого дела нету до этой дуры...

– Платон!

– ...нам бы понять, где бумаги, и дело с концом. Мы вас не выдадим.

– Понимаете, у нас не принято обсуждать клиентов, за это могут наказать.

– Что нам ее обсуждать! Не будем мы ее обсуждать. Вы расскажите, что было, и точка.

– Она очень спешила, – выговорила Яночка неохотно, опять посмотрела на Лёку и перевела взгляд на пальцы Платона. – А это всегда трудно. Когда клиент спешит, а процедура все-таки занимает какое-то время! Она не хотела ждать, а ноготь же должен приклеиться как следует, иначе это и вовсе никакого смысла не имеет.

– Как?! – поразился Платон. – Ногти приклеивают?!

Тут Яночка засмеялась, и Лёка следом за ней.

– Не только ногти! Еще ресницы, волосы, да что только не приклеивают!

– Позвольте, а как жить с приклеенными ногтями?

Яночка развела руками.

– Многим нравится. Да это нестрашно, это просто такие силиконовые пластинки, они очень прочные, и лак на них хорошо держится.

– А... как отличить приклеенные от настоящих?

– А вам зачем?

– Ну как же?! Женщина с приклеенными ногтями – это...

– Платон!!

– Но чтобы ноготь приклеился, нужно время, – заспешила Яночка, – и, самое главное, поверхность надо подготовить, ногтевую пластину сточить...

– Так, – перебил ужасный человек, – пожалуйста, без подробностей. Или я упаду в обморок.

– Поду-умаешь, какой нежный! – возмутилась Лёка.

– А она все время меня торопила и сердилась, а когда клиент так себя ведет, как назло, ничего не получается. Ну, она немного...

– Переколотила немного посуды? Разбила немного зеркал?

– Она немного вышла из себя. Ну, и все.

«Ничего себе, неприспособленная, – подумала Лёка. – Артем уверяет, что она мухи не обидит, или как там говорится?..»

Все вранье?..

Яночка в последний раз взмахнула пилкой и промокнула салфеткой пальцы Платона.

– Ну, вот и все. А вы боялись!

Далеко отставив руку, Платон полюбовался на свои ногти. Лёка видела, что он хочет что-то такое сказать, в духе «поручика Ржевского», и опередила его:

– Яночка, а вы не помните, она одна приходила или с ней кто-то был.

– Был, – небрежно сказала девушка. – Конечно, был. И тоже... шумел. Он даже жалобную книгу потребовал и написал на меня жалобу. Вы знаете, – тут она прижала к груди худенькие руки, как будто хотела принести клятву, – я столько лет работаю в этом салоне, и никогда в жизни на меня никто не писал никаких жалоб! Верите?

– Ну, конечно!

– И вдруг написали! Да еще такую... огромную, на несколько страниц. Я, конечно, стараюсь не переживать, но клиентов так мало, у нас персонал сократили почти вдвое, а тут жалоба! А я старалась. Но я правда не могу заставить силикон сохнуть быстрее!

– Яночка, – заявил Платон, поднимаясь. Лёка потянулась за ним. – Скажу вам, как физик физику – никто не может заставить силикон сохнуть быстрее, ибо это химический процесс. Он как идет, так и идет, и по-другому идти не может. И пес с ней, с жалобой! Я вам сейчас благодарность напишу, еще длиннее, чем жалоба, и выйдет баш на баш.

– Правда?

– Пошли, – сказал Платон Легран решительно. – Где тут у вас жалобная книга?

Пока метались в поисках книги – девушка за конторкой при упоминании этой самой книги заметно взволновалась, – пока, поняв в чем дело, улыбались умиротворенно, пока предлагали кофе и выискивали место поудобнее, Лёка спросила у Платона:

– Ты думаешь, там может быть телефон?..

– Заодно и посмотрим.

Принесли книгу – серые страницы в скверном переплете, сурово пронумерованные и как будто оприходованные. Жалоб, равно как и благодарностей, там было маловато. Исписано всего страниц шесть.

– Как это делается, я не знаю? – спросил Платон.

– Вот здесь ставите дату, пишите свою фамилию, имя и отчество. Вот здесь адрес и телефон.

– А у меня адрес в Москве.

– Это неважно. Надо указать обязательно, потому что без фамилии и координат никак нельзя, тогда получается анонимка. И просто пишите то, что хотите.

Платон перелистал тонкие странички.

– Да уж. Мне столько не осилить.

Жалоба и впрямь была длинной.

Яночка улыбалась смущенно, девушка-администратор все хлопотала, а Лёка невыносимо гордилась Платоном, позабыв о том, что прошлого не воротишь, дважды в одну реку не войдешь, и вообще – не стой под стрелой.

Он все сообразил и все придумал, он еще и Яночке хочет помочь, и в этом он весь – великодушный, умный, ироничный, странный.

Как это она, Лёка, его... упустила? На кого променяла?

Сестрица Ника утверждала, что Лёка играет в людей, как в куклы. Что ей проще и понятней, когда все главные роли исполняет она сама, на разные лады меняя голос и давая реплики то за одного, то за другого персонажа.

Ника утверждала, что это хорошее качество для сочинения детективов, а для жизни – не годится.

Ника утверждала, что «давать реплики» за Платона у нее не получилось, и Лёка выбрала более легкий и понятный путь. Она придумала себе Артема, и их большую любовь, и их понимание, и интерес друг к другу. А интереса-то никакого нет.

Какой может быть интерес, когда он все время занят то бывшей женой, то бывшей – настоящей! – дочерью, то вдумчивым выбором пиджака для корпоративной вечеринки.

Ника утверждала, что как только закончатся или наскучат вечеринки и пиджак станет не актуален, Лёке будет значительно сложнее придумывать «сюжеты». Просто потому, что их тоже нет, как и интереса!..

– Не сопи мне в ухо, – попросил Платон Легран. – Мне надо сосредоточиться.