Екатерина Лесина - Разбитое сердце королевы Марго Страница 16

– Три – закономерность.

– Точно. Так ведь говорят. И я пошла к гадалке. У нас в городе есть одна бабка, которая ворожит. И она на меня карты раскладывала.

Варвара грустно улыбнулась.

– Меня и вправду прокляли. Наверное, Настька… Андрюшина невеста, больше ведь некому…

– Уверена?

Варвара пожала плечами:

– Она, когда мы в последний раз встречались, сказала, что если Андрей с ней не останется, то ни с кем не останется, и что я буду век одна… а у нее бабка – цыганка… нет, так-то я ни в какие проклятья не верю… взрослый ведь человек, разумный, а тут… не знаю.

Варвара замолчала.

Она сидела, рассеянно гладила диван, думала о чем-то своем, то ли о прошлом, то ли о будущем.

– Почему ты решила снова выйти замуж?

– Потому что денег почти не осталось. – Кривоватая усмешка, усталое лицо. И без того бледная кожа сейчас выглядит восковой, а круги под глазами сделались особенно заметны. – Я цинична, да?

– Возможно.

– Цинична. Мне бы и вправду в монастырь, грехи замаливать. Наверное, они есть, если меня так прокляли… но я жить хочу. Красиво жить… чтобы снова на Сейшелы… и шубка новая… сапожки, машина… чтобы финтес-клуб или просто прогулка по городу, когда знаешь, что можешь купить понравившуюся вещь… да и в остальном.

Она тряхнула головой.

– Не важно. Главное, что дома у меня ничего не вышло бы. Я ведь черная вдова. Кто рискнет связаться? А здесь вот… я не скрываю ничего, но… со мной захотели встретиться… ты же видела дела.

– Зачем ты выдумала про семью?

– Что именно?

– Варенье это… где взяла?

– Купила, – без тени раскаяния призналась Варвара. – Мне показалось, что так оно… как-то правильно, что ли. Я дура?

– Не больше, чем я.

Странно было чувствовать себя обманутой, и следовало бы оскорбиться, устроить скандал, а то и вовсе выставить девицу прочь, но Саломея не испытывала ни малейшего желания скандалить.

Да и Варвара…

Ей ли верить?

Далматову?

В любом случае разбираться с этим делом придется.

– Зачем ты вообще меня нашла?

Варвара пожала плечами:

– Просто… чужой город, незнакомый. Ни друзей, ни приятелей… у меня и дома их не осталось, честно говоря. Кому охота связываться с проклятой? Родители меня знать не хотят, а другой родни нет. И я подумала, что просто встретимся. Поговорим…

– Почему сразу все не рассказала?

Варвара рассмеялась:

– И как ты себе это представляешь? Здравствуй, я Варвара, твоя сестра двоюродная. Я хочу с тобой пообщаться, но тут такое дело… я, наверное, проклятая, потому как три моих мужа померли. Не самое лучшее начало знакомства, не находишь?

Саломея вынуждена была согласиться.

– Ладно… не бери в голову… завтра я съеду.

– Куда?

– Куда-нибудь. Благо комнаты сдают. И гостиницы еще не отменили. Деньги у меня кое-какие есть. Хватит.

– Сиди…

– Не прогонишь? – с сомнением поинтересовалась Варвара.

– Не прогоню.

– Спасибо.

– Да не за что. – Саломея встала. – Завтра мы встретимся с одним человеком. Надеюсь, вы поладите.

Впрочем, сама Саломея в это не слишком-то верила.

Далматов явился вовремя.

С тортом и цветами.

Багровые розы, почти черные, будто с опаленными лепестками. И фрезии, которые протянул Саломее.

– Держи.

– Без сюрприза?

Далматов лишь плечами пожал: мол, как знаешь. Цветы Саломея взяла, в конечном итоге ему она доверяла, а вот Варвара… Варвара зарделась, принимая розы.

– Это так… мило… а вы… я вас где-то видела…

Стрижка ему все равно не идет, пусть и нынешняя аккуратна, пожалуй, чересчур аккуратна.

– Видели. – Далматов поцеловал Варваре ручку, и захотелось вдруг его ударить.

Фрезиями.

По макушке.

– Вы мне свидание задолжали… если по правилам агентства. – Он говорил, не выпуская Варварину руку, глядя в глаза, и во взгляде этом Саломее виделось обещание. – Пригласили, а сами не пришли… это было очень огорчительно…

– Я… я раскаиваюсь. – В голосе Варвары прорезалась бархатная хрипотца.

Вот же…

Еще немного, и Саломея окончательно решит, что она лишняя на этом празднике жизни.

– Я… решила, что…

– Не стоит тратить драгоценное время на заведомо никчемного претендента, – широко улыбнулся Далматов и руку отпустил.

А щеки Варвары полыхнули румянцем.

