Яна Розова - Стокгольмский синдром Страница 16

Злата подняла лицо к солнцу, зажмурившись. Ей хотелось, чтобы немного загорел лоб. Неожиданно на веки упала тень. Она открыла глаза.

— Скучаешь? — спросил ее мужчина плотного сложения, одетый в одни плавки.

Он был волосат, и от него разило пивом и путом.

— Нет, — попыталась отмахнуться от него Злата. — Скучно бывает только скучному человеку.

— А ты — человек не скучный, — резюмировал толстяк.

— Надеюсь. Я могу вам чем-то помочь? — спросила она с плохо скрытой неприязнью в голосе.

Он засмеялся, причем Злата готова была поклясться, что этим смехом он прикрывал свое смущение.

Она продолжала смотреть на него вопрошающим холодным взглядом. Мужчина окончательно растерялся и отошел в сторону, пристроившись к компании играющих в карты мужиков.

Вскоре пришел Руслан и позвал всех за стол. Застолье продолжалось около часа, шашлыки оказались удачными, костровой получал комплименты. После еды Руслан отправился играть в волейбол, а Злата уселась возле воды. У ее ног прилег Шухер, которому досталось кое-что от шашлыка, и немало. Уходя к волейбольной площадке, Руслан назвал его удавом и сытым пылесосом.

Тут же возле Златы остановился тот самый толстяк.

— Я приношу извинения, — сказал он, с трудом нагибаясь и поглаживая собаку. Шухер в ответ лениво вильнул хвостом. — Я не знал, кто вы.

— А кто я?

— Вы — вдова моего пациента, писателя, так?

Она кивнула.

— Это мне Руслан сказал, — продолжил толстяк. — Он в свое время привел ко мне вашего мужа, а с полгода назад Вадим исчез, и потом я узнал о трагедии. Соболезную.

— Спасибо.

Злата старалась не смотреть на собеседника, надеясь, что он отстанет.

— Меня зовут Тимофей. Тимофей Коростылевский.

— О, как актер!

— Нет, — взялся объяснять Тимофей, видимо уже привыкший к неверной ассоциации со своей фамилией. — Актера зовут Игорь Костолевский, а моя фамилия — Коростылевский. Он — от слова «костыль», а я — от слова «коростель». Птичка такая есть.

— Или от слова «короста», — рассмеялась безжалостно Злата. — Это почесуха такая.

Поздно вечером, когда небо потемнело и на нем выступил бледный полумесяц, Коростылевский снова оказался возле Златы.

— Злата, возьмите это! — Он протянул ей пластиковую папку с распечаткой какого-то текста.

— Зачем? — спросила она.

— Вы — супруга Вадима, тут я…

Он замялся.

— «Сомнамбулизм взрослых. Исследование частных случаев», — прочитала Злата. — Что это?

Психолог чуть смущенно пояснил:

— Еще в институте интересовался снохождением. Встречался с людьми, которые этим мучаются, всю область объездил. Тема-то интересная. — Он словно оправдывался.

Злата молча перелистывала странички.

— Теперь на науку времени совсем не стало, надо деньги зарабатывать, маме помогать с лечением. А случай вашего мужа меня потряс. — Тимофей всплеснул руками, стараясь выразить жестом недосказанное. — Но Вадим не хотел, чтобы я его в монографии упоминал, а без его случая не было смысла печатать работу. После смерти Вадима я решился опубликовать свое исследование. Почитайте, пожалуйста. Мне необходимо ваше согласие на публикацию. Я собираюсь напечатать это в сентябре.

Дома влюбленные оказались только после полуночи.

— Мы должны поговорить с Темой о Вадике, — объявил Руслан после того, как Злата рассказала ему о знакомстве с психологом Коростылевским. — Спросить, может, он мог бы объяснить его самоубийство. Ой, больно!

Злата мазала горячие и красные плечи Давлетова «Пантенолом». Он здорово обгорел, пока скакал с мячом на пляже, и теперь ужасался своей неосмотрительности.

— И что я рубашку не накинул! Парни уже загорелые, один я за все лето ни разу на пляже не побывал. Больно-больно…

— Хватит причитать, — скомандовала Злата, завинчивая тюбик. Сама она тоже немного прожарилась, но в гораздо меньшей степени, чем Руслан.

Она легла на постель и потянулась. Руслан поглядывал на нее через плечо с видом одновременно плотоядным и жалобным.

— Хочу и не могу, — пожаловался он.

— Бедняжка, — без всякого сочувствия ответила ему Злата.

Утром за завтраком Руслан сказал:

— Тёма считает, что Вадик был сноходцем.

