Дик Фрэнсис - Сокрушительный удар Страница 17

— Спасибо, сэр! — отозвался аукционист, несколько удивленный, и умело выудил из абсолютно пустых рядов прямо перед собой тысячу сто.

«Ну, слава тебе, господи!» — подумал я. У тетушки хватило ума назначить минимальную цену. Я предложил тысячу двести, аукционист сказал: «Тысяча триста», и в конце концов мы с ним с грехом пополам добрались до тысячи девятисот.

— Вы можете его потерять! — предупредил аукционист.

Снаружи вошли три-четыре человека и остановились рядом со мной на краю арены, по которой терпеливо нарезал круги номер четыре. Ход торгов транслировался на улицу через громкоговорители, и люди зашли посмотреть.

Я кивнул аукционисту. Тот немного успокоился и ровным тоном произнес:

— Две тысячи. Продаю...

Он взглянул на тех, кто только что зашел.

— Две тысячи сто?

Но две тысячи сто никто не предложил. Он сделал еще несколько бесполезных попыток, и наконец жеребчик был продан Джонасу Дерхему.

Я развернулся. Позади меня стоял Вик Винсент. Он был мрачнее тучи.

— Джонас, — сказал он, — нам надо поговорить...

— С удовольствием, Вик. Кофе хочешь? Он отмахнулся от моего предложения, взял меня под руку, якобы по-дружески, и буквально вытащил на улицу.

— Слушай сюда!

— В чем дело?

— Я же тебе говорил, что этот жеребчик никуда не годится!

— Спасибо за заботу.

Он уставился на меня исподлобья.

— Сколько миссис Хантеркум тебе заплатила?

— Тут холодно, — ответил я. Вик был готов взорваться.

— Она тебе ничего не даст!

— Я и не просил.

— Вот именно, тупой ублюдок! Мы должны держаться вместе. Мы должны показать коневодам, что мы все заодно. Понял или нет? Мы не можем позволить тебе сбивать цену. Это бесчестно по отношению к нам! Ты же сам больше заработаешь, если будешь на нашей стороне! Это разумно. Тебе ясно?

— Ясно, — ответил я. Чего уж тут не ясно!

— Миссис Хантеркум и таким, как она, надо дать понять, что, если они не будут вознаграждать нас надлежащим образом, мы не будем заинтересованы в том, чтобы покупать их лошадей.

— Ясно, — снова сказал я.

— Вот и хорошо. Значит, впредь ты будешь работать заодно с нами.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Нет, — ответил я.

Возможно, есть и более верные способы раздразнить осиное гнездо, но я в этом сомневаюсь. Я прямо физически ощущал вскипевшую в нем ярость. Он был настолько близок к тому, чтобы перейти к мордобою, что стиснул кулаки и подался вперед. Только собирающаяся на торги толпа помешала ему дать мне в зубы. Он стрельнул глазами по сторонам, увидел, что на нас смотрят, с превеликим трудом взял себя в руки и ограничился тем, что яростно прошипел:

— Если ты не присоединишься к нам, мы тебя разорим!

Это была не пустая угроза. Люди ему верили. Двое клиентов, которых я потерял из-за него, поверили, что я их надуваю, потому что так сказал Вик Винсент. Он устроил так, что хорошая кобылка пошла за бесценок, всего лишь сказав, что у нее шумы в сердце. И ему наверняка ничего не стоит задавить мою начинающуюся карьеру, распустив какой-нибудь столь же простой и лживый слух. Барышник существует лишь за счет доверия своих клиентов...

Я не знал, что ему ответить.

— Раньше ты таким не был, — сказал я. Это была правда, но мне это не помогло.

— Я все сказал! — ответил Вик. — Играй честно, или мы тебя вышибем!

Он развернулся на каблуках и ушел. Вся его удаляющаяся фигура источала гнев и ярость. Рядом с ним встревоженными спутниками кружили Ронни Норт и Джимини Белл. Я слышал, как он что-то зло говорит им вполголоса.

Через час большинство присутствующих барышников уже знали о нашей стычке, и в течение дня я имел случай проверить, кто мне друг, а кто — так себе. Все те, к кому я не пожелал присоединиться, повернулись ко мне спиной и переговаривались вполголоса, искоса поглядывая на меня. Парни из крупных компаний обращались со мной в точности как обычно, а некоторые даже одобрительно — их фирмы не поощряли беспардонного вымогательства.

Наибольшее количество информации удалось извлечь из тех, кто занимал нейтральную позицию.

Я пригласил одного из них выпить кофе с сандвичем. Этот человек занялся бизнесом значительно раньше меня, но находился примерно в том же положении, что и я сейчас: только-только более или менее утвердился и начал процветать. Он был явно озабочен и совсем не обрадовался, когда я сообщил ему, чем мне пригрозил Вик Винсент.

