Александр Волков - Два брата Страница 16

— Кто из вас приобретет «Арифметику-феорику», может прибить у себя в избе на стенке: и украса дому будет и поучение вседневное. Глядите: се великие мужи, начало математическим премудростям положившие. Вот Архимед, еллинский мудрец, вот Пифагор, славнейший геометр…

— А что за столпы наверху нарисованы? — спросил бойкий Кирилл Воскресенский.

— Эти столпы поддерживают храм науки. Геометрия: «Сие учение — вещей измерение». Стереометрия — сосуды размеряет.

Дальше шли астрономия, оптика, география, фортификация,[67] архитектура…

Егор не мог сдержать радостное волнение. Столько наук!.. Наверное, есть и к мастерству относящиеся. Марков дал себе слово непременно купить чудесный учебник.

Когда новички вдоволь налюбовались «Арифметикой-феорикой», Киприанов повесил лист на стенку и начал спрашивать:

— Воскресенский Кирилл! Что есть вычитание?

— Вычитание есть вычитающее из большого малое число и остаток объявляющее, оный же нарицается разность.

— Добро!.. Шаховский Андрей! Что есть умножение?

— Умножение есть умножающее большее меньшим числом, или равное равным, и умноженное число объявляющее, оное именуется произведение…

Егорка слушал разинув рот.

Трудно было учить в те времена математику. Ни учебник, ни учителя не давали никаких объяснений. Ученики, например, изучают умножение целых чисел. Учитель перемножает на доске два многозначных числа и говорит ученикам:

— Делайте по сему!

Ученик хватается за книгу, думает найти разъяснение. Но и там сделан пример, а за ним лаконичное приказание: «Делай по сему».

Надо было иметь большие способности, чтобы при таком способе преподавания успешно продвигаться вперед. Егор легко усваивал трудные математические правила и через три месяца как ученик, подающий надежды, попал в класс к самому Магницкому.

Известный русский математик Леонтий Филиппович Магницкий родился в 1669 году. Человек простого, незнатного рода, он страстно интересовался науками, особенно математикой, и знал несколько иностранных языков.

Московские купцы привыкли видеть на торгу у Спасских ворот человека среднего роста, с приятными чертами лица, с русыми волосами и небольшой курчавой бородой. Он медленно проходил мимо лавок, где были выставлены на продажу иконы и церковные книги славянской печати; на его немой вопрос купцы улыбались и кланялись, разводя руками:

— Ничего нету, Леонтий Филиппыч! Через недельку приходи, батюшка! Ожидаем привозу…

Но иногда купцы еще издали звали его:

— Леонтий Филиппыч! Новенькое!

Много математических книг прочитал Леонтий Филиппович, и у него родилась мысль: самому написать «Арифметику».

На Руси в те времена были только рукописные учебники математики: «Книга, рекомая по-гречески Арифметика, а по-русски цифирная счетная мудрость», «Книга, именуемая Геометрия, или Землемерие».

Эти книги сообщали недостаточно знаний и не удовлетворяли мореплавателей и судостроителей.

Магницкого в его намерении составить математический учебник поддержал Оружейной палаты дьяк Курбатов, к которому вхож был Леонтий Филиппович.

— Не бойсь, Леонтий! — говорил дьяк. — Садись, пиши! Наш русский разум не тупее иноземного!

Магницкий работал больше двух лет. Счастливый случай помог ему выпустить свой труд в свет. Для открываемой Навигацкой школы нужны были учебники, и в первую очередь учебник арифметики. Нашелся иностранный автор (история не сохранила его имени), который предложил свой учебник для перевода на русский язык. Но Курбатов, который вместе с боярином Головиным ведал «снабдением» школы, справедливо отдал предпочтение учебнику Магницкого.

Когда Магницкий явился к Курбатову с увесистой рукописью, тот взвесил ее на руке, перелистал несколько страниц, попробовал разобрать непонятную арабскую цифирь.

— Не подведешь, Леонтий? Еретицких, богопротивных прелестей[68] не написал?

— Что ты, государь мой, помилуй!

— Противу его царского величества сумнительных словес не включил?

— Я его царскому величеству покорный слуга!

— Добре! Неси в книгопечатню.

Попечителям школы Головину и Брюсу Курбатов с легким сердцем донес, что «Магницкого „Арифметика“ супротив иноземцевой не в пример понятнее написана и к ученью зело пригодна».

