Алексей Макеев - Алиби для медведицы Страница 16

– Логика в том, что всегда есть соблазн получить быстро. Помните, как говорил известный герой? «Я бы взял частями, но мне нужно сразу».

– Да, я знаю классику. Но я не комбинатор, а предприниматель. Меня устраивает частями, поскольку увлекает еще и сам процесс. Я дружу с экономикой, это понятно?

– Вполне. Потому я вас пока ни в чем и не обвиняю. Видите, и протокол не веду в этой части нашей с вами беседы.

– Мне, Григорий Александрович, после таких бесед как-то не по себе становится.

Первым моим желанием после разговора со следователем было пойти и сказать братве: «Все, ребята, дальше без меня». Потом стало смешно. И вдруг я вспомнил, что сегодня мы гуляем у Марии Васильевны! Все чудесно!

С такой мыслью легче стало жить, можно было и делом позаниматься, тем более что все равно требовалось как-то заполнить время до обеда. Но сначала – марафет! Выключив все приборы в доме, даже электрические лампочки, я достал из укромного места ужасающих размеров кипятильник, способный в короткий срок вскипятить ведро воды, благо не видят пожарники, как я трясусь за старую проводку в доме! Во дворе под крышей у нас имелась импровизированная душевая кабинка. Контраст горячей воды и холодного воздуха обещал массу впечатлений!

Пока электрическая энергия превращалась в тепловую, я решил приготовить для изучения бизнес-план Спонсора. Вытряхнул из пакета полиэтиленовую папку-конверт с бумагами Щербакова, и… стоп! Замер, глядя на нее. Папка была не та!

Я раскрыл ее, вытащил бумаги. Да, бизнес-план его, но папка – другая.

Кто-то подменил папку! Так-так-так… Я уже собрался бежать в сторону акушерского пункта, но вовремя вспомнил про кипятильник. Валерику не понравилось бы, если бы я спалил наш дом.

Сыщик сидел за своим столом. На меня он воззрился с удивлением. Возможно, в его очках блеснула надежда, что я пришел оформить явку с повинной.

– Григорий Александрович, в какой папке нашли деньги у Женьки-Джо? В такой? – помахал я своим конвертом. – Такой же, только синего цвета?.. Вот эта папка – не моя. Ее подменили. Понимаете?

– Пока не очень.

– Хорошо, все по порядку. Флора, когда мы были у нее на собрании, дала мне бизнес-план Щербакова. Я хотел с ним ознакомиться. Она попросила Женьку передать ей папку. Он сделал это, своими собственными руками отделил один конверт из стопки и подал его Флоре. Флора вложила в конверт щербаковский бизнес-план и вручила мне. Я, прихватив папку за уголок, бросил ее в пакет и забыл на время. Сейчас вспомнил, вытащил папку, а она не та! Другая! Та была зеленая, а эта – синяя. И на той были отпечатки пальцев Флоры и Женьки, поскольку, как вы понимаете, в избе все сидели без перчаток, не говоря уже о том, что сейчас и на улице плюс десять! Вы помните мой рассказ про другую змею в банке? Вот вам разгадка! Ту банку разбили, когда подменяли папку. Преступнику, думаю, нужна была та, с пальцами Джо и Флоры. На этой, я уверен, их не будет! Только мои. Проверьте. Полагаю, что эту папку преступник тщательно протер. – И я с видом победителя посмотрел на следователя.

Следователь хитро взглянул на меня и спросил:

– А кто был на том собрании?

Тут я сразу сдулся, как автомобильное колесо под рукой вора-борсеточника. Сейчас придется ставить под подозрение братву? Зачем я к нему сразу побежал?

– Акционеры, – нехотя ответил я. – Флора и… остальные.

– Ну, Андрей Владимирович! Что из вас слова клещами тянуть надо?

– Мне неприятно, более того, противно, что прозвучало имя моей соседки, к которой я отношусь очень хорошо, а также моих друзей, с которыми не первый год знаком!

– Вы так взволнованы. Я вам скажу почему, – перебил меня следователь. – Вы боитесь, что за преступлением стоит кто-то из ваших друзей, и боитесь разочароваться в ком-то из них. Вам этого не хочется. Но требуется докопаться до истины. Вы же и сами не хотите, чтобы убийца пяти человек ушел от наказания?

Я опустил голову.

– Давайте вы не будете пока обсуждать со всеми то, о чем мы говорили сегодня. Вы занимайтесь своим делом, а я буду заниматься…

– Вашим, – схохмил я через силу.

– Я буду заниматься вашим делом, – улыбнулся он. – И делитесь впредь со мной своими соображениями. Они для меня очень важны… Насчет папки я все проверю. Если та действительно зеленая, а на этой, которую вы принесли, не окажется отпечатков Фатыховой и Дульникова, я буду склонен принять вашу версию. Тогда мы оформим все надлежащим образом документально.

