Михаил Черненок - Поручается уголовному розыску Страница 17

-- Группа крови -- шаткий аргумент. К тому же, вполне могли в другом месте стукнуть, а затем подбросить прут к магазину, -- перебил Голубев.

-- Ты слушай, -- продолжал Антон. -- Мохов показал, что Дунечку ударил Костырев, когда выбегал из магазина с крадеными вещами. Известно Мохову и о том, что Гога-Самолет был в магазине, но он не знал, что Гога там умер. Я далек от мысли принимать показания Мохова за чистую монету, однако зерно в них есть.

-- А что Костырев показывает?

-- Пока ничего, но я уверен, что он разговорится, -- Антон помолчал. --Кстати, Бэллу Бураевскую знаешь?

-- Блондинистая такая? В госбанке работает? Знаю, уже больше года в райцентре живет.

-- Сегодня, уезжая из Новосибирска, я ее видел на главном вокзале разговаривающей с ненормальным "профессором". Надо проверить, не приезжал ли этот "профессор" к ней накануне кражи.

-- Проверю, -- решительно сказал Голубев.

Ночь, мигая звездами, остужала нагретую за день землю. Река, чуть слышно хлюпая у берегов, наполняла воздух свежестью.

12. Игорек курит "Нашу марку"

Степан Степанович имел привычку приходить на работу пораньше. Первым делом у дежурного по уголовному розыску он знакомился со сводкой происшествий и, таким образом, к началу рабочего дня был в курсе дел. И на этот раз Стуков вошел в комнату дежурного, когда все служебные кабинеты были еще закрыты.

-- Что новенького на незримом фронте? -- поздоровавшись с дежурным, шутливо спросил он.

-- Пустяк. Какой-то припадочный с собачкой сбил мороженщицу и опрокинул лоток.

-- Когда и где это произошло? -- заинтересовался Стуков,

-- Вечером на главном железнодорожном вокзале, -- дежурный устало расправил плечи и сладко потянулся. -- По-моему, это уже не первая на него жалоба. Надо в больницу устроить, чтобы город не позорил.

Случай, как догадался Стуков, произошел с Николаем Петровичем Семенюком. В журнале учета происшествий были записаны фамилия, инициалы и домашний адрес. Опять эпилептический припадок, но на этот раз, вместо выбитого стекла в книжном магазине, опрокинутый лоток с мороженым. Случай никакого отношения к уголовному розыску не имел и зарегистрирован был только по настоянию скандальной мороженщицы, которая заявляла, что с лотка рассыпалось около шести рублей разменной монеты, и требовала взыскать с Семенюка причиненный ущерб.

Открывая ключом дверь своего кабинета, Степан Степанович услышал настойчивый телефонный звонок междугородной станции. Звонил из райцентра Бирюков. Очень кстати рассказанное им о Николае Петровиче Семенюке заинтересовало Стукова. Отложив все дела, по просьбе Бирюкова, он решил тут же навестить своего знакомого.

Жил Семенюк в одном из обновленных районов города, неподалеку от центра. Степану Степановичу пришлось изрядно поплутать среди многоэтажных домов-коробок, похожих друг на друга, как две капли воды, прежде чем найти нужный номер. Дом, в котором находилась квартира Семенюка, отличался от других, пожалуй, только тем, что перед его фасадом зеленели густые заросли акации, прорезанные ровными асфальтированными дорожками.

У одной из квартир на третьем этаже Степан Степанович остановился и нажал кнопку звонка. Никто не ответил. После второго звонка открылась дверь соседней квартиры. На лестничную площадку выглянула пожилая женщина, удивленно посмотрела на Стукова и спросила:

-- Вам кого нужно?

-- Николая Петровича Семенюка, -- ответил Степан Степанович.

-- Он болен.

-- И его никак нельзя увидеть?

Женщина, по-прежнему разглядывая милицейскую форму Степана Степановича, замешкалась с ответом, будто соображала, как ей поступить.

-- Вчера с ним случилась неприятность, по поводу которой к нам поступило заявление, -- сказал Стуков.

-- Ах, эта горластая мороженщица!-- женщина оживилась. -- Вчера вечером такой тарарам здесь учинила. Привезли Николая Петровича на милицейской автомашине, почти без сознания. После аварии, в какую Николай Петрович попал несколько годов назад, он совершенно не может ездить в автомашинах, но сотрудник милиции не посчитался с этим. Как потом оказалось, убыток пустяковый, а мороженщица, несмотря на то, что Игорь Владимирович с ней рассчитался, такой скандал учинила, такой скандал...

-- Где же сейчас Николай Петрович? -- перебил женщину Стуков.

