Анна Данилова - Цветы абсолютного зла Страница 16

Обнимая ее, он ощущал, как она зажата. Ее чувственность, о которой он всегда помнил и которая так восхитила его в ней в период их короткого романа, словно бы угасла. И он должен был согреть ее своей любовью, своим телом, наконец. Но на все его попытки приблизиться к ней она отвечала лишь скромными ласками. Она шептала ему что-то о том, что и сама не знает, что с ней происходит, что она не может вот так, здесь позволить ему любить себя. Но Патрик не сдавался, он крепко сжимал ее в своих объятиях. Он предложил ей еще немного выпить, она не отказалась. А потом вдруг, расслабившись на какое-то время, разрыдалась у него на плече. Она в слезах принялась ему рассказывать о том, как, оказывается, гадко, по ее словам, обошлась она в свое время с Игорем Шубиным, что не оценила его чувства и предала его ради эфемерной любви к Женьке. Что она уже взрослая женщина, а так до сих пор и не знает, что же главное в ее жизни: любовь, семья, дочка или работа? Он-то понимал, что ей нужно все, но она пока не созрела для того, чтобы выразить все это словами. Как-то давно она призналась ему, что в свое время Крымов многому обучил ее, едва она попала к нему в частное сыскное агентство, и даже не столько профессиональным навыкам, сколько самой жизни. Что он вылепил из нее, из неудавшегося адвоката (это ее слова) и неуверенной в себе женщины, сильную личность. «И я поверила, представляешь себе? – Она снова высморкалась, затем завернулась в одеяло и еще крепче прижалась к нему. – А теперь перед тобой совершенно обессилевшее существо… Ты же видишь, я не способна любить… Прости меня, Патрик…» Она поцеловала его и принялась, думая о чем-то своем, гладить пальцами густую шерсть на его груди.

– Ну ты хотя бы рада, что я приехал?

– Вот теперь… да. Да. Да! Но что-то с нервами… К тому же все так неожиданно…

Тут она вспомнила поездку в аэропорт, таксиста и его рассказ об Оле Неустроевой и, совершенно уже придя в себя, принялась с жаром рассказывать засыпающему Патрику о том, как в парке была убита девушка, и она, Юля, должна непременно найти убийцу…

Глава 11

О Викторе Аше Жене удалось собрать довольно солидный материал, потому что буквально вся школа знала этого парня, хотя он уже не учился здесь. Очень яркая личность, несомненный лидер, человек, способный повлиять на общественное мнение, к тому же самовлюбленный, самоуверенный и хамоватый, испорченный отсутствием какого-либо воспитания со стороны своих состоятельных родителей парень. Красная дорогая иномарка, на которой он, еще школьник, раскатывал по городу без прав, лишний раз доказывала то, что каждый его шаг, видимо, отслеживался телохранителями отца-бизнесмена. Во всяком случае, его одноклассники, с которыми Женя встречалась на протяжении всего следующего дня, разыскивая их по адресам и телефонам, предоставленным ей Каштановой, утверждали, что у Виктора никогда не было никаких проблем с гаишниками. Когда Женя задавала вопросы, связанные с возможными отношениями Виктора с убитой Олей Неустроевой, вот тут мнения разделились. Некоторые, в основном девчонки, дружившие с Олей, уверяли, что у них была связь, парни же утверждали, что Оля выполняла какую-то миссию. Женя несколько раз переспрашивала, о какой именно миссии шла речь, но натыкалась на полное молчание. Тогда она решила собрать бывших учеников класса, где учился Аш, и несколько человек из класса Неустроевой в агентстве – может быть, в этих стенах у них получится разговор, – включила кофеварку и с девчонками приготовила бутерброды. Как бы невзначай, делая вид, что она что-то ищет в столе, достала из ящика и небрежно рассыпала по столу у себя в приемной фотографии трупа Ольги Неустроевой.

– Вы это нарочно? – спросила одна из бывших одноклассниц Аша. – Чтобы напугать нас? Да мы и так напуганы, ведь она училась в нашей школе. Но Виктор здесь ни при чем.

– Тебя как зовут? – спросила Женя, глядя на побледневшую худенькую девушку в синей куртке.

– Таня Воронцова. Я училась с Виктором. Да, он, безусловно, неординарная, сильная личность, но он не способен на убийство. Это все игра!

– Какая еще игра, – усмехнулся, нервно приглаживая усики, парень по фамилии Едиханов. – Да вы оглянитесь вокруг себя. Кто согласился прийти сюда? Кто, я спрашиваю? Разве здесь есть кто-то, кто входит в организацию?

И снова в приемной воцарилась тишина. Взгляды многих девушек и парней были прикованы к разложенным на столе фотографиям.

– Да, ты прав, – согласилась с ним Воронцова, – мы пришли сюда, потому что нам нечего бояться, никто из нас не входил в эту организацию.

– Что за организация? – спросила Женя и незаметно включила находящийся в кармане диктофон.

– Вроде фашисты или скинхеды, но на самом деле никакие они не фашисты, Виктор и сам не знал, как еще выделиться и к какой организации себя причислить и непременно возглавить, чтобы только о нем говорили…

– Чем они занимались? Или занимаются? И кто входит в эту организацию?

