Александр Чернов - И ты, Брут... Страница 16

— С тобой выспишься, — проворчал я. — Сон на всю жизнь потеряешь. Но мы хотя бы имеем право знать, чей это дом? Рассказывай, рассказывай, все равно ведь узнаем.

Приоткрыв по привычке рот и округлив глаза, толстяк пару секунд раздумывал, и наконец признался:

— А владелец дома и есть хозяин нефтебазы. Бугров его фамилия. Слыхал про такого?

Я человек простой, далекий от мира политики и бизнеса и конечно же эта фамилия мне была незнакома, но чтобы не выглядеть в глазах присутствующих невежей, важно проговорил:

— Кое-что слышал.

— Вот и отлично, — заявил толстяк. Вдали за раскинувшейся как на ладони нефтебазой появился легковой автомобиль и Валера заторопился: — Все, ребята, сматываемся отсюда, пока нас здесь не застукали, — и слегка подтолкнул Чуму.

На тесной площадке мы стояли прижавшись друг к другу, и толчок по цепной реакции через Настю передался мне. Неловко повернувшись, я стал спускаться по лестнице. Внизу мы дождались, когда по дороге пронесется и скроется в городке машина, затем двинулись в ложбинку к такси. Чума сделал мне знак, чтобы я приотстал от компании и сам замедлил шаг.

— Слушай, Игорь, — сказал он негромко. — На кой черт нам вообще эта девка сдалась? Дело ерундовое, мы с ним и сами справимся. Гнать ее надо, а деньги за работу на двоих поделим.

— А ты уверен, что она согласится от нас отколоться? — так же тихо поинтересовался я.

— А мне плевать, согласится она или нет, — прошипел Санек. — Дадим коленкой под зад и дело с концом.

Я покачал головой:

— Поздно, Чума, девушка знает о наших планах, и где-нибудь может проговориться.

— Ой, да кому она проговорится? — покривился парень. — У нее самой рыльце в пушку. Ей, как и нам, срок светит. Что она дура что ли языком, где попало молоть? Припугнем и прогоним.

— Раньше нужно было думать!

— Ну хорошо, хорошо, — неожиданно согласился Чума. — Возьмем ее в дело, раз ты так хочешь, но денег давать не будем. Или дадим штуку, ей за глаза хватит. Ну на кой хрен этой мокрице деньги?

Я с притворным пониманием поддакнул:

— Конечно, деньги только тебе нужны.

— И нужны! — вскинулся Чума. — Мне двадцать восемь лет. Мне жизнь свою устраивать нужно. А о Насте папа с мамой позаботятся. Слышь, Игорь, — снова зашептал Санек. — Ну какой от нее толк? Она нам только мешать будет.

Я тоже не прочь был избавиться от Насти, но по иным причинам. Уж очень не хотелось мне впутывать девушку в новое дело. Однако в моем плане налета на дом я отводил ей определенное место.

— Вот что, Санек, — я посмотрел на шагавшего рядом со мной худого верткого человека так, словно прикидывал, можно ли на него положиться. — Настя пойдет с нами и это дело решенное. Но я хотел бы тебя вот о чем попросить. Если мы завалим это дело, ты девчонку не выдавай. Скажем, что вдвоем были. Договорились?

Чума пожал плечами и просто ответил:

— Я и тебя не сдам. У меня свой кодекс чести! — и он протянул для пожатия руку.

Я ему поверил, наверное, потому что хотя Чума и был ершист, человек он был искренний. Я ответил ему крепким рукопожатием.

— А насчет девчонки ты не прав. Она нам может здорово пригодиться, — промолвил я и окликнул девушку: — Настя!

Девушка остановилась и вопросительно посмотрела на меня.

— Да?

— Ты машину водить умеешь?

Настя повела плечом и неуверенно ответила:

— Могу, но очень плохо. У папы есть машина, он дает мне иной раз прокатиться. А что?..

— Да так, пригодится. — Я махнул рукой, показывая, чтобы девушка шла дальше, и с многозначительным видом сказал Чуме: — Ну вот, а ты говорил, от нее никакого проку не будет.

Мы переоделись и на такси вернулись в центр города. На одном из проспектов с длиннющим рядом магазинов и входом на станцию метрополитена рядом с автобусной остановкой толстяк приказал Саньку остановиться.

— Дальше я на метро поеду, — объявил он и стал прощаться. — Ну, желаю удачи. Как договорились, послезавтра жду вас с документами в моем офисе часиков эдак к двенадцати. Думаю, к этому времени вы провернете наше дело. Пока!

Толстяк выкарабкался из машины и, припадая на правую ногу, направился к станции метрополитена. Я проводил глазами скрывшуюся в метро необъятную фигуру Валеры и предложил оставшейся в машине компании:

— Ну, а теперь, друзья мои, давайте найдем менее оживленное место и обсудим детали предстоящей операции.

Чума обернулся к нам с Настей. На его узком лице с крючковатым носом, тонкими губами и темными зоркими глазами застыло насмешливое выражение.

