Юлия Алейникова - Лиссабон слезам не верит Страница 16

Юля чуть не плакала от жалости. Так отделать бедного голодного садовника!

Инспектор смотрел на дам невинным взглядом, а оба полицейских едва сдерживались от смеха, по их щекам текли слезы.

Ситуацию разрядила Аська. Она спросила совершенно серьезным, лишенным всякого намека на игривость голосом:

– Так кто же отключил сигнализацию?

– Думаю, вы просто забыли ее включить, – устало ответил инспектор, очевидно окончательно записав обитателей виллы в законченные, безнадежные психи.

– Нет. Я абсолютно точно ее включала. И думаю, что на пульте должен был отразиться сигнал. А также должно быть зафиксировано, в каком часу ее отключили.

Инспектор серьезно, уважительно взглянул на Аську и вытащил из кармана телефон. Пока он задавал вопрос и ждал ответа, к нему подошел один из полицейских, посланных на осмотр территории, и что-то тихо, напряженно стал рассказывать инспектору в самое ухо. По мере рассказа лицо последнего мрачнело все больше.

Инспектор поднялся и, бросив садовникам, что они свободны, велел дамам не покидать дом, а сам быстро удалился в сопровождении полицейского, двое других остались караулить подруг.

Глава 14

Прозрение

Анри явился на виллу, едва полицейские ее покинули, и с тех пор на протяжении уже четырех часов оказывал беспрерывную психологическую поддержку ее обитательницам. Юле он уже порядком надоел, но вот Аська самозабвенно флиртовала с ним, наплевав на ночное происшествие.

Когда инспектор после довольно продолжительной отлучки явился в гостиную, выяснилось, что бедняжка Мезе полночи пролежала в своей кровати связанная, с заклеенным скотчем ртом. Ее нашел полицейский, посланный на осмотр участка и мимоходом заглянувший в гараж и ее квартиру. Горничная совершенно ничего не понимала, была до смерти напугана, безостановочно рыдала и была совсем на себя не похожа. Лохматая, в халате, накинутом поверх сорочки, она смотрела на всех глазами, полными ужаса, и сквозь икоту пыталась объяснить, что же с ней стряслось.

– Я спала и вдруг сквозь сон почувствовала, что кто-то до меня дотрагивается. Я хотела закричать и не смогла, а потом меня связали, и все. Я слышала, как они ковыряются в гараже, но боялась пошевелиться. Я даже не пыталась развязаться. Потому что, пока я лежу связанная, они меня не убьют, а если попытаюсь сбежать… – Тут ее икота снова перешла в рев, и Аська протянула ей рюмку с корвалолом.

Инспектор больше бровями не двигал и насмешливо на подруг не поглядывал, а, напротив, выглядел весьма озабоченным и злым. Игривость его как рукой сняло. С пульта охраны ему сообщили, что сигнализация была включена в двенадцать сорок пять, а отключена в два ноль пять.

В гараже часть бетонных блоков, из которых были сложены стены, была изъята из кладки, словно кто-то задался целью разобрать ее по камушку. Там же обнаружили кирку. Отпечатков на ней не было.

Было очевидно, что группа злоумышленников, а возможно один злоумышленник, настойчиво, раз за разом возвращается в Аськино жилище с неизвестной целью.

Инспектор дал распоряжение усиленно патрулировать окрестности виллы, пообещал завтра же установить камеры наружного наблюдения и отбыл.

Явившийся ему на смену Анри тут же предложил переехать в жуткий домишко и стать для дам надежной опорой и охраной. Аська от этого предложения всячески отказывалась, кокетничала и строила глазки, и спустя пару часов Юля окончательно одурела от их общества и сбежала к себе в комнату. Там она вспомнила о забытой на вокзале сумке и, решив, что ей не вредно проветриться, собралась ехать за ней, но передумала.

Сперва ей захотелось искупаться. Она просто вымоталась за последние дни. Она плохо спит, не бывает на экскурсиях, в доме постоянно происходят всякие ужасы, да она даже до океана ни разу не доехала! И потом, столько происшествий за одну ночь! В голове царил такой сумбур, что даже за руль садиться было страшно.

Юле хотелось побыть одной, в состоянии полнейшего безмятежного покоя или хотя бы его видимости.

Облачившись в купальник и прихватив полотенце, она отправилась к бассейну. Чтобы не проходить мимо воркующих на террасе голубков, она обошла дом с другой стороны и пошла к бассейну вдоль небольшого звонкого ручья с маленькими водопадиками и белыми гладкими камушками, разбросанными на дне. Они редко пользовались этой тропинкой, и теперь Юля с изумлением увидела, что все садовые скульптуры в этой части сада аккуратно обкопаны.