Вернувшись к себе, я наконец-то разложил бумаги Щербакова. А когда углубился в цифры, меня ждал новый сюрприз! Я не знаю, каков на сегодня индекс Доу-Джонса, почем нефть за баррель или золото за унцию. Однако насчет цен на химическое сырье – извините! Это мой хлеб.

Цена на кальцинированную соду, скажем, в расчетах себестоимости стекла у Спонсора была примерно семилетней давности. Нет сейчас таких цен! То же касалось других составляющих. Единственное, что было объяснимо, – дешевизна рабочей силы. Зэкам собирались платить копейки. Но их везде не поставишь. По рабочим местам за пределами периметра у Щербакова все было в порядке. Откуда же явное фуфло по сырью?

«Хорошо все-таки быть наемным директором, а не собственником, – подумал я. – В любой момент можно бросить все и сказать: «А разбирайтесь-ка вы без меня со всем этим!»

Сейчас я так и сделал. Слил два ведра кипятка в бак в душевой, разбавил холодной водой и принялся ловить кайф: «А-ай! О-ой! У-ух!» Горячая вода и холодный воздух, класс!

Взбодрившись после душа, я позвонил дедушке Алексу.

– Приветствую вас, Андрей Владимирович! – сразу отозвался мой старший товарищ. – Я все жду вашего звонка! У вас там, по слухам, целый детектив в поселке разворачивается. Значит, наши подозрения насчет следов не на пустом месте родились?

– Однозначно пока ничего не скажешь, но факты таковы, что был пожар с тремя трупами, еще – убийство в лесу.

– Да-а, – вздохнул дедушка Алекс. Похожего не было, видно, в его летописях. – Заехал бы, рассказал. Хочется, так сказать, из первых уст услышать. А то мне тут такие домыслы докладывают, что волосы дыбом встают на голове!

– Охотно, Александр Михайлович. Я как раз хотел к вам в гости напроситься. Имеется, признаюсь, и шкурный интерес… У нас тут в Шуде с рыбой, знаете, не очень. Пескари не в счет. А мне надо!

– Андрей Владимирович! Приезжайте! Сделайте одолжение! Я, как говорится, не бог, но все, что в моих силах…

– Так я на днях к вам, пожалуй, нагряну. Я позвоню, Александр Михайлович.

– Ты знаешь правило! Хотя бы за час… Ну, до увиду!

Теперь можно было собираться к Марии Васильевне.

Проблема выбора наряда к празднику передо мной не стояла, поскольку не из чего было выбирать. Но один цивильный прикид все же имелся, за что отдельное спасибо Кольке-Живодеру, главному браконьеру из Бродов. Как только Живодер стал почитать нас за своих, то есть после того, как мы вместе пару раз нарушили природоохранное законодательство, он принялся делиться с нами своим опытом. Делал он это деликатно и ненавязчиво, примерно так:

«Так и разэдак, вашу мать! Чего вы едете из города в город в своем камуфляже с головы до пят, будто на войну собрались? Любой урод с жезлом вас видит за версту, ага, охотники рулят! Ну-ка, ходите сюда! – Колька делал такой жест, словно отталкивался лыжными палками. – С похмелья? Дичь везете? Открывай багажник!» – «У нас все в порядке, – прятал улыбку Валерик. – Возвращаемся трезвые. Разрешение на оружие, охотничьи билеты имеются». – «И глухарь в багажнике. А лицензия есть?» – «Глухаря я прячу в машине так, что сам потом найти не могу. Особенно если его в деревне, в холодильнике, забыл»…

Однако концепцию Живодера мы сочли разумной и с тех пор на трассе всегда гладко выбриты и одеты как в мирной жизни. Переодеваемся, уже приезжая на место.

Так что теперь я извлек из шкафа свои приличные джинсы с модными подпалинами, а также черную рубашку с маленькой такой бирочкой на кармане, свидетельствующей о том, что куплена она не в торговых рядах напротив Московского вокзала, а в фирменном монобрендовом бутике.

Пройдясь напоследок черной губкой по кожаным туфлям, я накинул на плечи бушлат, так, на всякий случай, будто он не имеет отношения к моему наряду, и отправился в магазин, уже волнуясь. А когда купил самую большую коробку конфет, какая нашлась, бутылку шампанского и направился к дому Марии Васильевны, стало казаться, что мерзну. Так бывало накануне школьного вечера сто лет тому назад!

На крыльце курили Хустов и Гоша, оба как будто несколько смущенные своими новыми рубахами, требующими бережливости и стесняющими свободу движений. В доме женщины наводили последние штрихи в сервировке стола. Стася Хустова, увидев меня, воскликнула:

– Привет!

Я важно поклонился. Хустова прыснула.

Тут из кухни выглянула моя милая, поверх тонкого шерстяного платья на ней был надет фартук в цветах.