Марина Серова - Клуб обреченных Страница 16

Горе-бандит уже давно раскололся и показал на допросе все, что от него требовали. По-видимому, показания были особо важны для следователей, потому что выбивались они с особой жестокостью.

— Сейчас приведем к тебе на «очник». Его самого проинструктируют, как себя вести, и все нормально будет, — сказал «следак».

Зимин почти не слышал его. В левом ухе лопнула барабанная перепонка, слова доносились до Кирилла невнятным бухающим шумом, и шум этот складывался во что-то членораздельное только тогда, когда следователь повышал голос или вовсе орал на подследственного. Следователь брезгливо кривил рот и говорил грубые и тяжелые слова, которые тем не менее почти не улавливались Зиминым и глухо падали, словно бесполезно растрачиваемые бомбы на уже мертвую и затянутую тусклым остывающим пеплом землю.

— Так что даже и не думай динамо крутить, — очиняя карандаш, говорил следователь. — Повторишь все, что я сейчас тебе скажу. И ни на слово чтоб не отклонялся! Тут на тебя столько всего, что хватит на двадцать лет зоны, долбозвон! В общем, так: скоро здесь будет одна фифочка из Москвы, так ты при ней и при Саранцеве повторишь свои показания. Ну что, друг сердечный, ты меня понял?

Зимин поднял на следователя налитые кровью глаза и вытолкнул:

— Понял…

— Хорошо понял? Повтори!

— Понял.

— Понял?

— Ты, видно, начальник, меня не за того считаешь, — проговорил Саранцев и бросил на майора Толмачева взгляд, в котором ясно было видно, сколь невысокого мнения Олег Денисович о сотруднике питерского ФСБ.

Они сидели в кабинете Толмачева друг против друга. Только вся разница в их положении заключалась в том, что Саранцев, невысокий плотный мужчина средних лет, с круглым добродушным лицом, меньше всего похожий на бандита и чем-то напоминающий актера Евгения Леонова, — Саранцев был накрепко пристегнут к стулу, руки заведены за спину и тоже в наручниках. Толмачев же ел пирожок и пил чай, и на его лице была написана такая расслабленность, будто у него самый что ни на есть обеденный перерыв, а не ответственный допрос.

— Почему же, как раз за того, — дожевав пирожок, отозвался Толмачев и добавил с едва заметной издевательской интонацией: — Вы Олег Денисович Саранцев, глава охранного бюро «Скат» и член совета директоров клуба «Арсенал», не так ли?

— А ты — Толмачев, майор из комитетчиков. Я тебя как-то раз видел на даче Горелова, президента «Арсенала». Ты там прикармливался, наверно.

— А вот это есть наглий ложь, — с немецким акцентом произнес Толмачев. — Известно ли вам, гражданин Саранцев, что на вас дали показания касательно того, что ваш экс-сотрудник Блохин…

— Что с Блохиным? — вскинулся Саранцев.

— Он убит.

— Уби-ит? В-ва-алодька Блохин? Да какая же сука посмела…

— Эту суку ты еще увидишь, Саранцев, — перебил его Толмачев. — Сейчас не это главное. Главное в том, при каких обстоятельствах и где был убит Блохин. А был он убит в офисе «Арсенала», куда приехал для того, чтобы забрать труп Александра Самсонова, хорошо известного тебе футболиста, которого ты или твои люди убили незадолго до того. Приблизительно между половиной восьмого и половиной девятого вечера вчерашнего дня.

Саранцев выпучил глаза:

— Что-о-о?

— Только не говори мне, что ты не слышал о смерти Самсонова и перестрелке в офисе «Арсенала», — предупредил его Толмачев. — Об этом сейчас весь город говорит.

— Н-не… не знал! — воскликнул тот. — Я вчера после матча хотел было сунуться на пресс-конференцию, потом махнул на все рукой и уехал на дачу. Там мы вчера день рождения жены отмечали, я только час назад как в Питер приехал. И тут же меня твои архаровцы заворонковали.

— Понятно, — недобро улыбнулся Толмачев. — А то, что Зимин говорит, — это, конечно же, полная туфта.

— Да устройте мне очную ставку с этим самым Зиминым, мать его! Я ему скажу, как на меня порожняк гнать!

— Я и так собирался организовать вам «очник». А теперь, если желание уважаемого клиента совпадает с моим, — тем более.

Олег Денисович прищурился и недобро посмотрел на Толмачева:

— Что ты мне тут подлянку давишь, майор? Если ты думаешь, я не понимаю, что тебе кто-то дал указание трамбовать меня до полной сознанки, так это зря. Я тебе не какой-нибудь там розовый баклан.

— Что, вспоминаешь словечки из молодости? — невозмутимо сказал майор ФСБ. — Ничего, вспоминай, может, еще пригодятся.

