Наталья Александрова - Рыжий кот в темной комнате Страница 17

Надежда негромко вскрикнула и схватилась за плечо своего провожатого. При этом у нее возникло странное и неприятное ощущение, что под потертым пиджаком старичка нет обычной человеческой плоти, а только сухие хрупкие кости.

Луций Ферапонтович протянул руку, щелкнул выключателем, и комната озарилась ярким электрическим светом.

– Прошу меня извинить, – произнес он с едва скрытым удовольствием, – забыл, какое впечатление производит эта комната на неподготовленного человека.

При этом губы его тронула легкая усмешка, и Надежда Николаевна поняла, что этот драматический эффект был частью заранее обдуманного представления.

– Итак, позвольте познакомить вас с нашей экспозицией! – заговорил экскурсовод хорошо поставленным голосом. Он встал в третью позицию, изящно отставил свою тросточку и произнес: – Для начала хочу обратить ваше внимание на то, что хотя наш музей и называется Музеем чертей, такое легкомысленное и несерьезное название не должно вводить вас в заблуждение. Наш музей не относится к тем сомнительным учреждениям, которые предлагают на потребу невзыскательной публике вульгарные поделки, кустарные изделия и дешевую сувенирную продукцию.

Нет, в нашей экспозиции представлены только подлинные объекты и артефакты, имеющие непосредственное отношение к многовековым контактам человечества с тем, не побоюсь этого слова, высшим существом, которому мы обязаны многими тайными знаниями…

– Вы имеете в виду?.. – начала Надежда, но экскурсовод поднес палец к губам, призывая ее к молчанию:

– Тсс! Он не любит, когда его называют по имени! Но если вас интересуют обычные, банальные черти – то вот, пожалуйста, для вас имеется соответствующая продукция. – И он показал стеллаж, заставленный знакомыми Надежде чугунными, деревянными и керамическими чертиками. Чертики были забавные и нисколько не страшные – один из них показывал язык, другой, казалось, специально для Надежды состроил уморительную гримасу. – Но я вижу, что вы пришли сюда не за этим! – с пафосом проговорил Луций Ферапонтович. – По вашему лицу я вижу, что вы пришли сюда в поисках подлинного знания!

С этими словами он подвел Надежду Николаевну к первой от двери витрине.

В этой витрине под толстым стеклом лежал серый камень с отчетливым отпечатком раздвоенного копыта.

– Здесь вы видите самый древний из наших экспонатов. Это так называемое Чертово копыто из деревни Ведьмин Бор Нижегородской губернии. Отпечаток на камне датируется пятым тысячелетием до нашей эры. Местные жители поклонялись ему испокон веков, а до распространения христианства приносили ему даже человеческие жертвы… По неподтвержденным, но вполне заслуживающим доверия сведениям, еще в шестидесятые годы девятнадцатого века в жертву Чертову копыту был принесен мелкий чиновник губернской управы, проводивший перепись населения… Больше того, скажу вам по секрету, – экскурсовод понизил голос и огляделся по сторонам, как будто опасался, что его подслушают, – всего пятнадцать лет назад при очень подозрительных обстоятельствах исчез бухгалтер сельсовета Опупеев…

– Надо же! – Надежда удивленно разглядывала камень. – А с виду – обычное козье копытце…

– Что вы. – Экскурсовод тонко улыбнулся. – Этот отпечаток изучали сотрудники Зоологического института и однозначно заявили, что он не подходит ни одному представителю отряда парнокопытных. Ни ныне живущему, ни вымершему…

– Что вы говорите! – Надежда взглянула на камень с еще большим уважением.

– А вот здесь вы можете увидеть первый по времени артефакт, самое раннее рукотворное изображение, так сказать, нашего главного героя. – Старичок перешел к следующей витрине и показал Надежде небольшую фигурку, с большим искусством вырезанную из плотной желтоватой кости. Фигурка представляла собой сгорбленное существо на двух кривых ножках с копытцами, с рогатой головой и козлиной бородкой. Надежда Николаевна невольно взглянула на экскурсовода и отметила его несомненное сходство с артефактом.

– Это так называемый неолитический Вельзевул, – пояснил ей Луций Ферапонтович. – Фигурка вырезана из бивня мамонта и датируется серединой второго тысячелетия до нашей эры. Служила объектом поклонения первобытных племен, кочевавших в верховьях реки Подкаменной Балбески…

– Выходит, этой фигурке больше трех тысяч лет! – с невольным уважением проговорила Надежда Николаевна. – И такая удивительно тонкая работа!

