Ричард Паттерсон - Глаза ребёнка Страница 16

Терри наблюдала за ними с тихой радостью, поскольку в последнее время дочь (если не замыкалась в себе) была в таком озлобленном состоянии, что Терри теряла над ней всякий контроль.

Сначала это были лишь случайные вспышки гнева, как реакция ребенка на разрыв родителей. В другое время она всецело предавалась своим любимым занятиям: стучала по клавишам электрооргана, рисовала акварелью, бесстрашно карабкалась по всевозможным лестницам, установленным на детской площадке (лишь выражение безмятежной радости на лице девочки не позволяло Терри заставить девочку спуститься на землю). От матери Елена унаследовала отменную реакцию и удивительную цепкость. Когда они вдвоем играли в «джэкс»,[10] девочка проявляла чудеса сноровки, умудряясь схватить металлические шарики еще до того, как мяч коснется земли дважды. Но временами этот обычно уравновешенный ребенок становился неуправляемым. Она не обращала внимания на уговоры и в ярости разбрасывала игрушки. Заявляла матери, что ненавидит ее квартиру, и требовала позвонить отцу, потому что тому одиноко. Словом, всячески давала понять, что в разводе виновата мать.

— Теперь ты обнимаешься с Крисом, — сухо бросила однажды Елена.

В этот момент они приклеивали на кухне аппликации на детские майки, и Терри как раз подумала о том, как хорошо они проводят время. Она порылась в памяти, пытаясь вспомнить, не сболтнула ли она чего лишнего при дочери за те три месяца после разрыва с Рики. И не смогла.

— С чего ты взяла?

— Мне сказал папа. — В голосе девочки звучало осуждение. — Он совсем один.

На мгновение Терри охватил гнев, ей захотелось крикнуть: «А ты не подумала обо мне? О той, которая любит тебя и платит по счетам твоего отца, вынужденная работать до тех пор, пока не потемнеет в глазах». Но вместо этого лишь тихо сказала:

— Елена, Крис — мой друг. Он просто хорошо ко мне относится. Неужели ты считаешь, что я не заслуживаю хорошего отношения?

Елена нахмурилась.

— Я хорошо отношусь к папе. — Она отложила в сторону свою майку. — Мне надоело все это.

Вечером, когда Елены уже не было, Терри позвонила Рики.

— Что ты там выдумываешь про Криса?

— Ну отчего же обязательно «про Криса»? — с притворной невинностью удивился тот. — Почему ты думаешь, что мне вообще есть до него дело?

— Есть или нет, мы должны все расставить по местам.

— Мы уже сделали это. В суде. — И мягким вкрадчивым тоном добавил: — Ну ладно, я не могу с тобой говорить — мы играем в «блокхед». Ну, ты знаешь, в эту игру, которую так любит Карло.

С этими словами он повесил трубку.

В десять вечера Тереза отправилась к нему домой.

Двери открыла Елена. Удивленная, Терри наклонилась, чтобы обнять ее.

— Душенька, тебе давно пора быть в постели.

— Нет, — вырываясь, возразила Елена. — Папа сказал, что сегодня можно не ложиться.

Терри заглянула в гостиную и увидела Рики — перед ним на кофейном столике стояла бутылка вина и горели свечи. Терри инстинктивно обвела комнату взглядом, ожидая увидеть гостей, но по вспыхнувшему румянцу Ариаса на щеках догадалась — тот пил один. В глазах его мелькнуло затравленное выражение, тут же сменившееся недобрым блеском.

— Мы сегодня полуночничаем — развлекаемся, — развязно произнес он. — Впрочем, как и ты. Ты ведь тоже пришла развлечься, верно, Терри?

Последние слова, произнесенные свистящим шепотом, и заключенный в них откровенно двусмысленный контекст напомнили Терри о Рамоне Перальте.

Не говоря ни слова, она взяла Елену на руки, уложила в кровать и принялась читать ей вслух. Потом Терезе показалось, что девочка уснула, и она хотела было выйти из комнаты, как вдруг услышала за спиной слабый шепот:

— Мамочка, ты не останешься? Мне нравится, когда ты здесь.

Когда Терри наконец вышла в гостиную, света там не было. В темноте на нее пахнуло вином, и женщину охватило чувство тоски и тревоги, которое преследовало Терезу еще в детстве — словно она попала в западню. Перед ней во мраке сидел некто, от которого можно было ожидать чего угодно.

— Скучаешь по мне, Тер? — Голос Рики звучал невнятно и вкрадчиво. — Мы здесь совсем одни. Никакого тебе Кристофера Паже. Как и должно быть.

Она заставила себя посмотреть на него.