— Вот что, голубки! — изрек он. — Вы мне зубы не заговаривайте. Мне моя доля нужна. Сейчас, Игорь, едем к тебе домой, делим по совести бабки и там же на твоей хате обсудим любые детали. Поехали! — И Санек тронул машину с места.

Это был ультиматум, я его принял и назвал адрес.

Такси мы оставили на квадратной площадке возле дома. Заложив руки за спину, Лидия Ивановна прогуливалась около моего подъезда. Очевидно, возле своего уже всех жильцов распугать успела. К счастью, старуха с гордо посаженной головой вороны-альбиноса, имеет все же кое-какой такт и не пристает ко мне с дурацкими вопросами и сентенциями в тех случаях, когда я иду в компании с незнакомыми ей людьми. Поэтому я, пользуясь остатками ее деликатности, смело раскланялся с ней и, показав зубы, слащаво пропел:

— Здравствуйте, Лидия Ивановна! До свидания, Лидия Ивановна!

Лифт подвез нас до восьмого этажа. В моей берлоге Настя с любопытством огляделась, а я вдруг с еще большей явственностью увидел всю убогость обстановки своей квартиры и ужасно смутился.

— Так ты с кем живешь? — поинтересовалась она, задерживая взгляд на стоявшей на журнальном столике фотографии моей бывшей жены и сына.

— Один, Настя, один, — отозвался я, поспешно собирая разбросанные по комнате спортивные брюки, майку, носки и пряча их в шкаф. — А ты что, переехать ко мне собираешься? — пошутил я.

Настя прищурила один глаз и кокетливо заявила:

— А что, я не против. Ты мне нравишься.

Я пригрозил девушке пальцем.

— Ты мне эти штучки брось! Тебе об учебе думать нужно, а не о мужиках.

— Да какая тут учеба! — беспечно бросила девушка и плюхнулась на диван. — Тут того и гляди в тюрьму угодишь.

— Вот на зоне и закончишь свое образование, — захохотал Чума. — Там попрактикуешься на зечках.

Санька как магнитом притягивал журнальный столик, разумеется, не он сам и даже не стоявшая на нем фотография, а лежавшая рядом с ней пачка зелененьких бумажек. Он бы с радостью схватил ее и сунул в карман, да проявлять на людях алчность самолюбие не позволяло. Наконец Санек устроился в кресле рядом с деньгами, очевидно, испытывая вблизи них те же ощущения, какие испытывает греющийся у костра человек. Деньги согревали его душу, вызывали истому.

— А ты можешь не участвовать в деле, — дал я все же девушке шанс не ввязываться в новую историю. — Мы с Чумой вдвоем справимся. А перед толстяком мы тебя прикроем. Откажись!

Я взял из-под носа Чумы журнальный столик и передвинул его к дивану. Сам со стулом устроился напротив Насти. Чума поерзал, затем встал и пересел на диван.

— Откажись! — поддакнул он, заговорчески подмигивая мне, и как бы невзначай потрепал девушку за колено.

Настя небрежно сбросила руку Санька. С таким же видом она смахнула бы с ноги соринку или букашку.

— Чтобы вы лишили меня доли? — усмехнулась она. — Я прекрасно понимаю, к чему вы клоните. Но мне, так же как и вам нужны деньги, и от них я ни за что не откажусь. А если вы попытаетесь выкинуть меня из дела, я пожалуюсь Валере, — пригрозила девушка полушутя-полусерьезно.

— Еще одна шантажистка выискалась, — буркнул я. — Ладно, ты сама выбрала свой путь. Но учти, девочка моя, тебе тоже предстоит работа.

— А я и не отказываюсь! — с вызовом заявила Настя. — Сделаю все, что скажете.

Я указал глазами Чуме на девушку с таким видом, словно хотел сказать: Видал? Разве от такой избавишься? Затем взял со стола пачку купюр.

— Деньги делим поровну, — объявил я, освобождая стопку денег от перетягивающей ее резинки.

— То есть, как это поровну? — возмутился Чума. — Мы же с тобой договорились, Игорек! За что этой пигалице три штуки триста?

— А тебе за что? — резонно заметил я.

Парень слегка замялся.

— Ну как за что? — произнес он неуверенно, очевидно, подыскивая подходящий аргумент в оправдание своего выпада. — Я мужик все-таки. Мне и придется выполнять основную работу. В дом же она не полезет с нами!

— Не полезет, — охотно согласился я. — А ты подумал о том, кто нам сигнал в случае чего подаст, и кто поможет из дому ноги унести, если нас не дай бог накроют? Еще неизвестно чей процент участия в деле выше будет.

Отложив неделимую сотню, я, несмотря на ворчание Чумы, разложил остальные деньги на три равные части. Девушка сгребла свою долю, пересчитала с таким видом, будто обращаться с подобной суммой денег для нее привычное дело, и сунула баксы в нагрудный карман рубашки. Чума затолкал деньги в задний карман джинсов, не считая.