Александра Авророва - Она была актрисою Страница 16

— Между ними вообще ничего не было, — холодно заметила Марина.

— В смысле, жена и любовница ладили?

— У Евгения Борисовича не было в труппе любовницы.

— Да мелите больше! Чего скрывать, все ведь знают!

— А откуда? — уточнила Вика. — Кто вам сказал?

— Да не помню. Я потому и пошла на эту вашу премьеру, что мне пообещали показать его новую пассию. Нет, не пугайтесь, вас обеих я тоже собираюсь хвалить! Раз уж так вышло, что прямо перед смертью Преображенский пел вам дифирамбы, я с ним спорить не стану. О мертвых — ничего, кроме хорошего. Я процитирую его последние слова, они у меня на диктофоне записаны. «Наша Вичка Косицкая — редкое сочетание зрелого профессионализма и юношеского энтузиазма. Работать с нею — одно удовольствие». А про вас — вы ведь Марина? — говорил, что вы отличаетесь от большинства авторов интеллигентностью и умом. Да, и еще, что вы знаете жизнь, какой живут обычные люди, а не узкий кружок богемы, поэтому ваши пьесы будут иметь большой успех у рядового зрителя. А про любовницу свою сказал, что ее талант настолько органичен, что не каждый способен его правильно оценить. Ну, любовниц-то все хвалят! Мне лично племянница понравилась больше. Я имею в виду не внешность, а игру. Ну, так вы мне поможете?

Вика немного растерялась. Сплетничать про Дашеньку ей не хотелось, но еще меньше хотелось ссориться со всесильной журналисткой.

— Дашенька… она же еще ребенок. Конечно, она ему нравилась, но ничего такого просто не было! Я бы и рада была рассказать, но ничего не было, понимаете!

— А вы поговорите лучше с нею самой, — посоветовала Марина. — Не сомневаюсь, это будет куда эффективнее, чем расспрашивать нас.

— Да говорила я с ней вчера, а толку-то? Ладно, с вами тоже каши не сваришь, только время зря истратила. Вот, подпишите свои интервью, и я побежала. Скорее всего, они не понадобятся, но я привыкла работать добросовестно, так что на всякий случай утром набросала.

Вика, не глядя, подмахнула странички. Марина, подняв брови, принялась читать. Сперва она явно опешила, потом улыбнулась, потом расхохоталась.

— Вы что? — раздраженно осведомилась Юля.

— Это пародия? Вы ведь это писали не всерьез?

— Это вы пишете не всерьез, потому что даром, а моя каждая строчка больших денег стоит, так что у меня все серьезно.

Журналистка все-таки обиделась, а глупая Маринка еще и подлила масла в огонь, равнодушно заметив:

— Вы же не думаете, что я это подпишу?

— Дело ваше. Охота прозябать в безвестности — пожалуйста. То-то никто вас и не знает. Вичка, если что клевое вспомнишь — звони.

И она упорхнула, оставив после себя крепкий аромат французских духов и табака.

— Позвони Даше, предупреди, что мы натравили на нее эту акулу пера, — мрачно попросила Марина. — А что нам оставалось?

— Ты дура! — кипя, вскричала Вика. — Ты хоть сама понимаешь, что наделала? Ты знаешь, какой тираж у этой газеты? А ты знаешь, что за сволочь эта Чернова? Это первый раз в жизни, когда она предлагает о ком-то хорошо написать совершенно бесплатно!

— Не бесплатно, каждая ее строчка больших денег стоит.

— Для нас бесплатно, балда! Собиралась нас хвалить и ничего с нас за это не брать. Такой форт один раз в жизни! А ты?

Марина слегка покраснела и неохотно выдавила:

— Ну, на тебе ведь это не скажется, правда? Или скажется?

— Да на тебе это скажется! Твоя карьера была на мази, а ты сама, собственной рукой! Трясет меня от тебя, вот что!

— Вичка, — жалобно произнесла собеседница, — ты же не читала! Да я и под угрозой пистолета не придумала бы тех ужасных ответов, которые сочинила за меня эта ваша Чернова. Там какой-то кошмар!

— Она пишет, как все. Ты что, газет не читаешь?

— Не читаю, — покаялась Марина. — У меня на них нервов не хватает.

Вика махнула рукой:

— На тебя и злиться-то толком невозможно. Ладно, будем надеяться, что пронесет. А Дашу действительно надо предупредить, тут ты права.

Однако она не успела снять трубку, как телефон зазвонил.

— Виктория Павловна? Это Наташа. Я по поводу похорон. Они будут завтра, и поминки тоже. Вы ведь придете? А у вас нет телефона Марины Олеговны? Она здесь? Она придет? Дядя очень уважал ее, честное слово. Вы его простите, хорошо? Я его простила.

— Она его простила, — передала Марине Вика. — А ты?

