Галина Романова - Миллион причин умереть Страница 17

То ли архитектор, задумавший столь вычурный проект, был ханжой, каких свет не видывал, оторвав друг от друга на немыслимое расстояние два этих клозета, то ли он был бездарью номер один, но сейчас в непосредственной близости от обезумевшей от ревности и обиды Марьяши был именно мужской гальюн. Им она и решила воспользоваться. – Эй! Здесь есть кто-нибудь?! – громко крикнула она, приоткрыв дверь мужского туалета. – Если есть, то выходите по одному и с застегнутыми ширинками, я мою руки!

Последнее она добавила скорее по инерции, потому как на ее вопли никаких звуков, кроме урчащей в бачках воды, не последовало.

Марьяша вымыла руки, неспешно высушила их под сушилкой и совсем уже было собралась покинуть туалет, когда взгляд ее упал на дверь, ведущую к писсуарам. Странность заключалась в том, что она была лишь слегка приоткрыта.

Сколько лет существовала эта школа, столько лет дверь эта совершенно не держалась на петлях и приветливо распахивалась от любого дуновения ветерка, приводя в отчаяние посетителей этого заведения.

Марьяша, может быть, и забыла бы об этом, если бы не ее бывшие одноклассники, вовсю сыпавшие хохмами сегодня за столом по сему поводу. И вот сейчас эта самая злополучная дверь оказалась приоткрытой ровно на четверть метра.

– Эй, кто там? – Марьяша опасливо заозиралась и приблизилась к магнетической фанерной створке, выкрашенной половой краской в грязно-коричневый цвет. – Кто там прячется?

Видимо, совсем ошалев от спиртного, а может быть, от разочарования, постигшего ее сегодня на любовной почве, Марьяша пнула дверь ногой. Та не шелохнулась. То есть не совсем, конечно же. Она немного подалась, но не распахнулась вовсе, как об этом говорили подвыпившие однокласснички. Что-то ее сдерживало изнутри. Что-то такое, что не давало ей привычно распахнуться.

– Да кто там, наконец?!

Вот спрашивается: какое ее дело, кто там прячется за полуприкрытой дверью мужского (мужского же, не какого-нибудь!!!) туалета? Может, у человека «молнию» заело! Может, он предается чему-то запретному! А не отвечает ей по той простой причине, что не хочет этого делать. Да и место ли женщине в мужском сортире?!

Но на это секундное замешательство, мелькнувшее искрой в изрядно поплывших мозгах Марьяши, она даже внимания не обратила. Не зря же она была Овном от рождения. И посему, уперев зодиакальные рога в злополучную дверь, с третьей попытки приоткрыла ее ровно настолько, чтобы просунуть туда свою любопытную головушку.

Молодой мужчина (в нем она с первой попытки узнала мальчика из параллельного класса – вечно заносчивого, разгуливающего по школе в модных и дорогих тряпках) лежал на полу с широко раскинутыми в стороны руками. Ноги его были скрещены, что кощунственно навело ее на мысль о желании перепившего мужика просто-напросто отдохнуть на прохладном цементном полу. Но вот лицо его ее напугало.

Во-первых, подбородок был неестественно высоко приподнят и вывернут под немыслимым углом по отношению к левому плечу.

Во-вторых, глаза были полуоткрыты и, как ей во хмелю показалось, подернуты какой-то пеленой.

В-третьих, он показывал ей язык.

То есть не ей, конечно же. Это просто создавалось такое впечатление, потому как кончик языка его был высунут наружу.

Вам бы показалось, что человек этот скорее мертв, чем жив? Да?! Вот и ей тоже!

Вытаращив глаза и раскинув руки на манер покойного, она пробкой выскочила из мужского туалета. В два прыжка преодолела коридор с лестничным пролетом и, отчаянно ловя ртом воздух, ворвалась в учительскую, располагавшуюся на первом этаже.

– Что случилось, Мариночка? – приподняла голову от журнала их директриса, знавшая почти всех настоящих и бывших учеников если не по фамилии, то по имени точно. – Ты что, увидела привидение или заблудилась?

– Там... Там!!!

– Ну что там? Что? – Усталость откровенно сквозила в вопросах директрисы, и Марьяше на мгновение сделалось стыдно.

Но она все же нашла в себе силы выпалить:

– Там труп!!!

– Где? – Директриса, звавшаяся Нонной Андреевной, автоматически потянулась к телефону. – А ну без истерик! Быстро и по пунктам!

В двух словах передав безрадостную историю, опустив разве что встречу с прекрасным незнакомцем и вероломство верной подруги, Марьяша, переложив груз ответственности со своих плеч на административные, почти радостно заключила:

– Он безнадежно мертв, Нонна Андреевна!

