Анастасия Валеева - Я тебя породил… Страница 16

– Какое? – переменив тон, спросил голос.

– База перейдет под вашу опеку только когда моя дочь будет дома.

– Дочь? Дома? – опешившим тоном воскликнул собеседник Незнамова. – И когда же она соизволит это сделать?

Дмитрий Германович с Яной переглянулись. Ни он, ни она не понимали, к чему клонят их противники.

– Прошу не говорить о моей дочери в таком тоне! – отрезал, не найдя больше, что сказать, Незнамов.

– Пардон, пардон, пардон… – с некоторой издевкой ответили ему.

– Когда я смогу увидеть мою девочку? – решительно произнес клиент Милославской.

– Это уж вам видней.

Дмитрий Германович непонимающе хлопал глазами.

– Я бы хотел, чтобы это случилось как можно быстрее. Это и вам выгоднее.

На том конце провода установилось молчание. Незнамов, не зная, как себя дальше вести, сказал:

– Вам, видно, требуется время на раздумье. Я согласен подождать. Только учтите, что я своего условия не отменю, – Дмитрий Германович положил трубку и протер лоб носовым платком, который давно уже комкал в руке.

Яне хотелось в этот момент поддержать его, но она не знала, как это лучше сделать. Слова в такой ситуации всегда подобрать трудно, руку пожать? – ведь не друг же он ей… Она продолжала стоять рядом и просто преданно смотрела в глаза.

Незнамов поджал губы, сунул руки в карманы и принялся, что, наверное, было у него привычкой, расхаживать взад и вперед по кабинету.

– Они, кажется, пытаются изобразить недоумение… – несмело заметила Милославская.

– Кажется, – согласился с ней клиент. – Но я им не верю. Это самый элементарный блеф. Только вот неясно, к чему он им. Того, к чему они стремились, они практически добились… – губы Незнамова нервно подернулись.

Милославская тяжело вздохнула.

– Ждать, – тихо заметил Дмитрий Германович. – Нам остается только ждать.

В этот момент он, казалось, забывал, какое, собственно, предназначение было во всей этой истории у Яны. Еще несколько минут назад она побаивалась об этом напомнить, не желая испытать на себе очередную вспышку гнева клиента, но теперь его пренебрежение к ее возможностям несколько покоробило гадалку.

– Вам, может быть, – дружелюбно, но тем не менее настойчиво произнесла она. – А еще лучше будет, если вы просто отдохнете хотя бы денек. Наведаетесь в сауну… А я тем временем не стану растрачиваться на ожидания и поработаю.

Произнося последнюю фразу, Милославская потянулась за своей сумочкой, которая висела на спинке стула. Вид она, очевидно, имела довольно решительный, поскольку Незнамов даже намека не подал, что намерен ей в чем-то возразить. Он покорно смотрел на нее, когда она перед маленьким зеркальцем поправляла макияж и когда двинулась в направлении двери. Уже потянув на себя ее ручку, гадалка обернулась, чтобы попрощаться, и только тогда Дмитрий Германович как-то сумбурно пробормотал:

– Отдыхать… Некогда… Тут работы накопилось… Да, идите работайте, может, чего…

Его слова Милославская рассмотрела как одобрение ее намерений и, довольная, покинула офис клиента. Какой-то груз упал с души гадалки, а те события, которые пришлось ей пережить вместе с Незнамовым в морге, казались теперь словно привидевшимися в страшном сне.

Второпях она не захватила с собой карты и поэтому теперь спешила домой, чтобы поскорее попросить их помощи. Она очень надеялась на нее, но где-то в глубине души, в подсознании ее терзал червь сомнения в состоятельности карт. Такое с Милославской было, пожалуй, впервые. Слишком глубокие впечатления, по-видимому, оставило все только что минувшее.

ГЛАВА 10

– Какую же из вас я сегодня использую…. – бормотала себе под нос гадалка, раскладывая перед собой в ряд свои заветные картонки.

Она думала о Галюсе, о ее телохранителе, молила своих помощников приоткрыть перед ней завесу тайны, скрывающую правду об их исчезновении.

Она закусила нижнюю губу и на минуту задумалась. Ей почему-то показалось, что «Взгляд в прошлое» смотрел на нее особенно выразительно. Лестница, подобная серпантину, уходила далеко ввысь, откуда сурово взирал человеческий глаз, поглощающий в своих таинственных глубинах эту самую лестницу. Яна вдруг почувствовала, что магические знаки, к которым она давно привыкла, так и влекут, так и зачаровывают.

Решив поддаться этому сиюминутному чувству, Милославская быстро смешала все остальные карты, оставив в центре стола только нужную. Затем она поднесла к карте кисть правой руки, задержав ее на некоторое время в воздухе, на расстоянии около десяти сантиметров от «Взгляда в прошлое».