Чувствовалось, что садовники зря времени не теряют. Чем в точности они занимались, сказать было трудно, но работа у них кипела. Если так пойдет и дальше, то некогда роскошный Аськин парк превратится в руины.

Лужайка возле бассейна была кое-как залатана и в некоторых местах утыкана какими-то чахлыми, безымянными цветами, которые парочка лоботрясов посадила в бывшие ямы.

Павильон тоже был приведен в порядок. Более-менее. Устроившись спиной к этому безобразию и лицом к солнышку, Юля попыталась расслабиться. «Сначала погреюсь, а потом пойду плавать», – решила она.

Мягкое ласковое солнце нежно согревало кожу, с океана налетал теплый соленый бриз, благоухали цветы, пахло созревающими финиками и перекопанной землей. Постепенно Юля задремала. Вывела ее из дремоты едва слышная тихая мелодия.

Протяжный мужской голос нежно и трогательно напевал какую-то любовную песню. Юля открыла глаза и прислушалась. Голос был красив, а песня звучала так страстно, что Юле стало любопытно взглянуть на исполнителя. Она поднялась и пошла вниз по лужайке, где за зарослями скумпии и барбариса стоял садовый домик.

На пороге сидел Жуан с небольшим бифштексом под глазом и тихо напевал, держа в своих толстых больших пальцах маленький крючок, он вязал кружевную салфеточку. Песня лилась легко и свободно, а его пальцы ловко делали свое дело, создавая красивый узор. Юля залюбовалась этой трогательной картиной.

С утра эта стокилограммовая туша с ясными детскими глазами курочит парк, по ночам пугает дам, шаря по холодильникам, а после трудов праведных занимается рукоделием. Юля окинула взглядом окрестности. Так и есть. Поблизости на солнышке разлегся в шезлонге Кака. Его лицо было покрыто голубой глиной, он держал в руке зеркало и прореживал брови, на голове его красовалась дежурная сеточка, ссадины и ушибы были аккуратно замазаны антисептиком, возле шезлонга стоял на столике свежевыжатый сок и блюдо с яблоками. Кака очень заботился о своем внешнем виде. Его ноги мокли в тазике с какой-то травой. Вероятно, ванночки для мягкости кожи. Юля умилилась этой картиной и взглянула на часы, они показывали начало первого. Интересно, у этих лодырей есть нормированный рабочий день?

Подивившись Аськиной терпимости, она уже собралась уходить, когда Кака открыл рот и попросил Жуана:

– Жуан, передай мне нож. – Его голосок звучал капризно и лениво.

«Какие сибаритские замашки у португальских садовников», – подумала Юля.

Жуан, отвлекшись от своего мирного занятия, протянул руку, взял со стоящего за спиной кухонного стола большой разделочный нож и, не моргнув глазом, метнул его в приятеля. Нож точнехонько вонзился в одно из больших спелых яблок, лежащих на тарелке рядом с Кака.

– Ты с ума сошел? – подпрыгнул Кака в шезлонге. – Терпеть не могу эти твои штучки. Они меня пугают! – Его голос от страха превратился в фальцет.

Жуан лишь молча усмехнулся, и улыбка эта выглядела устрашающе. Юля развернулась на носках и бросилась прочь, пока ее не заметили.

Добежав до бассейна, она поняла, что загорать ей больше не хочется. Да и вообще страшно оставаться в саду. Старичка-то, между прочим, зарезали! И она помчалась к дому. Аська с Анри по прежнему сидели на террасе, склонив друг к другу головы, и о чем-то ворковали. Счастливо-глуповатое выражение лица подруги красноречиво сообщало, что тревожить ее не стоит, и Юля ушла к себе.

Скорее бы убрался Анри! Юля нервно ходила по комнате. До сих пор она как-то совершенно не подозревала в происходящем на вилле садовников. Личная антипатия к Мезе совершенно заслонила перед ней очевидные факты. Что убийца, скорее всего, мужчина. А их несчастные лица и трогательная история о голодных спазмах желудка в ночной тиши окончательно заморочили голову. А что, если они не просто бандиты, но еще и талантливые актеры? У Юли голова шла кругом. С одной стороны, эта парочка выглядела безнадежными, туповатыми олухами, но с другой – кто, как не они, имел наилучшие возможности творить все эти безобразия в доме, включая и убийство, а выбранное ими амплуа сельских дурачков помогает им раз за разом уходить от ответа. Кому придет в голову подозревать добродушных недалеких садовников, мирно окучивающих статуи?

А ведь огромный Жуан мог справиться со старичком куда легче Мезе. Хотя и та на все способна, и то, что ее связали этой ночью, еще ничего не значит, решила быть до конца объективной Юля. Они с Аськой живут в окружении маньяков и убийц!