Оса Ларссон - Кровавая жертва Молоху Страница 17

Услышав эти разговоры о хлебе, завтраках и ужинах, Элина чувствует, как ноги подгибаются от голода. Она опускается на ларь для дров. Щепка тут же понимает, в чем дело.

– Ах я, тупица! – восклицает она и, зажав голову Элины между ладонями, целует ее в лоб. – Как же я не догадалась!

Щепка приказывает своей новой знакомой не двигаться и заверяет, что сейчас вернется.

Пока Щепки нет, Элина сидит на месте, ощущая, как счастье заполняет все ее тело. Словно весеннее солнце струится по ее жилам золотым потоком. Она чувствует, что у нее появился друг. Веселая, простая, милая подруга, которая теперь убежала, чтобы молодой учительнице «было чем червячка заморить»!

Элина осматривается. Вот здесь должен стоять раздвижной кухонный диван. На пол – коврики, и стены нужно покрасить, само собой, в белый цвет, все должно быть просто, но со вкусом, как проповедует Эллен Кей. Пеларгонии на окнах к лету.

Она вспоминает все свои унылые одинокие вечера и воскресенья в последние три года. Не бывать этому больше!

Щепка возвращается в сопровождении девочки-служанки. Они тащат на себе все для уборки: передники, ведра, тряпки, мыло, большой котел для подогрева воды и щетки. Она распаковывает бутерброды для Элины и кусок вяленой оленины. При помощи ножа Щепка ловко нарезает мелкими ломтиками почти черное мясо.

– Вкус странноватый, особенно с непривычки. Но от него такой прилив сил! Пожуй, сама почувствуешь. На тебе дорожный костюм, но я подумала, что если я приберусь…

Тут Элина смеется. Неужели Щепка думает, что ее новая подруга – вся такая утонченная барышня и ничего не смыслит в уборке! Одежду можно потом постирать. «Дай мне передник – сама увидишь!»

Щепка смеется в ответ и говорит, что в уборке ей равных нет. Девочки-служанки позаботятся сегодня вечером о господине директоре. Она приготовила для него бифштекс, а гостей вроде не ожидается, так что они с Элиной могут убираться и наводить уют до полуночи.

Девушки принимаются за уборку. Поскольку тут всего одна комната и кухня, с помощью девочки-служанки они мигом справляются. Наполнив во дворе котел снегом, они кипятят его на плите. Трут потолок при помощи палки, отмывают стены и двери, скребут пол, стоя на коленях. Приходит соседка снизу и весело сообщает, что в нижней квартире с потолка льется вода, так что не будут ли они любезны расходовать воду понежнее. Затем они еще раз все протирают многочисленными тряпками, несколько раз меняя воду. Протирают окна газетами. От пола и котла идет пар, в маленькой квартирке становится жарко, как в бане. Девушки распахивают настежь окна, и свежий воздух смешивается с запахом мыла. Они распевают во все горло псалмы, популярные песенки и лубочные частушки о детоубийцах, несчастной любви и бедных детях, которые умирают то от одной, то от другой напасти.

Во второй половине дня появляются двое мужчин, они принесли мебель Щепки – раздвижной кухонный диван, как раз такой, какой Элина мысленно представляла себе в этой кухне, перины, покрывала и подушки, небольшой складной столик. Два деревянных стула, комод, тазик и кувшин. Огромную охапку тряпочных ковриков и скатертей. Два сундучка со всякой всячиной.

Щепка и Элина сидят на ларе для дров, держа в руках по кружке огненного кофе. Каждая мышца в теле болит после всей этой уборки и перетаскивания мебели. От испарины на коже лежит тонкий слой соли.

Но у обеих хватает ума приосаниться при виде мужчин, таскающих мебель, убрать прядки с лица, угостить их кофе с печеньем, и – раз! – мужчины уже принесли откуда-то доски и быстро сколотили козлы, из которых можно сделать скамью для постояльцев, где они могут завтракать, а когда козлы и доска не нужны, их можно будет спрятать под диванчиком.

Когда мужчины спускаются по лестнице, то сталкиваются с кучером и его приятелем – те волокут два чемодана Элины. Чемоданы едва продвигаются наверх – молодые парни тянут изо всех сил и все же чуть не роняют поклажу на себя. Мужики возвращаются и помогают им.

– Что у тебя в них? – спрашивает Щепка.

Все смотрят на новую учительницу.

– Не стоило тащить с собой железную руду, – говорит один из мужиков. – У нас ее предостаточно в недрах гор. Полным-полно.

– Это книги.

У Щепки глаза округляются, как у белки.

– Книги! Боже ж ты мой! Где же мы их держать-то будем?

– Я думала, что у нас будет книжная полка.

Щепка смотрит на Элину с таким выражением лица, словно та только что предложила держать в квартире тигров и слонов. Книжная полка! Такое бывает только у господ!

