Фредерик Дар - Беби из Голливуда Страница 16

Извините, ничего не хочу вам объяснять, поскольку я могу вообще-то ошибаться, но в данном (несостоявшемся) случае вы, как народ смелый и честный, не преминете лишний раз напомнить мне, что я негодяй.

Одним словом, бросив в сомнительном заведении свою младшую бригадиршу, я давлю на газ в направлении Мезон-Лафит с такой прытью, что подобная скорость вызывает желание у жандармов вынуть свои блокноты даже из самых глубоких карманов.

Глава 11

Прежде чем кинуться рысью в аллеи парка, я позволяю себе сделать передышку у конторы агентства "Вамдам-Жилье".

Господин сын находится при исполнении в неизменных домашних тапочках в стиле Великих эпох. Убывающий день заставил его повернуть выключатель, и в свете зеленого абажура настольной лампы он похож на селедку, предпринявшую беспосадочный переход через Сахару.

- Уже! - подпрыгивает он от неожиданности. - Однако вы быстро работаете... Я немного удивлен его репликой.

- Что вы имеете в виду?

- Полагаю, что вам передали мое послание, нет? Минут десять назад я звонил по вашим многочисленным телефонам и просил...

Мне приходится прервать его красноречие:

- Я заехал случайно! Что нового?

- Приходила мадемуазель...

- Няня?

- Да. Спрашивала вас. Я ей объяснил, что вы поехали к клиенту и...

- Что она сказала?

- Она была в некотором удивлении. Сказала, что ждала вас на улице у дома...

Я не оставляю шансов господину в сафьяновых тапочках закончить фразу и выбегаю из конторы, давая таким образом ему полную свободу сообразить, в какой момент жизни закрыть рот. Вскочив в седло своего скакуна, я, несмотря на ограничение скорости, несусь во весь опор. По дороге чуть не сбиваю пожилую даму, садовника и продавца газет на велосипеде. Последний покрывает меня такими словами, что, будь они напечатаны в словаре "Ларусс", наверняка возникли бы разночтения. Я останавливаюсь. Газетчик воображает, что я иду начистить ему физиономию, и храбро засучивает рукава.

- У вас есть "Сине-Альков"? - спрашиваю я.

Поверженный наповал моим вполне пацифистским вопросом, парень таращит глаза и тяжело дышит носом.

- Да-а-у...

- Дайте сюда!

Он лезет в сумку, закрепленную на багажнике велосипеда... Сую ему приличное вознаграждение и отваливаю, не ожидая сдачи.

Через несколько мгновений - кто это там названивает у двери дома графа де ля Гнилье? Ваш прекрасный Сан-Антонио!

Как и раньше, дверь открывает милая швейцарская няня... Однако одета она несколько по-другому... На ней серое платье, открытое спереди и застегивающееся сзади... Такого рода платья замечательно снимаются. Будто лущишь горох...

Она причесана под Жозефину (но жену не Наполеона, а римского императора Рекса), а ее макияж подписан нежными тонами Елены Рубинштейн, что, собственно, меня не удивляет.

Красавица встречает меня тем же оригинальным восклицанием, что и отпрыск Вамдам-Жилье.

- Уже!

- Видите ли, я не сижу без дела. Я вернулся в бюро сразу после вашего ухода... Вы хотели меня видеть?

Легкая романтичная улыбка появляется на ее лице, будто бы в наших отношениях наметились положительные сдвиги, поскольку она только что застрелила своего мужа.

- Да.

- Могу ли я знать...

Она смотрит на меня с видом заговорщика. Когда милая швейцарка смотрит на вас таким взглядом, то, скорее всего, она думает о вещах, очень далеких от использования энергии ветра в современном обществе.

- Вы недавно делали мне интересное предложение...

- Ночной Париж?

- Да.

- Но вы же отказались...

- Потому что обязана была вернуться пораньше из-за Джимми...

- Я думал, что еще одна женщина...

- Да, конечно, но она сидит с ним только несколько часов, так как замужем, а ее муж не хочет, чтобы она ночевала не дома...

- А теперь ее старика забрали на военную службу и у нее развязались руки? Она прыскает от смеха.

- О! Нет... Просто миссис Лавми скучает без ребенка и только что его забрала... Словом, я свободна до завтрашнего утра...

Я спешу вскочить на подножку чуть не ушедшего трамвая желания.

- Ба! И вы отдохнувшей головкой как следует подумали над моим предложением, милая моя жительница Цюриха, и решили, что, на худой конец, я мог бы быть вам вполне сносным сопровождающим?

- Точно!

- Так же точно, как вы согласны ехать со мной по пути великих королей?

- Да.

Мертвая листва шуршит в темноте. Нежный вечерний ветерок бодрит и меняет ход мыслей. Я вдруг ощущаю себя счастливым, раскрепощенным, радостным, шаловливым... А еще, только не говорите никому, - гордым за себя! Не настаивайте, все равно не скажу почему!

