Фридрих Незнанский - Живая бомба Страница 16

Молодой человек тряхнул длинными мокрыми прядями и присел на ракушечник рядом с Аленой.

— Вы как, в порядке? — спросил он.

«Волосы черные, а глаза синие, как море», — подумала Алена.

— Что с вами? Вы не можете говорить? — взволнованно спросил смуглый красавец.

— Я? Почему, могу. Просто… я немного устала. Спасибо вам за помощь, милый Ихтиандр. Если бы не вы, я бы, наверное, утонула.

Молодой человек рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами:

— Это вряд ли. Вы отлично плаваете! Хотя в следующий раз не стоит заплывать так далеко. Вода еще холодная, может случиться судорога.

— А как же вы?

— Мне можно. Вы ведь сами сказали — я Ихтиандр.

Алене вдруг до смерти захотелось поцеловать мускулистого красавца в губы. И она это сделала.

Незнакомец немного опешил.

— Вот это поворот! восхищенно сказал он. — Если вы сделали это из чувства благодарности, то…

Договорить он не успел. Алена обхватила его шею руками, притянула к себе и крепко поцеловала в потемневшие от холода губы.

— Меня зовут Алена, — сказала она, слегка отстранившись и глядя незнакомцу в его синие-пресиние глаза. — А тебя?

— Игорь, — сказал молодой человек. — Можно просто Гоша.

В тот же вечер Гоша повел Алену в ресторан. Однокурсники провожали ее нового знакомого угрюмыми, ненавидящими взглядами, но сделать ничего не могли. Он был слишком высок, слишком силен и слишком смел для них. Взрослый, сильный и опасный волк в окружении тявкающих щенков.

В ресторане Алена не отказала себе в нескольких бокалах вина. После чего жизнь ей показалась невыразимо легкой, прекрасной и полной чудесных мгновений, от которых глупо отказываться. Когда Гоша пригласил ее искупаться в ночном море, Алена согласилась.

Ночь прошла как восточная сказка. Гоша был деликатен, нежен, внимателен и опытен. Утром он исчез, не оставив и записки. Это был первый мужчина в жизни Алены.

Два месяца плакала Алена по ночам, уткнувшись лицом в подушку, не в силах забыть своего Ихтиандра. Но потом боль утихла, и Алена поняла, что жизнь продолжается. Однако с тех пор она стала гораздо осторожней в отношениях с мужским полом. Будучи с мужчиной в ресторане, Алена не позволяла себе больше одного бокала сухого или полусладкого вина. Она предпочитала иметь ясный и трезвый ум, и это неоднократно спасало ей если не жизнь, то уж репутацию точно.

Несмотря на первый печальный опыт, Алене не перестали нравиться красивые мужчины. Она с удовольствием флиртовала с ними, воспринимая флирт как веселую, азартную игру, из которой нужно выйти победительницей. И чаще всего ей это удавалось.

В отношениях с мужчинами она часто рисковала; ей нравилось видеть, как красавцы, привыкшие покорять женщин одним лишь взглядом, попадаются на ее удочку (чистое, невинное лицо, наивные голубые глаза, трогательная улыбка) и как они затем пасуют, когда она являет им свое истинное лицо — «лицо ироничной, насмешливой, умной молодой женщины, которая знает цену и себе, и своему распушившему хвост собеседнику.

Не всем мужчинам нравилось, когда их оставляли в дураках. И не все они были джентльменами. Как только она видела, что у собеседника глаза наливаются кровью от ярости, она спешила ретироваться. Однажды Алене даже пришлось спешно эвакуироваться из ресторана через маленькое окошко в женском туалете.

Алена не раз замечала, что ее тянет как магнитом к мужчинам, у которых помимо внешней красоты есть еще и какая-то внутренняя сила, причем не обязательно добрая. В юности, читая детективы, она частенько принимал сторону негодяев преступников, а не следователей и сыщиков, которые за ними охотились. Ей нравилось то, с каким изяществом, с какой нечеловеческой невозмутимостью и отчаянной дерзостью обделывают эти негодяи свои темные делишки. В этих мужчинах было что-то не от мира сего.

Однажды, будучи на практике, она даже влюбилась в арестованного негодяя афериста, красивого и статного мошенника. Вместо того чтобы загонять преступника в угол своими каверзными вопросами, Алена то и дело сбивалась на кокетливую болтовню. Это могло плохо кончиться для практикантки Никитиной, но, слава богу, она сумела взять себя в руки и выбросить красавчика злодея из головы. Это произошло в тот момент, когда он, вместо ответа на вопрос, сплюнул на пол, растер плевок ногой и, омерзительно скривившись, произнес:

— А не пошла бы ты, красавица, на х…!

