Юлия Алейникова - Божья кара Страница 16

– Да ладно вам, Петр Леонидович, – успокаивающе проговорила Женя. – Я вас больше не боюсь, так что шипеть на меня не надо. Зато, если вы сейчас быстренько все сведения выдадите, я вас к себе в гости приглашу. У меня сегодня тушеные баклажаны с чесноком, свиные отбивные. – О том, что и баклажаны, и отбивные были ею только что куплены в ближайшей кулинарии, Женя решила не рассказывать. – Картошка в мундире, потому что чистить долго и муторно, и, кажется, осталась банка соленых огурцов. Бабушкиных. Она, знаете, как их вкусно солит? Они у нее всегда хрустящими остаются. Ну что, идем?

– Низко это, Потапова, человека по больным точкам бить, – тяжело вздыхая, проговорил Суровцев.

– Вам виднее, вы же полицейский, – двусмысленно заметила Женя.

– Ну, знаешь, Потапова, а вот это уже наглость, – вспыхнул правильно понявший ее намек капитан.

– Да ладно вам, – примирительно улыбнулась Женя. – Давайте распечатку и пошли ужинать. Если поторопитесь, через двадцать минут уже за столом сидеть будем.

– Так быстро картошка не сварится, – открывая данные в компьютере, пробубнил капитан.

– Моя сварится, она у меня мелкая, – успокоила его Женя.

– А теперь расскажите мне об Ирине Коваленко, почему она спрыгнула с моста? – с набитым ртом спросила Женя у Петра Леонидовича, которого все же сумела заманить к себе на ужин.

Теперь они сидели на маленькой Жениной кухне и ели кулинарные деликатесы. Правда, сперва девушке пришлось ликвидировать в прихожей следы пребывания в доме маленького невоспитанного котенка Корнишона. Жене отчего-то понравилось брошенное Владиком вскользь словечко, и она то ли в отместку ему, то ли от того, что котенку и правда подходило это имя, назвала его Корнишоном. Так вот, Корнишон к Жениному приходу успел сложить на полу крохотную пахучую кучку и оставить множество мелких лужиц. Сильвер на Женю очень ругался, даже клюнул ее за ногу, после чего скрылся в щели за диваном и больше оттуда не показывался. Мол, сами разбирайтесь со своими котятами. Зато Корнишон Жене очень обрадовался, ходил за ней по пятам и просился на ручки.

– Кем работала Коваленко, где жила, с кем жила? – подталкивала Женя капитана наводящими вопросами.

– Одна она жила, на проспекте Энгельса в новом доме, – проглотив кусок мяса, рассказал Суровцев. – Работала в новой сети отелей «Нева Stars» директором по продажам.

– А из-за чего она покончила с собой? – отложив вилку, спросила Женя.

– Не известно. На работе у Коваленко неприятностей не было. В личной жизни тоже. Потому что ни о какой личной жизни никто из ее знакомых не знал. Возможно, прыгнула от скуки, – пожал плечами Суровцев. – А вообще, определенно я могу сказать только одно – это было самоубийство.

– Это я и без вас знаю. Мне важно понять, почему она это сделала?

– Причины и обстоятельство – это уже не наше дело. Для нас главное сам факт, – снова принимаясь за еду, пояснил Суровцев. – Вот было бы это убийство, тогда конечно. Я бы землю носом рыл. Кто ей что сказал, с кем она встречалась и так далее. А добровольный уход граждан из жизни от меня подобных усилий не требует.

– А жаль, – с чувством сказала Женя. – Иногда бывает, что роковой шаг человек делает самостоятельно, но толкают его на этот шаг определенные люди. И иногда не без умысла. И то, что они делают, – самое настоящее преступление. Но поскольку вы, наша доблестная полиция, не считаете нужным расследовать самоубийства, эти сволочи остаются безнаказанными и продолжают губить чьи-то жизни. Цинично, нагло, в полной уверенности, что отвечать за свои делишки не придется. Потому что у нашей полиции и без того дел хватает, – неожиданно пылко, прочувствованно проговорила Женя, прожигая капитана обличительным взглядом. Потом вдруг спохватилась и, сморщив презрительно нос, отвернулась к окну. С чего ее понесло, она и сама потом понять не могла.

Повисла неловкая пауза, прервал которую капитан.

– Я смотрю, вы быстро после вчерашнего скандала восстановились, – проговорил он, с прищуром рассматривая Женю.

– Некогда мне по таким пустякам переживать, – буркнула в ответ еще не остывшая и смущенная собственной неуместной выходкой девушка. – Мне работать надо.

– И отек со щеки полностью сошел, – как ни в чем не бывало, продолжал капитан.

Женя заволновалась и поскорее затолкала за щеку кусок баклажана.