— Ты что, майор, хочешь сказать, что все улики против меня — это показания вашего замечательного свидетеля? — проговорил Саранцев. — Ну ладно… приводи своего свидетеля.

— Погодите, гражданин Саранцев, — усмехнувшись, откликнулся Толмачев. — Вы еще не все знаете. Все дело в том, что в этом деле против вас действительно нет никаких прямых улик, если не считать того, что теоретически вы вполне могли убить Самсонова и приказать вашему старому знакомому Блохину забрать труп из шкафа в инвентарной. Он бы вас точно послушал: вы всегда были в хороших отношениях.

— Все это детский лепет. К тому же — бездоказательный лепет.

И Олег Денисович саркастически фыркнул, но по его взгляду было видно, что он относится к словам майора куда с большим вниманием, нежели хочет то показать.

— Что касается данного дела, то это детский лепет, точно, — сказал Толмачев. — А вот все, что имеет отношение к этой папочке, — и майор похлопал рукой по пухлой картонной папке, извлеченной им из ящика стола, — очень серьезно.

Саранцев тут же помрачнел и подобрался.

— Что это за шантаж? — резко спросил он. — Вы что, хотите повесить на меня «глухарь» с Самсоновым и нападение на офис «Арсенала»?

— Зачем так грубо? — отозвался майор. — Все гораздо проще, дорогой Олег Денисович. В свое время вы немного выходили за рамки закона, и это уже в пору вашей так называемой легализованной деятельности. Например, продажа за границу проекта новейших приборов АПАН, то бишь аппаратуры подмены абонентского номера. Между прочим, АПАН вашего типа относится к запрещенным законодательством большинства стран технологиям. Например, в свое время вы удачно сплавили дело с работником вашего агентства, который любил противоречить вам и утонул в ванне. Теперь: не далее как в позапрошлом месяце вы ездили в НИИ…

— Все! — резко перебил его Саранцев. — Не желаю все это слушать! Все то, о чем вы мне тут говорили, давно закрыто за недоказанностью! Понял? Понял?

— Как закрыли, так и откроем, — сказал Толмачев. — Разве вы не поняли, Олег Денисович, что вы под плотным колпаком?

Саранцев крепко сжал губы, яростно взглянул на Толмачева, а потом процедил сквозь зубы:

— Кажется, я тебя понял, майор. Кому-то надо отмыться. И этот кто-то — твой хозяин, который сделал какой-то прокол и хочет перевесить все на меня. А я должен молчать, потому что на меня гора компромата, по которому мне можно чуть ли не пожизняк вкатать. А тут — организация предумышленного убийства, какие-нибудь смягчающие обстоятельства, скостят до «десятки», а там за хорошее поведение лет через пять-шесть и отпустят. Верно я сценарий накропал, а?

Толмачев передернул плечами и кивнул:

— Ну, в принципе, все так.

— Да не так, майор, не так! — рявкнул Саранцев. — Не буду я под твою дудку плясать! Не буду! Не знаю, кто тебе на меня эту лабуду слить велел, но — не буду я колоться ни на что! Потому что не на что мне колоться!

— Значит, гражданин Саранцев идет в закономерный и неотвратимый отказ? — медленно выговорил Толмачев.

— Идет!

— И не желает признавать того, что он натворил в «Арсенале»?

Саранцев мотнул головой.

— Ну что ж, — произнес Толмачев и взял со стола целлофановый пакет с двумя пирожками. Вынул пирожки и положил их на блюдце. Пакет оставил в левой руке, а в правую взял со стола ножницы и подошел к Олегу Денисовичу. — Значит, разговор по-человечески у нас не получается.

— И не получится.

— Очень плохо.

И с этими словами он надел пластиковый пакет на голову Саранцева и перекрутил его у горла, а потом, удостоверившись, что края пакета плотно прилегают к шее директора «Ската», прицепил ножницы на пластиковую «косичку», чтобы та не раскручивалась.

Доступ воздуха Саранцеву был перекрыт.

Майор Толмачев спокойно вернулся к своему столу, сел и налил себе чаю. Потом разломил пирожок и начал его с аппетитом есть, запивая чаем и будто не замечая, как багровеет под запотевшим полиэтиленом лицо Саранцева и как начинает конвульсивно подергиваться его тело.

— Ну так как? — спокойно произнес он, дожевав пирожок и подняв глаза на задыхающегося Олега Денисовича. — Значит, ничего у нас с вами не выйдет, дорогой гражданин Саранцев?

Разодранный в беззвучном крике рот допрашиваемого таким зверским образом человека намертво прилип к пленке, и Саранцев начал заваливаться назад. Толмачев вскочил из-за стола и со словами: «Э-э-э, ты мне эти шуточки брось… подыхать он собрался!» — сорвал с круглой головы члена совета директоров «Арсенала» пакет, и Олег Денисович, лихорадочно вздымая грудь, начал жадно глотать воздух.