Марина Серова - Алмазная лихорадка Страница 16

Через некоторое время Трофим застонал и открыл мутные глаза. Он безучастно наблюдал, как мы покидаем номер, и не делал никаких попыток освободиться. Я помахала ему ручкой и закрыла дверь.

Мы заперли номер на ключ и пошли по своему маршруту в обратном направлении. Когда мы спустились на первый этаж, Капустин сделал попытку направиться сразу в вестибюль. Но я перехватила его, напомнив, что мы должны появиться в гостинице естественным для приезжих путем — через входную дверь.

— Как вы объясните дежурной свое появление? — спросила я. — Скажете, что прошли сквозь стену?

Он недовольно посмотрел на меня, но покорился. Мы опять вернулись в душевую и через окно вылезли наружу. Невдалеке темнел силуэт знакомого самосвала.

— Нужно захватить с собой Пряжкина, — напомнила я. — Его нельзя оставлять без присмотра.

— Еще скажите, что я должен снять для него номер! — пробурчал Капустин.

— Разумеется! — подхватила я. — Плюс оплатить обратный проезд и расходы на питание. Это теперь наш талисман.

— Обратные билеты у нас уже есть, — сказал сквозь зубы Капустин. — Что, прикажете брать для него отдельное место?

— Но вы же, наверно, опять забронировали купе целиком? Значит, свободное место у нас есть!

Капустин был вынужден согласиться, хотя этот простой факт поразил его в самое сердце. Удивительно, как люди не видят очевидных вещей, если категорически не хотят их видеть.

Мы заглянули в кабину самосвала и разбудили Пряжкина. Он спал, закутавшись с головой в плащ и прижавшись к хозяину машины, точно к любимой девушке. Разбуженный, он долго смотрел на нас очумелыми глазами и никак не мог узнать.

— Собирайтесь, — скомандовала я. — Вспомните нас по дороге!

— А к-куда м-мы пойдем? — дрожа от холода, спросил он, все-таки приходя в себя.

— В гостиницу, — невозмутимо сообщил Чижов. — Или вам больше нравится спать в самосвале?

— Н-нет, здесь о-очень х-холодно… — совершенно серьезно ответил Пряжкин, выползая из кабины.

— Не забудьте расплатиться с водителем, — напомнила я Капустину. — Представляете, в каком недоумении он проснется? Деньги будут ему очень кстати.

Капустин нахмурился, но достал из кармана бумажник.

— Хватит с него, — сказал он, отсчитывая две сотенные бумажки и вкладывая их в карман шоферского ватника. Его и без того нелегкий характер портился буквально на глазах.

— Ну что ж, пойдемте в гостиницу, — сказала я. — Зарегистрируемся как порядочные люди.

Часы уже показывали половину четвертого. Для порядочных людей было, пожалуй, рановато. В этот час выходят на промысел домушники. Моряки называют это время, кажется, «собачьей вахтой».

Вид у нас был самый непрезентабельный. Мы были перепачканы в пыли и забрызганы до колен грязью. У Капустина были порваны плащ и брюки. На лбу у него синел кровоподтек от удара о ветровое стекло. Распухшая рука Чижова была замотана почерневшим махрящимся бинтом. Я не говорю уже о Пряжкине, который выглядел так, словно он побывал в машине для мусора.

И все-таки именно Пряжкину я поручила войти в гостиницу первым. К нему там уже привыкли, а мы находились не в том положении, чтобы пренебрегать элементарными мерами предосторожности. Пряжкин безо всякого удовольствия выслушал меня, но возразить не посмел и понуро поплелся на крыльцо.

Скатился он оттуда неожиданно бодро и в величайшем возбуждении подскочил к нам.

— Там — сидит! — задыхаясь, сообщил он. Единственный зрячий глаз его дико вращался. — Никого нет, а один сидит!

Мы переглянулись. Я осторожно поднялась на крыльцо и сквозь стекло вестибюля действительно увидела рыжего детину, который, широко расставив ноги, сидел в низком кресле и клевал носом. Подозрительный Вадим все-таки оставил в гостинице одного человека!

— Надо от него избавиться, — озабоченно сказала я. — Иначе неприятности будут расти, как снежный ком!

— Куда же его, такого толстого, девать? — спросил Чижов, неслышно подходя сзади.

— Куда-нибудь подальше, — предложила я и в этот момент вспомнила о Леснове.

Глава 7

Капустин наотрез отказался уговаривать Леснова в одиночку, и мне пришлось его сопровождать. Ночной холод и время сделали свое дело — шофера удалось разбудить довольно быстро. Он дико посмотрел на нас и поинтересовался, кто мы такие.

— Что-то я таких в Ключах не припомню, — ворчливо сказал он.

— А мы сейчас вовсе и не в Ключах, мы в Коряжске, — разъяснила я. Он долго думал, пытаясь связать в памяти разорванную цепь времен, но потом оставил эти попытки.

