Эллери Куин - Кот со многими хвостами. Происхождение зла Страница 16

— Дело не в количестве работы, — проворчал инспектор Квин. — Меня беспокоит необходимость привлечения опытных психиатров, которым предстоит обследовать подозреваемых, ведь их придется оторвать от основной работы.

— Ну, буду рад помочь, чем могу. Вы ведь слышали, что сказала моя жена! У меня сейчас мало пациентов. — Врач скорчил гримасу. — Я собираюсь уходить на покой, так что мне это не причинит особых хлопот.

— Весьма любезное предложение, доктор Казалис. — Инспектор пригладил усы. — Признаю, что это открывает перед нами совершенно новое поле деятельности. А ты как думаешь, Эллери?

— Безусловно, — откликнулся Эллери. — Это конструктивная идея, и она может вывести нас прямо на преступника.

— Я слышу в вашем голосе нотку сомнения, не так ли? — улыбнулся доктор Казалис. Его пальцы энергично барабанили по столу.

— Возможно.

— Вы не согласны с моим анализом?

— Не вполне согласен, доктор.

Стук прекратился.

— Я не убежден, что эти преступления — беспричинны, — добавил Эллери.

— Значит, у вас есть информация, которой я не обладаю.

— Это не так. Я располагаю теми же сведениями, что и вы. Но дело в том, что эти преступления совершаются по определенному образцу.

— Образцу? — Казалис уставился на него.

— Убийства имеют ряд общих элементов.

— Включая последнее? — оживился инспектор.

— Да, папа.

Доктор Казалис снова забарабанил по столу.

— Очевидно, вы не имеете в виду совпадение метода — шнуры, удушения…

— Нет. Я имею в виду элементы общие для семи жертв. Убежден, что это свидетельствует о наличии определенного плана, но каковы его природа и цель… — Взгляд Эллери омрачился.

— Звучит любопытно. — Доктор Казалис изучал Эллери, как интересного пациента. — Если вы правы, мистер Квин, значит, я ошибаюсь.

— Мы оба можем быть правы. У меня предчувствие, что это так. «Если это и безумье, то по-своему последовательное»[47].

Они одновременно засмеялись.

— Папа, я настоятельно рекомендую сразу же приступить к осуществлению идеи доктора Казалиса.

— Мы нарушим все правила! — простонал инспектор Квин. — Доктор, вы берете на себя всю ответственность?

— В вопросах психиатрии?

— Да.

Пальцы доктора Казалиса прекратили свои упражнения.

— Понимаете, — продолжал инспектор, — план не сработает, если с нами не станут сотрудничать все врачи, специализирующиеся в этой области. Если вы, доктор, с вашей репутацией и профессиональными связями возглавите эту фазу расследования, то это гарантирует нам полный охват всей зоны действия. Фактически, — задумчиво добавил он, — наше соглашение было бы полезным и по другим причинам. Мэр уже назначил моего сына специальным следователем. Когда вы возглавите медицинскую комиссию по расследованию, наше наступление будет выглядеть особенно грозным. Может быть, — невесело усмехнулся инспектор, — нам и впрямь удастся что-то обнаружить. Конечно, доктор, я должен получить официальное согласие начальства, но что-то мне подсказывает, что мэр и комиссар только обрадуются подобному предложению. Могу я сказать им, что вы согласны?

Психиатр махнул рукой:

— Как звучит эта фраза в кинофильме, который я недавно видел?.. «Обманут собственной хитростью». Ладно, инспектор, я у вас на крючке. С чего начинать?

— Где вы будете находиться сегодня?

— Зависит от того, как пойдут дела у Деллы и Зэка. Либо здесь, либо дома, инспектор. Утром я постараюсь поспать несколько часов.

— Постараетесь? — Эллери встал и потянулся. — Для меня бы это не составило проблемы.

— А для меня сон — всегда проблема. Я страдаю хронической бессонницей. — Психиатр улыбнулся. — Этот симптом обычно является частью клинической картины слабоумия, полупаралича и так далее, но я не сообщаю о нем моим пациентам. У меня всегда есть запас снотворных таблеток.

— Я позвоню вам во второй половине дня, доктор.

Казалис кивнул инспектору и вышел.

Квины молчали. Полицейские, работавшие на террасе, начали расходиться. Сержант Вели расхаживал по террасе в лучах солнца.

— Что ты о нем думаешь? — внезапно спросил инспектор.

— О ком, папа?

— О Казалисе.

— А-а… Весьма солидный гражданин.

— В самом деле.

— Ничего не нашли, инспектор, — сообщил сержант Вели. — Кот поднялся в пентхаус на лифте — это точно.