— А мне Ушастика очень жалко. Остальное-то все — чепуха. Вот, кстати, мы и выяснили, строил ли Преображенский против нас с тобою козни. Он вел себя с нами более, чем порядочно, и пел нам дифирамбы. А мы после этого будем покрывать его убийцу?

Виктория Павловна лишь вздохнула и набрала номер Даши. Отвечать на глупые вопросы она не собиралась.

Сцена третья. Антракт

Поминки проходили в ресторане Дома актера, народу была тьма, но из студийцев всего четверо: Вика с Мариной, Наташа и, как ни странно, Дашенька, бледная, измученная и без привычного Дениса за спиной. Заправляла действом Галина Николаевна, весьма элегантная в черном трауре, спокойная и уверенная. Дашенька явно не желала попадаться ей на глаза.

— Переживаешь? — сочувственно спросила девочку Виктория Павловна. — На тебе лица нет. Жаль его, конечно, но ты и себя пожалей.

— А за что мне себя жалеть? — со слезами в голосе возразила та. — Я столько обижала его, столько мучила! Вот сейчас думаю — зачем? Зачем я была такая злая? Могла бы мягче как-то, добрее, да?

— Да куда мягче? Уж ты ли у нас не добрая?

— Не добрая, нет. Иногда у меня не хватало терпения, и я срывалась. А ведь он гений, к нему нельзя было подходить с обычными мерками, правда? Ему надо было все прощать, все, а я! И ничего уже не исправишь, ничего!

У Вики защемило сердце, она нежно обняла Дашеньку за плечи. Та вдруг вздрогнула, напряглась, и Вика увидела, что через зал к ним направляется вдова.

— Рада, что вы смогли прийти, Виктория Павловна, — светским тоном поблагодарила она, приблизившись. — Правда, мой муж погиб в расцвете таланта из-за вашей безалаберности, но я не собираюсь вас винить. Вы ведь сделали это не нарочно, просто в силу своего неподходящего для руководителя характера.

Виктория Павловна с трудом выдавила:

— Я… я не… почему?

— В вашей студии вечный бардак, не правда ли? То открытые люки, то незакрепленные блоки. Вы руководитель, и соблюдение техники безопасности на вашей совести, а не на совести бедной затравленной Поляковой. Но не волнуйтесь, я не стану затевать против вас дело. От женщины, которая даже не умеет поддерживать в порядке собственный макияж, смешно требовать, чтобы она содержала в порядке студию.

«Неужели опять потекли ресницы?» — промелькнуло в голове у Вики. Думать о других, более страшных обвинениях не было сил.

— Вы ведь знаете, Галина Николаевна, что неправы, — тихо произнесла Марина. — Виктория Павловна очень хороший организатор, и накладок в студии было на удивление мало.

— Мне хватило и одной, — ядовито ответила вдова.

Возразить было нечего. Галина Николаевна вдруг подняла брови, словно увидела нечто неожиданное.

— Оказывается, и вы здесь, милая Дашенька? «О, как на склоне наших дней нежней мы любим и суеверней». Последняя любовь гения? Благодарю, что снизошли до нас. Я польщена.

— Галина Николаевна! — жалобно вскричала Даша. — Честное слово, я ничего такого не говорила! Когда я прочла газету, я чуть не умерла! Я не знаю, откуда журналистка взяла все это! Я говорила совсем другое, клянусь вам всем на свете!

— Юлия Чернова работает оперативно, — без выражения произнесла вдова. — Правда, она не сочла нужным побеседовать со мною, но это так естественно. Кому интересно мнение женщины, прожившей с мужем тридцать лет? Зато лишь позавчера человек умер, а сегодня вся страна уже знает, как он восхищался своим доморощенным дилетантом-режиссером и своею юною шлюшкой-подружкой. Только имей в виду, юная шлюшка, — в голосе зазвучала жгучая ненависть, чуть прикрытая холодом деланного равнодушия, — имей в виду, он знал тебе и мне цену. Ему требовалось молодое эластичное влагалище, чтобы выпускать туда сперму, вот он и использовал с этой целью тебя. А меня он любил. Я — его жена, единственная законная жена за всю его жизнь. Он никогда бы меня не бросил.

— У нас с ним ничего не было, — прошептала Даша, не смахивая слез, резко повернулась и побежала через зал к выходу.

Вика с Мариной ушли сразу вслед за ней.

— Даше не позавидуешь, — сочувственно прокомментировала Марина, оказавшись на улице.

— Видишь, даже ты ее жалеешь!

— Тут трудно не пожалеть. А ведь Галина Николаевна производила впечатление достаточно интеллигентной женщины!

— У нее просто сдали нервы. Смерть мужа… — пояснила Виктория Павловна, помрачнев от воспоминаний.

— А ты уверена, — оживилась собеседница, — что смерть мужа, а не газетная статья? Ты обратила внимание — она сперва обхамила тебя, потом Дашу, а меня не тронула. И, судя по всему, замечательная журналистка вас похвалила, а меня в лучшем случае проигнорировала. Однако оперативно они публикуют материал!