– Понятно... – Директриса отрапортовала в местную милицейскую дежурку о происшествии и, лишь положив трубку на рычаг, с изумлением воззрилась на бывшую ученицу. – А на кой черт тебя в мужской сортир понесло? Ты что, извращенка?

– Говорю же, руки мыла!

– Так женский туалет на первом этаже, – не поверила ни единому ее слову Нонна Андреевна. – И чтобы попасть туда, не нужно проходить через огненное кольцо или через клетку с тиграми.

Марьяша обескураженно молчала.

– Итак, – Нонна Андреевна устало потерла виски и вдруг с силой отшвырнула от себя дамский журнал, за чтением которого ее и застала Марьяша. – Мариночка, детка, я же знаю тебя с семи лет. Врать ты не умеешь абсолютно. Тебя кто-то обидел? Кто-то, кто находился в актовом зале, мимо которого тебе надлежало пройти с выпачканными руками?

Мастерством лгунишки Марьяша не славилась. Но не потому, что не умела лгать, а потому, что почти никогда не врала. Ну а уж если подобное случалось, то она тщательно к этому готовилась и уличить ее во лжи было тогда невозможно. А что касается Нонны Андреевны, то ей врать не мог никто. За многолетнюю практику насмотревшись на десятки и сотни врунов, шалунов и хулиганов, директриса, как говорится, могла отсортировать зерна от плевел. Ну а на достойный ответ с серьезной подготовкой у Марьяши сейчас не было времени. Посему и пришлось выложить почти всю правду, за исключением, конечно же, того впечатления, что произвел на нее незнакомец.

– Ты его помнишь? – как-то вскользь поинтересовалась Нонна Андреевна.

– Нет... – Марьяша задумчиво качнула головой. – Может, маленькая еще была. А может, он был слишком юным, чтобы я на него внимание обратила.

– Или... Он не учился в нашей школе... Но нет никакой гарантии, что это именно он. Пусть милиция этим занимается. Хотя, думаю, их шансы в этом деле равны нулю.

Почти то же самое предположение выдал и следователь с жуткими мешками под глазами, руководивший работой следственной бригады, что мгновенно оцепила место происшествия и занялась кропотливой нудной работой.

– Иголка в стоге сена, – злобно прошипел себе под нос следователь и досадливо сплюнул на пол.

– Что? – Нонна Андреевна недовольно сморщилась, отследив неосторожный плевок работника правоохранительных органов.

– Найти убийцу в такой толчее пьяных людей, это все равно что искать иголку в стоге сена! – не меняя тона, потешил он ее любопытство.

– А он что – убит?! – испуганно выкатила на него глаза Марьяша. – Разве он не упал?! Я когда его обнаружила, то первое, что подумала, – несчастный случай...

– Вскрытие покажет, – буркнул неприветливо следователь и подозрительно уставился на девушку. – А что заставило вас воспользоваться мужским туалетом?..

– Его удобное местоположение, уважаемый...

– Сергей Анатольевич, – запоздало подсказал он.

– Очень приятно, Сергей Анатольевич. Так вот тащиться через всю школу с перепачканными соусом руками я не хотела и вымыла руки в мужском туалете. Вы в этом видите криминал?

– Нет, но... Ладно, разберемся.

Разбирались они долго и нудно. Но ни перекрестный допрос, который они устроили Марьяше в директорском кабинете, ни дополнительный опрос оставшихся в относительной трезвости свидетелей ничего не дали.

Убитого парня? Да, помнили. Очень хорошо помнили по модному прикиду и высоко вздернутому подбородку. С кем он общался сегодня? Да со всеми по чуть-чуть, господи! Кто рядом оказывался, с ними и общался. Был ли пьян? Да как и все! Не то чтобы очень, но и не трезв. Ссорился ли? Да нет вроде, а там кто его знает...

Вот лишь приблизительный перечень вопросов и ответов, что услышали стены кабинета Нонны Андреевны в эту ночь. Расходились уже ближе к утру, а точнее – в три пятнадцать. С сонно слипающимися глазами, гудящими от начинающегося похмелья головами и с тупым раздражением на тормознутых ищеек, которые роют там, где давно разрыто, совершенно не желая признавать, что дело это отвратительно пахнет висяком и заказухой.

– Идиоту понятно, что работал профессионал, – гундосил Андрюха Верхошанский, успевший к тому часу трижды протрезветь и трижды опохмелиться. – Кто еще смог бы так ловко позвоночник сломать, что парень даже брюк не запачкал и не измял? То-то же! Я и говорю – профессионал. А погибший чем хоть занимался-то?

– А всем понемногу, – откликнулся кто-то из толпы дрожащим от отходняка голосом. – Старинными иконами, монетами. Наркотой, поговаривали, тоже не брезговал. Ну это так – по криминалу. А легально – кондитерская фабрика у него в соседнем городишке. Говорят, что на широкую ногу поставлено дельце...