– Что-то непонятное, – неуверенно ответила Таня. – Он постоянно твердил про какой-то отбор, о том, что надо начинать с нашего города и чистить его… зачищать…

– Что? Как это зачищать?

– Он говорил, что на земле развелось слишком много отребья, бомжей, опустившихся или спившихся людей, которые только занимают место. Что они должны исчезнуть, или пусть пытаются выжить в специальных поселениях, колониях…

– …лагерях… – сказал кто-то, Женя не поняла кто.

– Лагерях? Как это выжить? Работать, как в концлагере?

– Да, вроде того. Ну что вы все молчите? – не выдержала наконец Таня. – Я что, одна должна за всех все говорить? Томаз, вон, видите, он у нас грузин, отличный парень, медалист. Аш пытался угрозами заставить его семью покинуть Россию…

– Томаз, это так?

Томаз, черноволосый, с очень серьезным лицом парень, утвердительно кивнул головой.

– Но ведь ты не бомж… Он угрожал тебе и твоей семье лагерем?

– Да говорил что-то… Но у меня отец тоже занимает в городе видный пост… Аш не посмел бы…

– И все же, какие принципы им двигали?

– Да так, говорильня одна…

– Может, и говорильня, но все знали, что Неустроева ради денег помогала ему то листовки разносить, то сведения какие-то собирать…

– А как ваши учителя реагировали на все это? – спросила Женя.

– Никак. Некоторые его явно побаивались, но в основном презирали, считали обожравшимся типом, которому захотелось власти… причем неважно, над кем – над бомжами ли, пьяницами…

– У Оли родители тоже пьющие, – напомнила Женя, – может, она работала на Аша из-за них, чтобы… – она даже не знала, как закончить свой вопрос, потому что слово «лагерь» у нее четко ассоциировалось с концентрационным лагерем, но это было слишком серьезно для такого провинциального города, – чтобы он их не трогал…

– По-моему, у него просто не все дома. Вот покататься на хорошей тачке, повозить девчонок – это да, это еще я понимаю, и это основной образ жизни Виктора, а все остальное люди придумали. Ничего нет.

Это сказал до этого молчавший молодой человек в круглых очках, представившийся Вадимом Шеровым.

– И убийство Ольги ну никак не связано с Витькой. Я его с детства знаю. Да, характер у него – дерьмо, ничего уж тут не попишешь… Фантазий много, амбиций, но чтобы убить Олю – он не мог. Болтовня болтовней, а это все-таки убийство. И где ее убили? В парке! Да если даже предположить невозможное, что это сделал он, неужели с его деньгами нельзя было придумать что-то такое, чтобы ее труп вообще не нашли…

– Вадим, как можешь ты так цинично… – В глазах Тани Воронцовой показались слезы.

– Да она по мужикам бегала, почему об этом никто ничего не говорит, а все почему-то обсуждают личность Аша? В конце концов, он не виноват, что у его родителей денег куры не клюют. Вами всеми движет одна лишь зависть к нему, многие из вас его вообще ненавидят, да я и сам в том числе, но надо же быть объективным! С какой стати ему убивать Ольгу? Чем она ему помешала? Если бы он захотел, чтобы она с ним была, она бы ему не отказала. Сутенером ее он тоже не мог быть – у него и так денег полно. Разве что он какой-нибудь извращенец… Но ведь, насколько мне известно, ее даже не изнасиловали. Хотя обычно, когда слушаешь криминальные сводки и речь идет о том, что где-то нашли труп девушки, то непременно изнасилованной. Стало быть, ее никто не собирался насиловать, да и вообще… у меня есть знакомый следователь в прокуратуре, он сказал мне, что она просто сильно стукнулась головой о кирпич или камень, а в крови у нее был алкоголь. Шла она себе, пьяненькая, в парке темно, она споткнулась, упала, вот вам и пожалуйста.

– Хорошо, тогда и я скажу, меня зовут Стелла, – сказала девушка в искусственной шубке и с ярко накрашенными губами. – А это тогда что?

Она достала из сумочки помятый листок.

– Я нарочно не выбросила его, потому что словно чувствовала, что это может кому-то пригодиться… Вот, послушайте, этот листок наш учитель литературы Ивлентьев поднял с пола после того, как Аш однажды вышел из класса… У него было такое лицо, что я, задержавшись, не выдержала и спросила, что там написано… Накануне назревала дискуссия о фашизме, но Сергей Иванович пресек ее в корне… Итак… «Право на жизнь в концлагере имели только трудоспособные, и поэтому время от времени отбирали нетрудоспособных и умерщвляли их. Такие акции назывались отборами или сортировками…» Или вот еще: «Заключенного, который на первый взгляд производил впечатление истощенного, болезненного или нетрудоспособного, врач приговаривал к уничтожению…» Откуда эти выписки, сделанные рукой Аша? И разве вы сами не знали, что он со своими людьми громил старое кладбище? Что вы все молчите? Оля могла что-то знать, вот он ее и убил. Но вам будет трудно что-либо доказать, потому что у него… родители… Они скорее откупятся от вас, чем вам удастся что-то нарыть на их сыночка.