Владимир Кашин - Следы на воде Страница 17

Андрей не мог и допустить, что Юрась побледнел не от страха, а от вспыхнувшей в нем ненависти. После той ночи Юрась старался избегать брата и не разговаривать с ним. И сейчас ему было противно видеть разобранную постель и брата с обнаженной волосатой грудью.

— А я не прошу помогать! — сердито бросил он. — Не ел чеснока и не воняю…

— Не горячись! — оборвал его Андрей. — Когда посадят, запоешь по-другому.

— Ну вот, сразу в тюрьму! — вмешалась Настя, увидев, что у братьев уже искры сыплются из глаз.

— А чего же, — резко махнул рукой Андрей. — Проще простого: из ружья сделано четыре выстрела, стрелял один человек — Юрась Комышан. Пуля угодила в гражданина Петра Чайкуна. Все ясно… Слушай, братик, это может быть просто несчастным случаем, как иногда бывает на охоте. Представляешь, ночь, темно. Ты пальнул в ондатру, а пуля попала в Чайкуна, который притаился в камышах…

— Второй раз я стрелял вверх.

— А третий и четвертый?

— Да отцепись ты со своим третьим и четвертым. Говорю, стрелял два раза!

— Слышали и другие выстрелы, — словно обдумывая что-то, сказал Андрей. — Еще Сирый бахнул из пистолета. А когда он забрал мое ружье, случаем, не стрелял из него?

— Нет, он положил его к себе в лодку и потащил меня в Лиманское…

— А не заметил, потом он пошел на воду без ружья?

— Я за ним не следил, но когда написал протокол, ружье поставил в угол, а сам снова помчался на дежурство.

— Плохи твои дела, Юрась, — покачал головой старший Комышан.

— Да ну тебя! — вскипел Юрась. Он хотел еще что-то бросить, но, глянув на Настю, сдержался. — Если у вас все, я пойду. Убийством пусть милиция занимается. Я никого не убивал и ничего не боюсь. — Он крутнулся по комнате, словно искал чего-то, но, так и не найдя, выскочил вон.

Андрей проводил его долгим тяжелым взглядом.

14

В своих рассуждениях Коваль всегда шел от общего, начинал с осмотра места происшествия и выяснения связей, существовавших между жертвой и преступником или между ними и окружением. Это давало возможность представить движущие силы событий, настоящие мотивы преступления.

Картина, возникшая в воображении Коваля, пока была еще иллюзорной. Чтобы стать доказательными, предположения должны были обрасти проверенными фактами. Только подтвержденная находками, внимательно проанализированными деталями, общая картина становилась определенной и достоверной.

После того как майор Келеберда рассказал о следах пальцев рыбинспекторов на ружье, из которого был убит Петр Чайкун, Коваль решил, что преступника следует искать не в Белозерке, а среди тех, кто живет в Лиманском и бывает в плавнях. Ему захотелось познакомиться с работой рыбинспекторов. Обычно человек наиболее полно проявляется именно в профессиональной деятельности. Дмитрий Иванович еще не сделал определенного вывода и потому не отбрасывал ни одной версии, не отказывался ни от одной детали или доказательства, найденных Келебердой. Все возможно в этом мире, рассуждал Коваль в самом начале розыска, когда у него еще не сложилось определенное мнение.

Но как ему поехать с Козаком-Сирым и Комышаном в плавни? Попросить, чтобы Келеберда договорился? Это вызовет подозрение, а ему в любом случае хотелось оставаться дачником, почетным киевским гостем у своих сельских друзей.

Самому поддобриться к инспекторам? Но ведь они не имеют права брать постороннего человека на дежурство, где по ночам, бывает, идет настоящий бой с преступником, порой даже кровавый.

И тогда Коваль задумал проявить инициативу и присоединиться к Андрею Комышану, когда тот будет патрулировать на берегу, возле села, рядом с которым, как ему уже рассказывали, браконьеры частенько ночью тащат рыбу. А завоюет у инспектора авторитет, можно будет попроситься и на воду.

Не прошло и двух дней, как замысел Дмитрия Ивановича удался. Коваль зашел на инспекторский пост в тот момент, когда Комышан приказывал Нюрке, чтобы вечером была у причала: есть сигнал, он пойдет на браконьеров с берега.

— Андрей Степанович, вы с дружинниками пойдете? — спросил Коваль.

— Да, — отозвался Комышан, — один не управлюсь. Козак-Сирый сегодня в плавнях, возьму хлопцев.

— А меня возьмете?

— Вас? — удивился Комышан, оглядывая Коваля, словно впервые видел его. Еще не старый, крепкого сложения, Дмитрий Иванович производил впечатление сильного человека.

— Но ведь… — начал было инспектор, но Коваль не дал ему договорить.

— Я когда-то был дружинником, ходил вечерами по улицам, задерживал хулиганов.