- Вы не думаете, что настал момент назвать мне свое имя?

- Эстелла!

- Потрясающе!

Смешно, правда? Пару часов назад я ставил тот же дурацкий вопрос другой девушке, и у меня была похожая реакция. Одним словом, хорошо, что можно всегда все начать сначала...

Как и все остальное, с девушками достаточно отработать в совершенстве один-единственный номер и записать его на мягком диске. В принципе это как кухня: один и тот же рецепт может доставить удовольствие массе людей...

- Только возьму сумочку, и я в ваших руках! - убедительно говорит она, бросаясь обратно к дому доблестного графа де ля Гнилье.

Я смотрю на то, как она удаляется, такая великолепная, воздушная, легкая в туманном облачке среди красивых деревьев. А над домом висит золотая пудра. И вечерний воздух пахнет осенью. Завораживающий запах гумуса в своем полном великолепии...

Признаться, я немножко сбит с толку разворачивающимися событиями. Хотя, если честно, говоря между нами и тем фонарным столбом, я был уверен, что нянечка проявится. Конечно, может, не так быстро, о чем я где-то даже сожалею...

Машинально переставляя ноги, иду ей навстречу по дорожке и думаю: она (дорожка) видела те времена, когда овес был главным горючим транспортных средств. Появляется Эстелла. Она накинула пальто на плечи... Драповое пальто со стоячим меховым воротником, очень шикарно и очень элегантно. Просто полная противоположность малышке Гортензии, с которой я встречался пару часов назад. С такой женщиной не зазорно показаться на люди. Другие мужчины будут стоять, открыв рот, выпучив глаза и пуская слюни от того, что вы пройдете с таким существом по улице под руку.

- Вы были в доме одна? - спрашиваю я, когда она подходит ближе.

- Да, - отвечает она просто, - почему вы спрашиваете?

- Мне кажется, вы забыли погасить свет в доме, нет? Видите, там блестит между деревьями... Она пожимает плечами.

- Не люблю возвращаться в темный дом. Почему-то очень боюсь... И из-за этого так грустно...

Я не настаиваю и веду ее к своей тележке. Она садится. Когда я устраиваюсь за рулем, она спрашивает:

- Это ваша машина?

- Конечно...

- Скажите, у вас хорошее место у старого хозяина агентства?

- Неплохое... Но машину я получил в наследство от своих прапрародителей...

Ей хватает такта засмеяться на глупую шутку. Затем, быстро становясь серьезной, она замечает:

- Никогда бы не подумала, что ваш хозяин такой жалкий старикашка.

- Нельзя доверяться первым ощущениям, дорогая Эстелла.

- Это правда, но его офис похож на деревенскую контору, где все пришло в упадок...

Я спешу подзолотить герб папаши Вамдам-Жилье.

- Вы ошибаетесь. Хозяин - старый закоренелый холостяк, но его дело процветает. Он управляет восемьюдесятью процентами участков района Мезон-Лафит... Огромные деньги.

Хватит об этом, но я вижу, что под милой крышкой красивого ребенка продолжает булькать.

Я спрашиваю себя, не была ли она встревожена моим появлением в замке и не вытащила ли меня сегодня специально, чтобы разнюхать, кто я и чем занимаюсь на самом деле. Она логична, очень спокойна и хладнокровна, птичка моя. Когда ситуация показалась странной, она, не раздумывая, решила ее для себя прояснить.

- Вы давно покинули Швейцарию?

- Уже несколько лет...

- И вот так взяли и поехали в Штаты?

- Я была стюардессой. Америка мне понравилась. Обслуга там оплачивается очень хорошо, и я подумала, что, работая няней с ребенком, заработаю в три раза больше, чем советуя пассажирам пристегнуть ремни перед взлетом.

- Вы, наверное, очень любите деньги?

- А вы нет?

- Об этом я стараюсь не думать. У меня есть своя философия на этот счет: главное - не много, а чтобы их было достаточно, понимаете?

Мы въезжаем в Париж. От Дефанс я рву к площади Звезды, которая высоко сияет над нами в апофеозе света... (Хорошо сказано, гм?)

- Чего бы вам больше всего хотелось в Париже? - спрашиваю я, слегка отпуская педаль акселератора.

Всю дорогу не могу заставить себя перестать молча посмеиваться над несчастной женой младшего бригадира, брошенной мной в заведении, не имеющем ничего общего с ее высокими амбициями, соответствующими, как она мне сказала, высокому положению ее мужа.

- Все, что хотите...

- Что вы скажете, если мы пойдем в варьете? Затем поужинаем... Я знаю одно местечко, где подают всякие морепродукты, от которых пустил бы слюнки сам Нептун.