– Вы… неверно поняли.

– Верно, более чем верно. Я вообще на редкость понятливым уродился. Рыжая, может, в дом пригласишь? Или и дальше будем на пороге беседовать?

– А тебя приглашать надо? Обычно ты и так чувствуешь себя, как дома…

– Вы… знакомы? – Варвара прижимала к груди букет из роз.

– Знакомы, – подтвердил Далматов и ботинки стянул. – Некоторым образом. Я вообще-то ее жених…

– Вспомнил…

– Никогда не забывал, если ты об этом. – Ботинки он отправил в шкаф, провел рукой по волосам и поморщился: – Так что, чаю хоть нальешь?

– Проходи…

Он и прошел.

А Варвара осталась, разглядывая розы.

– Ты не говорила, – наконец шепотом произнесла она. – Не говорила, что знаешь его.

Саломея пожала плечами:

– Мы немного… поссорились. Разошлись… а потом вот встретились.

– И помирились. Он не бедный…

– Неправильная постановка вопроса, – донесся из комнаты голос Далматова. – Я не небедный. Я очень даже состоятельный… кстати, чай в кружках заваривать, это немного… я поколдую.

– Идем, – вздохнула Саломея. – Имеется разговор. Расскажешь ему о… своих приключениях.

– Зачем?

– Затем, что Далматов занимается делами… подобного рода.

Про то, что в данный момент он занимается именно Варварой, Саломея умолчала.

Дальше сидели на кухне, пили заваренный Далматовым чай – Саломея старалась не думать о том, что именно в нем намешано, благо чай был вкусным, с терпким травяным ароматом. Варвара говорила. На сей раз спокойно, отстраненно даже, будто рассказывала не о себе.

– Значит, ты сама жертва. – Далматов разглядывал Варвару поверх чашки.

– Да.

– И тебя прокляла эта… как ее…

– Настя, – со вздохом произнесла Варвара. – Она ко мне пришла после Яшкиных похорон. Вся такая… деловая… сказала, что я не буду счастлива… что такие, как я, не имеют право на счастье…

– Вот значит как… а фамилию этой Анастасии знаешь?

– Повиликина.

– После того разговора вы встречались?

– Да.

Она старалась не смотреть на Саломею, тогда как с Далматова не спускала глаз, и взгляд ее совершенно Саломее не понравился. Оценивающий.

Задумчивый.

– Мы случайно столкнулись в салоне. – Она и говорит иначе, тем же мягко-бархатистым голоском, и щурится, и розовеет, и становится похожа на прелестную фарфоровую куколку, только платьица с оборочками и не хватает для полноты образа. – Она, оказывается, здесь живет… замуж выходит скоро…

Варвара коснулась мизинцем ресниц, словно снимая невидимую слезинку.

– Она… замуж… а я вот…

– Трижды побывала, – спокойно ответил Далматов. – Прекрати. На меня это не действует.

И кузина, чтоб ее, ничуть не смутилась, плечиком только дернула:

– Настя очень неплохо устроилась, сама сказала, что в ее жизни все к лучшему, но меня она по-прежнему ненавидит. Она рассказывала, как… как хвасталась, да… а потом добавила, что она свою судьбу устроила, а мне вот суждено до конца дней одной быть…

Снова вздох.

Рука, прижатая к груди. И грудь вздымается волнительно. И Саломее хочется ударить уже не Далматова за его фокусы, но дражайшую кузину, которая, тут и гадать нечего, задумала в очередной раз личную жизнь устроить.

Невиновная она?

Проклятая?

Если и так, то, верно, было за что проклинать.

– Варечка… ты не против, что я так? – Далматов чуть наклонился. И Варвара кивнула: не против… совершенно не против, и не будет против, что бы он ни придумал. И если сейчас Далматов предложит поехать к нему, она согласится, а потом будет просить прощения.

Петь о внезапной любви.

И вроде бы нет до этого Саломее никакого дела, а все одно неприятно до скрежета зубовного.

Но спрашивается, с чего бы?

– Варечка… солнышко мое отравленное, скажи, а не получала ли ты от деда подарков… скажем, черного паучка…

– Я боюсь пауков…

– Ну что ты, – он накрыл Варварину руку своей ладонью, – не стоит. Пауки, по сравнению с людьми, существа в высшей степени безобидные, а этот и вовсе неживой. Брелок, но вероятно, в свое время был подвеской… или чем-то вроде. Инкрустация черными камнями. Глаза желтые.

– Надо же, как хорошо вы осведомлены…

Упоминание о пауке Варваре не понравилось. И про мурлыканье свое забыла, и руку убрала под стол. Выпрямилась, как ученица-отличница.

– Как уж есть.

– Не продам.

– Ну что ты, Варенька, я не прошу продавать. Мне взглянуть только. Из чистого любопытства…