Неожиданное, пожалуй, неизведанное доселе гадалкой чувство вмиг овладело ею. Она стала вдруг испытывать какое-то магнитное притяжение, шедшее от карты, и рука сама собой незаметно вплотную приблизилась к картонке. Яна в ясном сознании успела произнести: «Не зря я ее выбрала,» а дальше все закружилось, смешалось. Мощный поток накопившейся энергии закружил сознание Милославской в сумасшедшем вихре.

Она вдруг почувствовала себя находящейся перед какой-то полупрозрачной стеной, пленкой, за которой смутно вырисовывались малопонятные объекты. Казалось, надави на эту пленку, и она лопнет, разорвется, пропустив Яну внутрь тайного мира, но легкое, почти невесомое тело гадалки разгонялось, ударялось о стену и, словно мяч, отлетало назад. Отлетало далеко-далеко, потом с молниеносной скоростью приближалось, опять пыталось пробиться сквозь пленку…

Эти безрезультатные попытки повторялись несколько раз. Потом виртуальное тело Милославской вдруг приблизилось к стене плавно-плавно, острожно и вплотную прижалось к ней. И… о чудо! – гадалка стала различать за мутной завесой конкретные образы.

Она не сразу разобрала, что, собственно, первым явилось ей, но довольно скоро поняла – перед ней гневное лицо какого-то человека. Она видела его неразборчиво и не могла понять, кто это, однако настрой этой ужасной гримасы ей было хорошо понятен – гнев, злость, ярость.

Задержавшись не более чем на секунду, лицо исчезло, и исчезновение это было похоже на мгновенное таяние комка снега, брошенного в кипяток. В следующий же миг в нагрянувшей темноте послышался удар, потом еще один, еще… Затем неожиданно все просветлело, и Яна увидела, как мужской кулак грозно, с силой опустился на стол. Кулак стал постепенно уменьшаться, пока не превратился в точку, а его место вдруг заняли два силуэта, держащиеся за руки. Силуэты вырисовывались неясно. Лиц их невозможно было разобрать, но одно не вызывало сомнений – это были мужчина и женщина, и они бежали, пытались убежать от кого-то.

На этом видение оборвалось. По сути, оно не явило Милославской ничего конкретного, не дало ответа на главный вопрос, но она все равно была благодарна картам, поскольку они не отказались общаться с ней и показали не какую-то бессмыслицу, а определенный сюжет, в котором просто следовало разобраться.

Яна с трудом приоткрыла глаза. Она чувствовала опустошение и бессилие, и даже руки от карты отнять не могла, хотя та уже «молчала». Около двадцати минут она так и просидела, а немного восстановив силы, подняла обе ноги с пола и вытянула их на кровати, опустившись на маленькие подушки-думки, хаотично разбросанные позади.

Еще около получаса она не могла собраться с мыслями, и сделав безуспешную пару попыток увидеть в предоставленной картами информации логику, решила дать себе отдохнуть и задремала.

Сон охватил все ее существо в одно мгновение и унес куда-то далеко-далеко. Там было тепло и светло, и тело Яны, погруженное в забытье, ощущало приятные волны спокойствия и умиротворения. В этом сладком сне не было никакого сюжета, никакие образы не преследовали ее, одно ощущение – ощущение всепоглощающей гармонии владело ею.

Так пролежала она около двух часов. Постепенно сон становился все более поверхностным, и вскоре гадалка начала тонко чувствовать все происходящее рядом. Джемма, все это время дремавшая у ног хозяйки, неожиданно громко позевнула, заставив Милославскую окончательно вернуться к реальности.

Яна открыла глаза. Черные толстые стрелки больших старинных настенных часов нещадно напоминали ей о напрасно потраченном времени. Да, гадала она более чем двумя часами раньше. Гадалка закинула вверх руки и потянулась. Во всем теле еще чувствовалась какая-то усталость, ломота, бессилие. Нет, обойтись без этого сна она не могла.

Вставать почему-то не хотелось, хотелось понежиться еще в кровати, как следует прийти в себя. Расслабленное тело казалось сотворенным из ваты, и требовалось время на то, чтобы оно начало функционировать по-прежнему.

Несмотря на то, что и за окном, и в комнате было более чем тепло, Милославская почувствовала какую-то зябкость. Она поджала ноги, загнула нижний угол большого мягкого пледа, которым была покрыта ее кровать, и накинула его на себя.

Почувствовав необходимый уют и комфорт, Яна сладко позевнула. В тот же момент ее вдруг настигла мысль о минувшем гадании. Словно электрический разряд пронзил все ее тело, в момент собрав в комок все мысли и в прах развеяв рассеянность. Каков итог? Какой вывод следует сделать из увиденного? Что все это значило? Десятки вопросов разом навалились на сознание гадалки.