Мужики же от души смеются и обещают скоро вернуться с новой порцией досок и гвоздей. Но тогда уж Щепке придется угостить их обедом: они наслышаны о ее кулинарном искусстве. Она рассеянно кивает, не сводя глаз с чемодана.

Главный окружной прокурор Альф Бьернфут посмотрел на дисплей своего мобильного телефона. Ребекка Мартинссон. Он мысленно выругался. Надо было самому ей позвонить. Его первое желание было не отвечать. Однако такой уж тряпкой он себя не считал.

– Привет, Ребекка, – начал он. – Знаешь, тут такое…

– Ты собирался мне звонить? – прервала она его.

– Да, – выдавил он и набрал воздуху в легкие, – но день пролетел так стремительно. Сама знаешь, как это порой бывает.

«Не просить прощения», – увещевал он сам себя.

– Пожалуйста, начинай говорить, – ответила Ребекка обманчиво спокойным голосом. – А то я даже не знаю, что и сказать.

– Э-э-э, – начал Бьернфут. – Ко мне пришел Карл фон Пост и… и предложил взять на себя это расследование. Она ведь жила в Курравааре, и ты тоже, так что… сама понимаешь.

– Нет.

– Ну, перестань, Ребекка. Все в деревне знают друг друга, не так ли? Рано или поздно возникнет ситуация, когда тебе сложно будет относиться непредвзято…

– Однако мне доверяют расследовать другие преступления в Курравааре? Превышение скорости, кражу лодочных моторов, ограбления?

– На это убийство нацелены все СМИ. И они съедят нас за завтраком за малейшую оплошность. Ты сама прекрасно знаешь.

В трубке воцарилась тишина.

– Алло, – произносит Бьернфут в конце концов.

– Лучше я вообще промолчу, – сказала Ребекка.

Голос у нее был расстроенный. Он предпочел бы, чтобы она разозлилась.

– А как я должен был поступить?

– Наверное, положиться на меня. Поверить, что я сама передам дело другому, если не смогу относиться непредвзято, как и в любом другом случае. Не струсить от внимания прессы. Это было мое убийство. Ты отдал его другому, даже не позвонив мне.

Прокурор провел рукой по лицу, стараясь сдержать дыхание. А то получалось, что он фыркает, как лошадь.

«Почему я не позвонил ей?» – спросил Альф самого себя. Она его лучший прокурор – все остальные плетутся далеко позади. Ведь он сам уговорил ее работать под своим началом. Он строго анализировал свой поступок.

К нему пришел фон Пост. «Теперь моя очередь», – заявил он. Затем изложил все свои соображения по поводу вероятности предвзятого отношения. В тот момент все это звучало так разумно. Кроме того, он скромно признался, что запутанное дело о налогах, с которым он помогал разобраться Альфу Бьернфуту, ему не по зубам. И предложил поручить его Ребекке. «Ей такое дело как раз подойдет, – сказал он. – Никто не знает налоговое право лучше ее».

И он согласился. Но почему же он не позвонил ей сразу? Наверное, потому, что уже тогда где-то в глубине души почувствовал – он поступает неправильно. Ему хотелось избежать конфликта с фон Постом. Подбросить тому косточку. А вдруг Мартинссон все равно? А что, если ей понравится заниматься этим делом о налогах? Фон Пост всегда всем недоволен. И он подумал, что… собственно говоря, он вообще ни о чем не подумал.

– Во всяком случае, ситуация такова, – проговорил он.

Голос у него звучал плаксиво. Почувствовав это, он постарался изменить положение.

– Послушай, у меня есть запутанное дело по налогам в Лулео, которое я хотел бы поручить компетентному человеку. Что скажешь?

Едва произнеся эти слова, Альф Бьернфут пожалел о них.

– Ты шутишь, – медленно проговорила Ребекка. – Ты хочешь сказать, что тебе нисколечко не стыдно? Нет, я не собираюсь разгребать дела, за которые никто не хочет браться. Но у меня накопилось семь недель отпуска. Я беру их сегодня же. Тебе или фон Посту придется провести завтра мое дело в суде – и взять на себя то, что лежит на моем рабочем столе.

– Ты не можешь…

– Попробуй отказать мне, – прорычала Ребекка. – Тогда я вообще уволюсь.

Бьернфут рассердился.

– Что за детский сад! – воскликнул он.

– Это не детский сад – крикнула она ему. – Это бешенство вполне взрослого человека. Я разочарована в тебе. Трус. Кто бы мог подумать, что ты станешь лизать задницу фон Посту?

Альф попытался глубоко вздохнуть. Ощущение было такое, что грудь сдавило стальным обручем.

– Что… Это уже просто… Я кладу трубку! – крикнул он. – Ты можешь позвонить мне, когда успокоишься.