– Вы правы, – подтвердил старичок. – Особенно восхищает поразительное сходство с оригиналом!

– С оригиналом? – удивленно переспросила Надежда. – Но кто же его видел, оригинал-то?

– Кое-кто видел! – проговорил экскурсовод с таинственным и значительным видом.

Они перешли к следующей витрине, и Луций Ферапонтович продолжил свою лекцию:

– В этой части экспозиции представлены подлинные инструменты, так сказать, специалистов по прямому контакту с, извиняюсь, нечистой силой: парадный бубен эскимосского шамана, его ритуальное облачение и головной убор…

Надежда внимательно осмотрела потертый кожаный бубен, увешанный медными побрякушками и монетами, среди которых она заметила вполне современную монетку в десять центов, а также сложную конструкцию из конского волоса и птичьих перьев, которая вполне могла служить головным убором.

– В этой же витрине вы видите рабочее помело с автоматической коробкой передач и прочие аксессуары профессиональной ведьмы второй половины двадцатого века. По совместительству она исполняла обязанности учителя истории и завуча средней школы в одном из небольших городов Ленинградской области.

Кстати, дважды удостаивалась благодарности РОНО и почетной грамоты Министерства образования.

Надежда с интересом взглянула на аккуратную метлу с отчетливым чернильным штампом на черенке «Школа № 44». Рядом с метлой располагались тщательно начищенная медная ступка с пестиком и стеклянная банка с притертой крышкой, наполненная, несомненно, мышиными хвостами.

– Кстати, хочу обратить ваше внимание на тот интересный факт, что в этой благородной профессии очень распространены трудовые династии. Так, родная дочь этой ведьмы в полной мере унаследовала материнский талант. Правда, по совместительству она не педагог, а сотрудник районной налоговой инспекции, но ведьма из нее получилась ничуть не хуже, чем из матери.

– Ее оборудование тоже представлено в вашем музее? – поинтересовалась Надежда.

– Ну что вы! – Экскурсовод снисходительно улыбнулся. – Она же еще активно практикует, так что все ее рабочие инструменты пока в деле. Но мы провели с ней предварительные переговоры, и она обещала передать нам все свое оборудование, как только прекратит частную практику и выйдет на заслуженный отдых.

– За вознаграждение, конечно? – уточнила Надежда.

– Вовсе нет! – В голосе экскурсовода прозвучала обида. – Для настоящего профессионала большая честь передать свои инструменты или личные вещи в наш музей! Ведь это – свидетельство действительного профессионального признания!

– И что – в наши дни еще много специалистов этого, так сказать, профиля?

– Еще как! – удовлетворенно подтвердил Луций Ферапонтович. – Вы не представляете, сколько вокруг вас практикующих ведьм!

– Да, – задумчиво проговорила Надежда Николаевна, что-то про себя подсчитывая. – Только в нашем подъезде я, пожалуй, знаю трех… или даже четырех…

– Но те, о ком мы сейчас говорим, – это не настоящие профессионалы, это, так сказать, ведьмы средней руки. Вы же понимаете, что в каждой профессии, в каждом виде спорта, в каждом искусстве есть неудачники, как сейчас говорят, лузеры, есть серенькие середнячки и есть звезды. Так вот, только звезды, только те, кому удалось вступить в прямой, непосредственный контакт с нашим… главным героем, – только они удостаиваются чести попасть в экспозицию нашего музея! Вот, например, здесь вы видите личные вещи мадам де Монтеспан, фаворитки французского короля Людовика Четырнадцатого… – Экскурсовод показал на очередную витрину, в которой лежали черные кружевные перчатки и полумаска из черных перьев. – Вот уж была звезда так звезда! Не меньше сорока раз проводила настоящую черную мессу! С Самим была, можно сказать, на короткой ноге… неоднократно удостаивалась аудиенции… Сколько невинных душ загубила – страшное дело!

– Да что вы говорите? – ужаснулась Надежда. – Кажется, я о ней читала и кино смотрела, про Анжелику…

– А вот тут вещички одного еще более известного господина… Джузеппе Бальзамо – слышали о таком?

– Вроде бы знакомое имя, – задумалась Надежда Николаевна. – Хотя не могу вспомнить…

– Более известен под именем графа Калиостро. Он же – граф Сен-Жермен… были и еще имена, всех не упомнишь!

– Что, он тоже… крупный специалист?

– Да, один из самых выдающихся! – с уважением проговорил Луций Ферапонтович.