— Да? — равнодушно переспросила Злата, наливая себе кофе из турки.

— Я всю ночь читал монографию Коростылевского. Не мог заснуть из-за того, что так позорно обгорел.

— А мне хорошо спалось, — похвасталась она.

— Поздравляю. — Руслан тоже налил себе кофе и уселся за стол. — А ты говорила, что Вадик по ночам не ходил…

Злата задумчиво смотрела в открытый холодильник, выбирая, чем бы ей позавтракать. Руслан, который по утрам не ел принципиально, напряженно наблюдал за ней.

— А ты сама не хотела бы обратиться к Тёмке? — задал он новый вопрос.

— Это еще зачем?

Она выбрала шоколадную пасту, закрыла холодильник, взяла в хлебнице мягкую булочку. Завтраки Злата любила сладкие и сытные, чтобы потом долго не ощущать голода.

— Тебе не так давно муж мерещился.

— Это случайность. Просто парень, похожий на него.

— А бутерброд с вареной колбасой?

Она посмотрела на Давлетова поверх бутерброда с шоколадной пастой.

— Мне показалось. Его не было.

— Шухер так не считает.

— И вообще, Тёма этот — дурной какой-то. — Злата хихикнула. — Он пытался приставать ко мне.

— Он не дурной. — Руслан поставил чашку с кофе на стол, в его голосе чувствовалось раздражение. — Он просто не очень счастливый человек. Мать у него — машина для унижений, она его сломала в детстве. Он всего боится, а особенно — не угодить ей.

Дожевав свой бутерброд, Злата засмеялась уже открыто:

— Какой же из него психолог?! Ему самому лечиться надо!

— Уникальный психолог, — серьезно возразил ей Давлетов. — Он к каждому пациенту относится как к себе самому. И Вадика он поправил в свое время, разве не так?

— Ненадолго, — отметила Злата, — и мне твой Тёма не нужен. Пусть ловит тараканов в своей голове, а моих оставит в покое!

— Как хочешь, — ответил Руслан, выходя из-за стола. Он выглядел разочарованным.

Злата. Страх

В среду Злата снова показала класс: сын «Гродинбанка» купил квартиру возле парка Менделеева. Она продала и этот трудный объект! Она, а никто другой из агентства.

Марина, чувствуя вину за то, что была так строга к лучшему риелтору года, предложила продажу обмыть коллегиально, и в связи с этим Злата вернулась домой значительно позже обычного.

Она надеялась найти дома — у себя или у него — Руслана с ужином, но ее надежды пошли прахом. Вместо Руслана на кухне нашлась только записка:

«Златочка, мой цветок, я уехал на конференцию, на ней и заночую. Три раза. В смысле, жди меня только в субботу. Шухера я отвез к родственникам в деревню, пусть побегает на свободе.

P. S. Я звонил тебе на мобильный, но он отключен. Целую тебя, обожаю».

Она достала из сумки телефон и убедилась, что аппарат и вправду не работал и Руслан не соврал. Попыталась включить мобильник — ничего не вышло. Маленькая сволочь сломалась. Отбросив блестящий брусочек на диван, она достала из сумки сигареты и вышла на балкон.

Одна ночью Злата не оставалась уже почти месяц. Уснуть ей долго не удавалось, а едва погрузившись в сон, она вдруг открыла глаза. Разбудил ее голос Меладзе:

— Небеса!..

В минуту пробуждения Злата не поняла, что не так, но через пару секунд все стало на свои места: ее телефон не работал и не мог включиться сам по себе, а он распевал в гостиной!

Злата замерла под одеялом, ей стало страшно.

Меладзе все пел. Он добрался до конца первого куплета, потом запись прерывалась, а потом — все снова. Злата надеялась, что пение кончится так же, как и началось, но не тут-то было! Продержавшись добрых пять минут, она выбралась из-под одеяла, решительно выскочила в соседнюю комнату, схватила вопящий аппарат:

— Алло?!

Распахивая раскладушку, Злата заметила, что вместо номера вызывающего абонента значились слова «Номер не определен».

— Злата, я не могу вспомнить, помоги мне!

— Алло?

— Я прошу тебя, скажи мне правду… У меня от этого все время болит голова, очень болит, я не шучу.

— Вадим?

— Да, это я. Я не мог тебе дозвониться, у тебя не работал телефон, а потом ты не брала трубку. Почему?

Тут связь прервалась.

Телефон больше не работал.

Злата. Истерика

— Я не знаю, кто так шутит, — ответила Злата на вопрос сержанта полиции.

Было три часа ночи, она сидела в отделении полиции и писала заявление.

Сержант терпеливо ждал окончания ее труда, время от времени задавая вопросы.