— И чего надо? — подозрительно спросил он.

Я протянула Капустину раскрытую ладонь. Он немного помялся и со вздохом все-таки положил в нее деньги. Я показала деньги Леснову.

— Одного человека до окраины подбросить надо, — деловито сказала я. — Высадишь — и свободен. Одно только условие: он захочет раньше сойти — не выпускать. Улавливаешь?

— От Леснова не уйдешь, — сказал водитель. — Куда ехать?

— Он покажет, — кивнула я на Капустина и вернулась ко входу в гостиницу.

Чижов с Пряжкиным скучали возле крыльца. Друг на друга они старались не смотреть. Мое появление они встретили с облегчением.

— Сейчас подъедет машина, — коротко сообщила я. — Пряжкин зайдет в вестибюль. Вернется он, думаю, в сопровождении этого типа. Мы с вами, Чижов, его здесь встречаем и сажаем в транспорт.

Чижов кивнул.

— Я не хочу туда идти, — неожиданно заупрямился Пряжкин.

— У вас нет выбора, — заметила я.

Пряжкин обреченно посмотрел на меня и поплелся в гостиницу. Когда он открывал тяжелую дверь, из-за угла, фырча и дребезжа, выкатился самосвал. Ослепив нас светом фар, он затормозил возле самого крыльца. Детина, дремавший в вестибюле, встревоженно поднял голову.

Унылая фигура в голубом плаще на этот раз не заинтересовала бандита. Он попытался изнутри через стекло рассмотреть подъехавший автомобиль, но это ему не удалось. Торопливым шагом, переваливаясь на ходу, как моряк, он направился к дверям. Пряжкин, оставшийся без внимания, растерянно топтался у порога.

Я кивнула Чижову, и мы быстро взбежали по ступенькам. Едва дверь отворилась и коренастая накачанная фигура возникла на пороге, я нанесла парню концом зонта разящий удар в пах. Признаюсь, у меня было искушение нажать перед этим потайную кнопку, но я все-таки удержалась.

Едва громила с негромким стоном наклонился, я ухватила его за воротник и, придав ускорение, сбросила со ступенек прямо на молниеносный кулак Чижова.

Все было кончено в одно мгновение. Грозный качок лежал на асфальте, бессильно раскинув толстые ноги в широченных штанах и грязных адидасовских кроссовках. Я быстро обыскала его. Под мышкой у парня, как водится, обнаружилась кобура с пистолетом Макарова и запасная обойма. Я разрядила пистолет и забросила обе обоймы подальше в кусты.

Из кабины самосвала одновременно выскочили Леснов и Капустин. Шофер, взлохмаченный и угрюмый, подошел ближе и, сунув руки в карманы ватника, скептически посмотрел на лежащее у его ног тело.

— И куда же я его повезу? — неприязненно спросил он. — Он меня двумя пальцами задушит. Не, не повезу я его!

Я расстегнула брючный ремень отморозка и выдернула его из петель. Надежно связав ремнем запястья качка, я обернулась к Леснову:

— А теперь повезешь?

Он замялся и оглядел наши напряженные лица.

— Ноги бы еще… — неуверенно произнес он.

— Да как ты его тогда из кабины-то вытащишь! — рассердился Чижов. — У тебя пупок развяжется! А так он сам выпрыгнет — милое дело!

Леснов колебался.

— Добавить бы надо! — сказал он просительно. — За вредность…

— Дайте ему еще сотню, Капустин! И пусть проваливает!

Капустин скрипнул зубами и полез за бумажником. Получив сотню, шофер немного успокоился и даже принял участие в погрузке безжизненного тела. Мы усадили парня на сиденье и захлопнули дверцу.

— До окраины! — предупредила я Леснова. — А то — гляди у меня!

— Не сомневайтесь! — успокоил меня водитель.

Отморозок все еще был без сознания, и Леснов почувствовал себя гораздо увереннее.

— Ну и ударчик у вас, Чижов! — с уважением заметила я. — Неужели после семьдесят девятого никаких медалей?

— Да, сила удара у меня есть, — скромно ответил Чижов. — Но в нашем деле скорость реакции нужна. А новая поросль подоспела — прыткие ребята, юркие… Оттеснили…

Заглушив его слова, заревел мотор самосвала, и Леснов погнал свою грохочущую колесницу прочь, торопясь побыстрее достичь вожделенной окраины.

— Пойдемте вселяться! — нетерпеливо сказал Капустин. — Я надеюсь, нас там больше никто не караулит?

Мы поднялись по ступенькам и вошли в холл. Дежурная администраторша с миловидным заспанным лицом и с белым перышком от подушки, нечаянно застрявшим в ее каштановых волосах, вяло препиралась с облокотившимся о стойку Пряжкиным.