– Ледяной компресс помог.

– Гм. То-то я и смотрю, – покивал капитан. – И ссадина на голове уже затянулась?

– Да, затянулась, – вызывающе ответила Женя, глядя капитану в глаза. – А что, это плохо?

– Да нет, – улыбнулся капитан ехидно. – Наоборот. А оказывается, ваш бывший приятель актером служит в театре? – продолжил он светскую беседу, уходя в сторону от неприятной темы.

– Ну да, – кивнула Женя, снова возвращаясь к еде.

– И вы, кажется, пытались в театральное поступать? – не отставал Суровцев.

– А при чем тут это? – снова насторожилась девушка.

– А при том, гражданка, несостоявшаяся актриса. Нечего других судить, коли у самой рыльце в пушку. А что касается моих профессиональных обязанностей и того, как я с ними справляюсь, так на то начальство имеется. Оно за мной очень внимательно следит, не беспокойтесь. – После этого пространного заявления Петр Леонидович промокнул рот салфеткой и, чинно раскланявшись, удалился, хлопнув входной дверью и затаив в душе по-детски наивную обиду. Ибо считал себя честным профессионалом, добросовестным и ответственным, а еще порядочным человеком, добрым, отзывчивым, и… Что «и», он придумать так и не смог, а только очень сожалел, что принял приглашение и повелся из-за тарелки горячей пищи. Скорее бы теща домой уехала, подумал он, с тоской глядя на большую, пугающе оранжевую луну, низко висящую над крышей Женькиного флигеля.

Коваленко Женя так и не занялась, поскольку с ней согласилась встретиться родственница умершей от рака женщины. Родственница работала в центре города в туристической фирме, и Женя договорилась приехать к ней прямо на работу.

В маленьком офисе турфирмы, расположившейся в подвале недалеко от станции метро «Чернышевская», не было ни одного посетителя. Лишь три оператора скучали, глядя в экраны компьютеров. Заваленные буклетами рабочие столы и обклеенные яркими, с солнцем, морем и пальмами, плакатами стены должны были создать легкую, располагающую к отдыху и путешествиям обстановку. Но атмосфера турагентства скорее располагала ко сну и унынию. Скука витала в воздухе, запах банкротства щекотал ноздри. Даже растения в горшках на подоконнике выглядели вяло и подавленно, их листья печально свисали вдоль горшков, ни один цветок не оживлял мрачной зелени.

– Здравствуйте, – торжественно печально поздоровалась Женя с обитателями унылого подвала, – мне нужна Людмила Сазонова.

– Это я. А вы Евгения? – откликнулась на Женин вопрос моложавая шатенка с накладными ресницами, в ярко-алом свитере. Из всей компании она смотрелась наиболее живо, хотя и ее сочная, красочная оболочка не могла скрыть царящую в душе барышни беспросветную тоску. – Пойдемте кофейку попьем, заодно и поговорим, – предложила Людмила Сазонова, поднимаясь из-за стола. – Девочки, если меня будут спрашивать клиенты, я скоро буду, – обратилась она с прощальным напутствием к коллегам, стоя на пороге турагентства, после чего они с Женей сие печальное место покинули.

– Уф. Как на улице-то хорошо, – вдохнув свежий, по-осеннему терпкий воздух, проговорила Людмила. – Если бы вы знали, как я дурею от сидения на работе! – посетовала она, направляясь к перекрестку. – Уж сколько раз собиралась уволиться, но не выходит, место какое-то заговоренное, а ведь и зарплату приличную предлагали, и работу интересную.

– А я думала, это только мне заметно, какая у вас обстановка тяжелая, – удивленно взглянула на спутницу Женя.

– Да нет. Это все чувствуют. У нас и клиентов поэтому нет, – пружинисто шагая по улице, объясняла Людмила. – До нас в этом подвале какой-то эзотерический салон сидел, наверное, наколдовали что-нибудь, когда съезжали, в отместку хозяевам. Мы-то это помещение арендуем. Уж сколько раз мы с девчонками директорше нашей говорили, что надо офис менять, пока контора окончательно не загнулась, а она все тянет.

Пока Людмила жаловалась на жизнь, они успели дойти до огромных стеклянных витрин с выставленными в них пластмассовыми тортами и игрушечными поварами в белоснежных колпаках.

– Мне капучино и трюфельный торт, – заказала Жене Людмила, выискивая удобный столик. – Приглашающая сторона угощает, – пояснила она в ответ на Женин удивленный взгляд.

Да, видимо, информаторов надо кормить, поить, спаивать и подкупать, философски переработала Женя полученный только что урок репортерской работы. Недаром же ей Трупп сто тысяч выделил.

Сделав заказ, Женя взяла пробитый официанткой чек и бережно убрала в сумочку для отчетности.