Учебник Магницкого имел длинное заглавие: «Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славенский язык переведенная, и во едино собрана, и на две книги разделена. Ныне же повелением благочестивейшего великого государя… Петра Алексеевича… в богоспасаемом царствующем великом граде Москве типографским тиснением ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей на свет произведена…»

Фамилия автора была помещена мельчайшими буквами в рамочке, окружающей заглавный лист.

«Арифметика» Магницкого была настоящим, серьезным учебником. Случайно попав на далекий север, эта книга привила любовь к науке Михаиле Ломоносову, и он несколько десятилетий спустя назвал ее «вратами своей учености».

Магницкий горячо любил родину. Он гордился тем, что в «Арифметике»

…разум весь собрал и чинПриродный русский, а не немчин.

Он высказывал в своей книге такое пожелание:

И желаем, да будет сей трудДобре пользовать русский весь люд.

Книга печаталась со 2 февраля 1701 года по 1 января 1702 года. Магницкий держал корректуры, по целым ночам сидел над оттисками. Он получал «кормовые деньги» наравне со своими учениками: по пять алтын в день, и за время печатания учебника ему уплатили 49 рублей 31 алтын и 4 деньги. Это и было все вознаграждение за огромный труд, затраченный Магницким на составление «Арифметики».

Выбор английских учителей, приглашенных преподавать в Навигацкой школе, оказался не очень удачным. Из троих только Фарварсон был человеком добросовестным, с большими знаниями и опытом: ранее он занимал кафедру в Абердинском университете, в Шотландии. Гвин и Грейс вели себя недостойно, часто пьянствовали.

Дьяк Курбатов доносил о них Головину:

«Англичане учат учеников науке чиновно, а когда временем загуляют или, по своему обыкновению, почасту и долго проспят… А дело из них признал я совершенно в одном Андрее Фарварсоне, а те два, хотя и навигаторы писались, только и до Леонтия наукой не дошли».

Англичане не знали русского языка, предметы свои читали по-латыни, и ученикам-навигаторам, чтобы их слушать, пришлось учить латинский язык.

Чтобы поправить дело, учителем Навигацкой школы вскоре же после ее открытия был приглашен Магницкий, который и занял там ведущее положение наравне с Фарварсоном. Гвин и Грейс невзлюбили талантливого русского сослуживца и старались причинять ему неприятности. Это, однако, не обескураживало Магницкого, он занимался своим делом, преподаванием арифметики, с большим увлечением.

Магницкий решал на доске два-три примера для образца, а затем предлагал ученикам работать самостоятельно. Любовь его к науке передавалась и большинству учеников.

Леонтий Филиппович перевел к себе от Киприанова некоторых наиболее способных и старательных учеников. В число их попал и Егор Марков.

Егор Марков скоро стал любимцем Магницкого. Леонтий Филиппович подарил ему свою «Арифметику». Это был огромный том большого формата, фунтов шести весом, переплетенный в доски, обтянутые кожей.

Марков как святыню хранил подарок учителя. Он наизусть выучил стихи, которыми автор, по тогдашнему обычаю, щедро украсил книгу для развлечения и назидания учащихся отроков.

Учить таблицу умножения Леонтий Филиппович уговаривал своих читателей так:

Аще кто не твердитТаблицы и гордит,Не может познати,Числом что множати,И во всей наукеНе свобод от муки.

Через два месяца после перехода в класс Магницкого Егор выучил действия с целыми числами и перешел к дробям. Леонтий Филиппович не мог нарадоваться на такого способного ученика и повел его в свой кабинет.

Егор вошел к Магницкому с потупленной головой и споткнулся о порог.

— Смелее, парень! — услышал он ободряющий голос Леонтия Филипповича.

Егор поднял голову. Обширная комната была уставлена шкафами с книгами. На тумбах стояли глобусы небесные и земные, модели непонятных машин. В ящиках под стеклами виднелись коллекции минералов, жуков, бабочек.

Егору все это очень понравилось. Особенно привлек его шкаф с инструментами. Всевозможные стамески, зубила, долота, сверла, рубанки, пилки… Егор шагнул вперед как зачарованный и позабыл обо всем на свете.

— О-о!.. — только и мог прошептать он.

Магницкий улыбнулся:

— Что тебя больше всего прельщает?

— Эти. — Марков протянул руку к инструментам.

— Ты, верно, любитель механической работы? — догадался Леонтий Филиппович. (Егор не понял.) — Умеешь, говорю, разные вещи делать? Ящики, наприклад?[69]