С тех пор Алена больше никогда не влюблялась в подследственных. Она приучила себя к тому, чтобы не видеть в них мужчин. Пока что у нее неплохо получалось и это.

Будучи по природе экстремалкой, она не ограничивалась одним этим развлечением. Полтора года назад Алена впервые прыгнула с парашютом. С тех пор каждую субботу она ездила в Тушино. Поначалу ей просто нравилось преодолевать свой страх, затем она научилась получать удовольствие от самого полета. Парить среди облаков и смотреть на простирающуюся под ногами землю — это было прекрасное ощущение.

Как-то раз она даже прыгнула с Тарзанки. Но это уже было не то. Болтаться над болотом вниз головой на дурацкой резинке, привязанной к ногам, — это было противно и унизительно. Парашют давал Алене ощущение полета, а болтание на резинке — лишь ощущение дикого, ужасного и суматошного падения. К тому же в самый кульминационный момент прыжка с запястья Алены слетели дорогие часики в титановом корпусе, которые папа подарил ей в честь окончания академии.

Часики так и остались лежать на дне небольшого пруда в парке Горького. Алена часто думала о них. Она представляла себе, как ее часики лежат на дне, поблескивая по ночам в тусклом лунном свете, среди холодных, уснувших рыб, и от этой печальной, сюрреалистической картины ей становилось по-настоящему жутковато.

Таким образом, в личной жизни Алены все обстояло как нельзя лучше, чего не скажешь о жизни профессиональной. Работа следователя оказалась гораздо скучнее и рутиннее, чем это описывалось в детективных книжках. Куча времени уходила на бумажную волокиту — оформление дел, вклеивание бумажек в папки с делами, посылание запросов, просматривание сводок и так далее. Занятия не из приятных, но Алена относилась к ним стоически.

«Никто не говорил, что будет легко», — внушала она себе.

Мишка Камельков ломался раньше. Он вскакивал со стула и начинал ходить из угла в угол, ероша густые волосы и приговаривая: «Черт бы побрал эти бумажки! Я что, записывался в бухгалтеры?!» Или, хлопнув дверью, выскакивал на улицу за очередным «сникерсом» или «марсом», чтобы ублажить свою израненную душу хорошим куском шоколада с нугой.

За день Алена успела довольно много. Она встретилась с родственниками убитого Сергея Бойко, с парочкой сотрудников фирмы, которую возглавлял Каленов (Алена лелеяла надежду получить санкцию начальства на поездку в Питер (нужно было побеседовать со свидетелем убийства Роткевича), однако выяснилось, что свидетель, он же помощник Роткевича Антон Антонович Михайлов, выехал в Москву. У него, видите ли, командировка. С профессиональной точки зрения это, конечно, было удобно, но вот с личной… Увы, бедной Алене не суждено было побродить по набережной Невы, глазея на Медного всадника, Петропавловскую крепость и собор-чернильницу.

Несмотря на обилие встреч и бесед (Алена терпеть не могла слова «допросы»), выяснить по существу ничего не удалось. Личных врагов у убитых не было. Степень их профессиональных полномочий была такова, что они успели насолить слишком многим. Но кто именно угрожал Бойко, Каленову и Роткевичу, выяснить так и не удалось.

Алена ясно видела: даже если коллеги и подчиненные убитых бизнесменов о чем-то догадывались, они предпочитали оставлять свои догадки при себе. Деловые люди старались иметь дело с фактами, а не с собственными подозрениями и догадками.

Прикинув, во сколько приезжает в Москву Антон Михайлов, и согласовав время прибытия бизнесмена с собственным ежедневником, Алена решила позвонить ему прямо в поезд.

Звонок оказался успешным. Михайлов вышел на связь.

Здравствуйте, с вами говорит следователь Генпрокуратуры Никитина.

— Очень приятно. А имя у вас есть?

Алена Борисовна.

— Очень приятно, Алена Борисовна. Чем могу быть полезен? "

Я бы хотела встретиться с вами сегодня вечером и поговорить об убийстве вашего коллеги Владимира Роткевича.

— Вам сколько лет?

— Это важно?

— И все-таки?

— Двадцать три.

— Замечательно! Сегодня вечером я собираюсь поужинать в ресторане «Кшеш-Беш» на Новом Арбате. Если хотите, подъезжайте прямо туда.

— Во сколько?

— Часов в восемь. Устраивает вас?

Алена прикинула, нет ли у нее на сегодняшний вечер дел? Получалось, что нет.

— Хорошо, — сказала она. — Я приду.

— А как я вас узнаю? Вы блондинка или брюнетка?