— Если ты еще раз позволишь себе подобное в присутствии Елены, я убью тебя собственными руками.

Терри повернулась и вышла. Когда она закрывала дверь, ей послышался за спиной смех Рики.

9

— Вообще-то он не пил. По крайней мере, не злоупотреблял, — рассказывала она Крису на следующий день, когда они сидели в его кабинете.

— Может, он катится ко дну? — задумчиво произнес Крис. — Я бы на твоем месте начал вести дневник. Надо записывать все его поступки.

— При условии, что кто-то поверит моим записям. С Еленой что-то происходит, Крис. Видимо, пора идти к Алеку Кину.

Крис кивнул.

— Просто необходимо.

Когда Терри уже собиралась уходить, Крис жестом остановил ее.

— Подожди минуту, — попросил он. — У меня есть к тебе разговор.

Терри послышались незнакомые нотки в его голосе. Она села и, приготовившись слушать, внимательно посмотрела на Кристофера.

Скрестив на груди руки, Крис произнес:

— Терри, мне предложили подумать о том, чтобы через два года выставить на первичных выборах свою кандидатуру от демократов в Сенат.

— Сенат Соединенных Штатов? — явно ошарашенная, спросила она.

Крис кивнул.

— Смешно, верно? «Упадок западной цивилизации».

— Да я не о том, Крис. Просто удивлена.

— Я тоже. — Крис говорил об этом как о забавном недоразумении. — Когда мне позвонил Уолли Мэтьюз, я решил, что ему снова нужны деньги. Но ошибся. Ему по каким-то причинам потребовался я сам.

Терри некоторое время молча разглядывала его.

— Крис, а ведь ты будешь неплох в этой роли.

— То же самое сказал мне Уолли, — сухо произнес Крис. — По его мнению, я уже дважды знаменит: во-первых, дело Ласко, во-вторых — Карелли. Кроме того, он заметил, что для победы потребуется как минимум семь миллионов, а они у меня есть. Не правда ли, замечательная система? — Он говорил все более серьезно. — Отчасти это объясняется тем, что есть люди, которым нужен независимый кандидат от Джеймса Коулта-младшего. Коулту гарантирован пост губернатора.

В очередной раз удивившись, Терри вдруг ощутила какое-то беспокойство. Примерно одного возраста с Крисом, Джеймс Коулт был известен в политических кругах демократического толка. Богат, тщеславен, но существовало и еще одно обстоятельство, немало способствовавшее укреплению его авторитета. Его отец, сенатор, выходец из южной Калифорнии, обладал редким даром покорять людские сердца, он был фигурой, весьма почитаемой в обществе, и только смерть помешала ему выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах. Большинство местных политиков, таких, в частности, как честолюбивый окружной прокурор Маккинли Брукс, считались сторонниками Коулта, так что Крису не приходилось рассчитывать на легкую победу.

— А чем Уолли объясняет необходимость выдвижения независимого кандидата? — поинтересовалась Терри.

Крис пожал плечами.

— Тем же, о чем судачат в кулуарах и другие активисты-демократы. Тем, что у Джеймса Коулта за обаятельной внешностью скрывается существо, коварное, как змея, и начисто лишенное принципов. Уолли считает, что я мог бы стать своего рода противовесом.

Терри пыталась понять, откуда в ней зародились вдруг ощущение утраты и дурное предчувствие. До сих пор они с Крисом никогда не говорили о будущем. Пока суд окончательно не решит вопрос с опекунством, нечего было и мечтать о том, чтобы жить вместе, даже если бы они и захотели этого.

— И ты всерьез рассматриваешь такую возможность? — робко спросила она.

— Представь себе, да — к своему собственному изумлению. После дела Ласко я решил никогда больше не соваться в политику. Но когда позвонил Уолли, я вдруг понял: мне есть что сказать людям, и я знаю, как сказать, чтобы мои слова возымели некий эффект. И это может оказаться для меня последним шансом, понимаешь? Конечно, я не думаю, что Джеймс Коулт придет в восторг, узнав о моем решении. — Крис посмотрел в окно. — В мои годы начинаешь задавать себе вопрос: а для чего ты, собственно, живешь? Я всегда говорил себе, что у меня есть Карло, и ни о чем другом я всерьез не задумывался. Но пройдет еще два года, и Карло уедет учиться.

— А что он думает по этому поводу?

— Карло целиком «за», хотя я и беспокоюсь, что не смогу уделять ему достаточно времени. Кроме того, у меня есть ты. Политика может оказаться грязным делом, но даже если и удастся сохранить чистые руки, все равно тот, кто занимается ею, больше не принадлежит себе.