Дик Фрэнсис - По заказу Страница 17

Понадобилось больше месяца, чтобы она впервые, по собственной воле, явилась ко мне домой и легла со мной в постель. И она, и я были немного насторожены и побаивались сексуальной близости. Не разочарования, не неприязни, а гораздо худшего – обоюдного отвращения.

Наши страхи оказались напрасными. Мы с наслаждением проскользнули в объятия под простынями. Как же мы расслабились и как эмоционально раскрепостились! Какое понимание нашли в любви! Какую ощутили радость! Это было приключение, путешествие с необычайными открытиями, и оно в высшей степени удовлетворило нас обоих. Мы мирно заснули, не разлучаясь друг с другом.

Я, по обыкновению, проснулся рано. Жизнь приучила и натренировала меня вставать перед рассветом и объезжать лошадей. Лежа в темноте, я размышлял отнюдь не о том, как избежать дальнейших свиданий. Нет, я мечтал сделать их постоянными. Пугающее чувство.

И вот мы вместе, через восемнадцать месяцев после той ночи. С каждым днем я любил ее все больше и больше, а она отвечала мне взаимностью, и это было великолепно. Любить кого-то – истинная радость, но быть любимым – безмерное счастье.

Я прижался к ее спине. И прошептал ей на ухо:

– Я люблю тебя.

– Ты говоришь это только потому, что хочешь заняться со мной сексом, – усмехнулась она.

– Нет, просто я тебя люблю. Но мы и правда занялись сексом.

Глава 7

Я знал, что Джонни Энстон предельно пунктуален и не прощает даже малейших опозданий, а потому прибыл к «входу пэров» ровно в час дня. Пэр – странный титул для члена Палаты лордов, поскольку в словаре определение «пэр» означает – «лицо одинакового ранга», а пэры с заглавной буквы П уж точно ими не были. Ведь у них существовало пять уровней – с «герцогом» наверху и «бароном» внизу.

Звон Биг-Бена продолжал отдаваться в моих ушах, когда я прошел через вращающуюся дверь. Тронутый временем портал перебросил меня из шума и суеты Лондона XXI века – снаружи в успокоительный мир XIX столетия с его тишиной и формальностями – внутри.

Обслуживающий персонал по-прежнему носил бриджи до колен, шелковые чулки, сюртуки с хвостатыми фалдами, накрахмаленные высокие воротнички и выглядел довольно нелепо рядом с вооруженными до зубов полицейскими в защитном камуфляже. Но таковы особенности нашего общества с его страхами перед зверствами террористов.

Лорд Энстон уже был на месте, и я заметил, как он поглядел на часы при моем появлении. Он кивнул – кажется, одобрительно – и двинулся мне навстречу. Мы обменялись рукопожатиями.

– Рад, что ты смог выбраться, Сид, – сказал он. «Он рад, что я вовремя успел», – подумал я.

– Пойдем закажем по бокалу-другому чего-нибудь легкого.

Он ждал, пока я проходил через контроль службы безопасности.

– У вас есть в карманах металлические предметы, сэр? Я покорно вынул ключи и мелкую сдачу, положив их на пластиковый поднос. А что мне оставалось делать? Не снять ли также полтора фунта стали с левой руки, присоединив их к ключам и монетам? Я часто летал в самолетах, имел дело с контрольно-пропускными службами и успел убедиться на опыте, что «отвинченная рука» создает больше проблем, чем находящаяся на месте.

Мне предстояла проверка на детекторе, и сердце начало тревожно биться. Что же, это было вполне предсказуемо.

– Простите, сэр, – остановил меня охранник. – Пожалуйста, расставьте ноги пошире и опустите руки по швам. – Черная палочка принялась то подниматься, то тянуться вниз к моим ногам. Охранник помахал ею вокруг моей талии, не добившись никакого успеха, и уже собирался меня пропустить, когда палочка хищно прильнула к левому запястью. Бедный малый не поверил своим глазам, стал меня ощупывать и увидел твердую стекловолокнистую оболочку, из которой состоял низ моей руки.

Лорд Энстон с плохо скрытым изумлением наблюдал за его поисками и наконец громко рассмеялся, спросив:

– Почему же ты ему сразу не сказал?

– Он бы попросил меня ее снять, а это весьма утомительно. Легче оставить все как есть.

Охранник снова выпрямился и, смущенно хихикнув, разрешил мне пройти. Наверное, будь у меня оружие, оно бы выстрелило из-за среднего пальца. Типичная ошибка охранников – обнаружив мою искусственную руку, они редко проверяли ее и не смогли бы определить, что в нее вмонтировано – огнестрельное оружие или нож.