— Они и ко мне подъезжали, — сказал он. — Только не говорили, что будет, если я к ним не присоединюсь. Не то, что тебе... Просто сказали, что я больше заработаю, если буду с ними.

— Это в самом деле так.

— Да... но... Я прямо не знаю, что делать! — Он положил недоеденный сандвич на тарелку. — С каждым днем все хуже и хуже!

Я сказал, что тоже это заметил.

— Раньше их было совсем немного, — сказал он. — Когда я только начинал. Но в последнее время они забрали такую силу...

— И сделались такими алчными! — добавил я.

— Вот-вот! — поспешно согласился он. — Я ведь тоже не против левых прибылей. Лишние деньги никому не помешают. Но ведь они просто... просто обнаглели! Я прямо не знаю, что делать... Их методы мне не нравятся, и я не могу себе позволить... — Он остановился, помолчал и с унылым видом медленно продолжал:

— Наверно, я мог бы просто не вступать в торг, когда скажут. В этом ведь нет ничего плохого...

Ну да, конечно. «Живы будем — не умрем». Опора всех тиранов в истории. Он удалился вместе со своими тревогами. Позднее я увидел, как Вик что-то ему говорит, а он неловко улыбается.

В тот день я купил еще одного годовика, отбив его у представителя крупной фирмы. Я приобрел его за хорошие деньги. Возможно, щупальца Вика тянулись очень далеко, но они все же еще не достигли всех коневодов в стране. По крайней мере пока. Ни он, ни его дружки моей второй покупкой не заинтересовались.

К концу дня появился один из моих постоянных клиентов. На одной руке у него висела расфуфыренная девица, в другой дымилась сигара. Эдди Инграм, член общества богатых бездельников.

— Мы сюда на всю неделю! — весело сказал он, широко взмахнув сигарой. — Не желаете отобедать завтра со мной и с Марджи?

— С удовольствием.

— Вот и чудесно!

Он широко улыбнулся мне, улыбнулся Марджи. Недоросль, щедрый благодаря богатому наследству. Я считал его глупцом, но он мне нравился.

— Ну что, нашли мне парочку классных жеребят, как я просил? — осведомился он.

— Вот завтра будет один...

— Покупайте. Потом мне скажете. — Он снова расплылся в улыбке. — Этот парень, — сообщил он Марджи, — купил для меня четырех лошадей, и все четыре принесли выгоду. Так что мне жаловаться не приходится, скажи?

Марджи нежно улыбнулась и проворковала: «Да, Эдди». Что говорило об уровне ее интеллекта.

— Так не забудьте, завтра вы обедаете у меня!

Он сообщил мне, где и когда, а я ответил, что до того мы еще успеем увидеться на скачках либо на торгах, а возможно, и там и там.

Он еще раз расплылся в улыбке и увел Марджи в бар. — Побольше бы таких клиентов!

На следующее утро я купил для него кобылку хороших кровей за одиннадцать тысяч фунтов, обойдя на торгах одного из приспешников Вика Винсента. Поскольку никто из стаи не казался особенно расстроенным, я решил, что один из них или все вместе получат на лапу от заводчика. Даже если лошадь купят не они, им заплатят просто за то, что они набили цену.

К середине первой половины дня толпа сильно разрослась. Почти все места в амфитеатре были заняты. Около полудня с торгов должны были пойти два жеребчика великолепных кровей, и потому на аукцион сползлись и игроки по дороге на ипподром, и домохозяйки из городка со своими корзинками, и пьяницы из баров. Разумеется, никто из них не собирался покупать лошадей, но всем было любопытно поглядеть, как люди тратят такие громадные деньги. Я смотрел, как два гвоздя программы с достоинством вышагивают по выводному кругу, а потом движутся к арене. У двери свободных мест не было вообще. Я прислонился к одной из перегородок и увидел рядом с собой Паули Текса. Коротенький, крепенький, американец до мозга костей. В голубом пальто с накладными плечами.

— Привет! — сказал он. — Как дела?

— Нормально. А у тебя как?

— Все отлично... Я слышал, Николю Бреветту лошадь понравилась? Керри мне звонила...

— А она тебе говорила, что мы и эту едва не потеряли?

— Еще бы! Тут какая-то тайна...

Однако сейчас он был занят не Керри, и не мной, и не проблемой пропавших лошадей, а грядущими торгами. Клички знаменитых жеребчиков были жирно подчеркнуты, и рядом с ними красовались колонки подсчетов. Похоже было на то, что американец намерен увезти с собой хотя бы одного из британских чистокровок.

Двойные двери распахнулись, и ввели первого из жеребчиков. Толпа зашевелилась в предвкушении зрелища. Вперед выступил самый опытный аукционист. Паули Текса прокашлялся.