-- В квартире, у себя. Игорь Владимирович -- племянник Николая Петровича -- только что ушел на работу, передал мне ключ и попросил присмотреть за Николаем Петровичем. Сами понимаете, больной человек. К тому же в последнее время Николай Петрович стал часто уходить из дома и несколько раз даже уезжал куда-то из Новосибирска. Игорь Владимирович очень за него переживает, но постоянно быть возле него не может. Сами понимаете, работа. Если у вас очень важное к Николаю Петровичу, могу открыть квартиру, и вы с ним увидитесь.

-- Будьте любезны, -- попросил Стуков. -- Мне крайне надо его видеть.

Женщина на несколько секунд скрылась за своей дверью. Вернувшись, быстро отомкнула замок соседней квартиры и, заглянув в нее, громко позвала:

-- Николай Петрович!... К вам гость.

-- Кто там, Вера Павловна? -- послышался из комнаты глуховатый мужской голос.

-- Из милиции, по поводу вчерашнего.

-- Пригласите сюда, голубушка, пригласите. Стуков по голосу узнал Семенюка.

-- Когда будете уходить, предупредите, пожалуйста, -- попросила женщина. -- Надо будет закрыть дверь на замок.

Степан Степанович вежливо кивнул головой и прошел в просторную, комфортабельно обставленную квартиру. Мебель сияла темным лаком, одну из стен почти полностью занимали книжные стеллажи, другую -- импортный высокий шкаф, рядом с дверью на балкон -- пианино. Дорогие ковры и картины на стенах. Около пианино, на журнальном столике, замерла в танце фарфоровая балерина. У ее ног стояла массивная из хрусталя пепельница и в ней --открытая пачка сигарет.

Семенюк, одетый по-домашнему, в длинном халате и шлепанцах на босу ногу полулежал в мягком кресле-качалке. Возле него стояла розовая игрушечная собачка.

-- Здравствуйте, мой дорогой, -- нараспев протянул он при виде вошедшего Стукова и устало показал рукой на кресло рядом. -- Убедительно прошу садиться. Чем обязан?

-- С вами вчера на железнодорожном вокзале случилась неприятность, --сев в предложенное кресло, сказал Степан Степанович.

-- Простите великодушно старую развалину. Отстал от электропоезда, очень расстроился. На этой почве все и произошло.

-- Далеко хотели ехать?

-- Сущий пустяк! Два часа с небольшим езды до районного центра. Какая там великолепная природа! Воздух -- чистый нектар. Ни малейших примесей. Тишина изумительная, как в раю.

Стуков участливо улыбнулся, спросил:

-- У вас там знакомые?

-- Да, конечно, -- Семенюк вдруг нахмурился, сильно потер лоб и, прихватив правой рукой свою профессорскую бородку, внимательно посмотрел на Степана Степановича. -- Простите, мой дорогой, за нескромный вопрос: мы с вами раньше никогда не встречались?

Степан Степанович утвердительно наклонил голову:

-- Встречались. После случая в книжном магазине.

-- Да, да, да... Кажется, вспомнил! -- Семенюк обрадовался, словно ребенок. -- Тогда я просил заведующую магазином оформить мне подписку на последнее собрание сочинений Федора Михайловича Достоевского. К сожалению, у меня не оказалось с собою денег, чтобы сделать первый взнос, и произошла неприятность. Заведующая, такая обаятельная дама, поступила со мной, как с ненормальным. Она буквально пыталась выставить меня за дверь. Я очень тогда расстроился. Простите, как вас по имени-отчеству...

-- Степан Степанович, -- подсказал Стуков. Семенюк еще радостнее закивал головою:

-- Спасибо вам, дорогой Степан Степанович! Вы так меня выручили прошлый раз. Помнится, торговые работники предъявляли мне кучу вздорных претензий. Да, да, да... И еще помню, прошлый раз мы с вами очень мило беседовали о творчестве Достоевского. Знаете, я по специальности электромеханик. Когда работал в институте, на художественную литературу не оставалось времени. И вот только сейчас по-настоящему увлекся ею. Я буквально открыл Федора Михайловича Достоевского! Какая это глыбища...

-- Извините, Николай Петрович, -- осторожно перебил Стуков. -- Меня интересует: к кому вы вчера хотели ехать в райцентр?

Семенюк, будто внезапно споткнувшись, удивленно посмотрел на Степана Степановича.

-- Хотел ехать в райцентр?... Да, да, да! Там живет девушка, отлично знакомая Игорьку. Очень симпатичная, до удивительности воспитанная.

-- Бураевская Бэлла?

-- Как вы сказали? Бэлла? Бэлла... -- Семенюк болезненно поморщился, потер лоб и вдруг обрадовался. -- Вы знаете, вспомнил интересную мысль! Ее высказал лермонтовский Печорин: "Радости забываются, а печали никогда". Вероятно, поэтому, мысленно перелистывая еще раз страницы Достоевского, мы в первую очередь вспоминаем такие мрачные эпизоды, как убийство старухи-процентщицы, или жуткие сны Раскольникова, или фантастическую и вместе с тем до жути реальную сцену самоубийства Кириллова...