Джонни Энстон чувствовал себя здесь как дома. Ему явно нравилось быть членом «лучшего джентльменского клуба Лондона», как часто именовали Палату лордов. (Женщины не допускались туда до 1958 года, да и после их тоже принимали неохотно.) Мы поднялись по одной из ста, если не более, лестниц с мраморными ступенями. Оказавшись в Вестминстерском дворце, двинулись по коридорам с книжными шкафами к бару пэров с видом на Темзу.

– Добрый день, милорд, – поздоровался с ним бармен.

Джонни Энстона, несомненно, радовало, когда его называли милордом.

– Добрый день, Эрик. Мне, пожалуйста, джин с тоником. А что будешь пить ты, Сид?

– Я бы тоже не отказался от джина с тоником. И заранее благодарю за этот выбор.

Мы взяли бокалы, сели за маленький стол у окна и обсудили сегодняшнюю погоду.

– Ну, Сид, – произнес наконец милорд. – Как мне тебе помочь?

– Знаете, сэр, – начал я, намеренно перейдя на полушепот, уместный в этой официальной обстановке. – После нашей короткой беседы в Челтенхеме я надеялся, что вы сообщите мне какие-то новые подробности. И объясните, почему вы решили, будто Билл Бартон и Хью Уокер мошенничали на тех скачках, где участвовали ваши лошади. – Я заговорил еще тише, и он наклонился, чтобы услышать меня.

– Тебе известно, что Бартона арестовали за убийство Уокера? – осведомился он.

– Я был у него, когда это случилось, – ответил я.

– Неужели? – Его вопрос прозвучал как обвинение. Таким же тоном разговаривал со мной Карлисл.

– Я приехал, чтобы разузнать у него о ваших лошадях, но не успел это сделать.

– Странно, что Бартон – убийца, – задумчиво заметил он. – Никому бы и в голову не пришло.

– Пока что ему не предъявили обвинение. Быть может, полиция ошиблась и арестовала не того человека.

– Нет дыма без огня, – возразил он. Я подумал о множестве слухов, связанных с его сделками, и стал прикидывать, был ли в них «огонь».

– Но речь идет не о Билле и не о Хью. Мы говорили о ваших лошадях и ваших подозрениях, – торопливо напомнил я.

– Теперь это ничего не значит, Сид. Я воспользовался твоим советом и сегодня утром поменял прежнюю команду. Нашел нового тренера и готов начать все с нуля. К чему плакать о разлитом молоке? Уокер мертв, а Бартону за это крепко досталось. Ну, были у них тогда пустяковые махинации на скачках, а у кого в наши дни их не было? Так что я просто сократил потери и двинулся дальше.

– А кто ваш новый тренер? – поинтересовался я.

– Он тоже из Ламбурна. Некий Эндрю Вудвард, – откликнулся Энстон. – Отличный мужик, терпеть не может разные выдумки, и его голыми руками не возьмешь. В общем, человек моего типа.

Да, Вудвард недаром завоевал репутацию тренера с хлыстом, готового хлестать им и лошадей, и наездников, не считаясь ни с чьими чувствами. Он и впрямь был человеком типа Джонни Энстона.

– Извини, Сид, – продолжил он. – Но больше я в твоих услугах не нуждаюсь. Пришли мне счет за потраченное время, хотя, честно признаться, никаких важных сведений ты мне не сообщил.

Иными словами, он дал понять, что оплата по этому счету будет минимальной и надеяться на ее увеличение – бессмысленно. Да Энстон и не стал бы мульти-мульти-мультимиллионером, если бы щедро оплачивал советы и услуги, без которых мог обойтись. Это бедняки обычно тратят деньги направо и налево и поэтому никогда не богатеют.

– Отчего бы нам не позавтракать? – предложил он. прекратив дальнейшее обсуждение.

В палате две столовые. Одна – только для пэров, и в ней зачастую решались серьезные государственные проблемы, а вторая – для пэров и их гостей, где к подобным разговорам относились неодобрительно, а то и вовсе запрещали их.

Нужно ли объяснять, что мы направились во вторую столовую – комнату в форме буквы Ъ. Ее тяжелые дубовые панели были украшены портретами суровых и надменных господ – лордов-парламентариев минувших веков. Обеденные стулья с высокими спинками обтянуты красной кожей, среди ковров и занавесей также преобладал пурпурно-красный цвет. Я заметил, что в залах и кабинетах Вестминстерского дворца вообще господствовали красные тона, а в Палате общин – зеленые.

Джонни Энстон деловито прошел по столовой, останавливаясь и разговаривая чуть ли не с каждой группой собравшихся. Так, не торопясь, мы проследовали к дальнему концу зала, где стоял зарезервированный за ним столик.

По пути мы как будто перелистывали страницы справочника «Кто есть кто». Люди, знакомые мне лишь по телепередачам и газетам, улыбались и здоровались с нами. Лорд Энстон чуть ли не урчал от удовольствия. Его радовало, что он – полноправный член клуба, а еще больше, что он вел меня «на буксире».