— Я бы только хотел, — пробормотал инспектор, — чтобы он не барабанил пальцами — это действует на нервы… Вели, кончай работу и иди спать.

— А что делать с репортерами?

— Они, очевидно, набросились на доктора Казалиса. Беги ему на помощь и скажи им, что я сейчас приду. Что-нибудь им наболтаю.

Сержант кивнул и, зевая, удалился.

— Какие у тебя планы, папа?

— Мне нужно в город, ты идешь домой?

— Если смогу выбраться отсюда целым и невредимым.

— Подожди в стенном шкафу в холле. Я заманю репортеров в гостиную, и ты сможешь незаметно уйти.

— Договорились.

Эллери открыл глаза, отец сидел на краю его кровати и смотрел на него.

— Сколько сейчас времени, папа?

— Начало шестого.

Эллери потянулся:

— Ты пришел только что?

— Да.

— Есть что-нибудь новое?

— Вскрытие вроде бы ничего не показало. Шнур также ничем не отличается от шести предыдущих.

— Как атмосфера? Спокойная?

— Я бы так не сказал. — Инспектор поежился, словно от холода. — В Главное управление и мэрию невозможно дозвониться. Газеты отбросили сдержанность и требуют крови. Все, что было достигнуто твоим назначением, после убийства Ленор Ричардсон отправилось псу под хвост. Когда я зашел вместе с комиссаром в кабинет мэра посоветоваться о предложении Казалиса, он чуть не расцеловал меня. Мэр тут же позвонил психиатру, и первыми его словами были: «Когда вы сможете провести пресс-конференцию, доктор?»

— Казалис согласился?

— Как раз сейчас он этим занимается. А вечером выступит по радио.

— По-видимому, для мэра я стал великим разочарованием, — засмеялся Эллери. — А теперь отправляйся в постель, иначе сам станешь кандидатом на медицинское обследование.

Инспектор не двинулся с места.

— Есть что-то еще?

— Эллери. — Старик наклонился и начал медленно расшнуровывать левый ботинок. — В городе ходят скверные разговоры. Я бы не спрашивал тебя об этом, но если хочу оставаться на ринге, то должен знать, какой сейчас раунд.

— О чем ты бы меня не спрашивал?

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что тебе удалось обнаружить. — Инспектор занялся вторым ботинком. — Чтобы держать оборону, мне нужно располагать полной информацией. Иными словами, если у меня грязные штаны, то я хочу знать, на чем сидел.

Это походило на нечто вроде Декларации независимости, зачатой в горе и рожденной на благо правого дела[48].

Эллери с несчастным видом достал сигарету и лег, поставив пепельницу на грудь.

— Ладно, — сказал он. — С твоей точки зрения, я поступаю вероломно. Но давай поглядим, будет ли от того, что я утаиваю, хоть малейшая польза тебе, мне, мэру, комиссару или тени Эдгара По. Первое. Арчибалду Дадли Абернети было сорок четыре года. Вайолет Смит — сорок два. Райану О'Райли — сорок. Монике Маккелл — тридцать семь. Симоне Филлипс — тридцать пять. Битрис Уилликинс — тридцать два. Ленор Ричардсон — двадцать пять. Итак, сорок четыре, сорок два, сорок, тридцать семь, тридцать пять, тридцать два и двадцать пять.

Инспектор молча уставился на сына.

— Каждая следующая жертва была моложе предыдущей. Вот почему я не сомневался, что доктор Казалис не может быть номером семь — он ведь старше их всех. Чтобы стать седьмым в списке, ему должно быть меньше тридцати двух лет — возраста шестой жертвы, если схема основана на нисходящей последовательности… Я оказался прав — возраст седьмой жертвы, мисс Ричардсон, двадцать пять лет. Разница между возрастом каждой пары жертв неодинакова, но любая из них моложе предшествующей.

Старик вцепился в правый ботинок.

— В самом деле! И никто этого не заметил!

— Ну, это всего лишь крупица здравого смысла во всей чудовищной неразберихе. Как спрятанное лицо в картинке-загадке. Ты смотришь и внезапно замечаешь его. Но что это означает? Смысл смыслом, но какой именно? В чем причина? Совпадением это не может быть, только не в семи случаях! И все же, чем больше об этом думаешь, тем менее значительной представляется эта последовательность. Можешь вообразить убедительную причину, по которой некто убивает все более и более молодых людей, абсолютно не связанных друг с другом? Я не могу.

— Трудная задача, — пробормотал инспектор.

— Конечно, я мог бы объявить вечером, что ньюйоркцам от двадцати пяти лет и старше беспокоиться не о чем, так как Кот строго соблюдает нисходящую последовательность возраста жертв и уже миновал двадцатипятилетний рубеж…