— Наши хулиганы пострашнее, — сказал Комышан. — Но если так уж хочется глянуть со стороны… — Он на миг задумался, что-то прикидывая в уме. — Ладно. Подозрения вы ни у кого не вызовете, если и увидят… Приходите на третий километр от Лиманского, вверх по течению, там правый берег очень крутой, но есть дорога к воде. Когда стемнеет, я вас найду…

* * *

Они лежали на краю обрыва, большие южные звезды висели прямо над головой. Пахло чебрецом, горько-терпкой полынью. Исступленно верещали сверчки. Внизу шептал небольшой волной невидимый глазу ночной лиман. Но среди этого разноголосья опытное ухо инспектора выделило и посторонние звуки.

— Тянут, — прошептал он Ковалю, лежавшему рядом на подмятой полыни и типчаке. — Значит, так. — Комышан обращался уже к двум дружинникам, молодым здоровым парням, которые тоже лежали на земле, — мы втроем с Васьком и товарищем Ковалем спускаемся вниз, а ты, Кость, — сказал он второму дружиннику, — останешься наверху и будешь ждать возле дороги. Она здесь единственный путь наверх, и если кто-нибудь из этих ворюг будет убегать, задержишь. По-моему, они уже вытащили рыбу на берег. Самое время с ними поздороваться, — Комышан начал осматривать большим, военного образца биноклем скрытый темнотой лиман.

Дмитрий Иванович удивился: что он там сейчас видит?

Угадав мысли Коваля, Андрей подал ему бинокль:

— Посмотрите, Дмитрий Иванович, все как на ладони.

Коваль взглянул в бинокль. В самом деле, перед его глазами ожил берег, выделился прибой и возле него — силуэты мельтешивших людей.

— На семьсот — девятьсот метров в любой темноте — и на суше, и на воде — увижу человека и все, что он делает, — тихо объяснил Комышан. — Бинокль — наше самое главное оружие, если не считать пистолета, — похлопав по кобуре, продолжал он. — Ну что ж, пойдем…

Тихонько спустившись вниз, они притаились под крутым берегом и наблюдали за браконьерами в бинокль. Те уже успели наложить два мешка рыбы, один уволокли в кусты ивняка, потом притащили туда и второй.

— В машину не кладут, осторожные, — шепотом пояснил Комышан. — Если сейчас подойти и в машине не будет рыбы, никто их не сможет ни в чем обвинить.

Когда браконьеры снова пошли к воде, Комышан вместе со своими помощниками отыскали эти мешки. Васю инспектор оставил в засаде возле машины, а сам с Дмитрием Ивановичем притаился около мешков.

Шло время.

Примерно в половине второго браконьеры закончили свой промысел. Трое с бреднем и рыбой направились к машине, а один пошел к спрятанным мешкам.

— Сейчас будем задерживать, — прошептал Комышан.

Когда браконьер взялся за мешок, он поднялся и навалился на него сзади. Тот даже не успел ойкнуть.

— Сиди тихо! — сурово приказал Комышан. — Не то будет хуже и тебе, и твоим дружкам!

Тем временем подходил еще один браконьер.

Комышан подал знак Ковалю, и Дмитрий Иванович, неожиданно появившись, заломил ему руку.

Возившиеся возле машины браконьеры тоже направились к мешкам. Мужчина, которого держал Коваль, вдруг крикнул:

— Хлопцы, тут инспектора!

Увидев Комышана, один из них бросился на него с кляшником, которым тянут бредень. Андрей отскочил, выхватил пистолет и выстрелил вверх.

— Стой, застрелю! И отвечать не буду! Я на службе, при исполнении, а ты преступник!

Те бросились бежать.

— Куда? — закричал им вдогонку Комышан. — Там же обрыв! Наверх не попадете!

Метрах в шестистах была дорога, по которой они, очевидно, приехали. Заметив, что беглецы на миг остановились, выбирая направление, Комышан крикнул:

— А на дороге вас ждут инспектора, поприветствуют, так что бегите, далеко не уйдете!

Браконьеры поняли безвыходность своего положения и покорно возвратились к мешкам. Комышан крикнул Василю, чтобы тот подогнал машину, а сам начал составлять протокол. Нарушители — все здоровяки — оказались мясниками из Николаева.

В свете фонариков прикинули, сколько наловлено рыбы; получилось, что браконьерам она обошлась почти в тысячу рублей штрафа.

Пока Комышан, опустившись на колено, составлял протокол, Дмитрий Иванович думал о том, как нелегко работать рыбинспекторам. Правда, им не нужно создавать хитроумных версий, они не терзаются сомнениями, ибо всегда пребывают, так сказать, на конечном этапе борьбы. В то время как инспектору уголовного розыска нужно хорошенько помозговать, пока он проведет розыск и дознание, у рыбного или охотничьего инспектора преступление словно лежит на ладони. Очевидно, у них и возможности профилактики больше, думал Коваль и удивлялся, почему это Комышан не сразу задержал браконьеров, а спокойно наблюдал, пока они еще наловят рыбы и причинят природе больший урон. Чтобы квалифицировать преступление, достаточно было и двух мешков, возле которых они сидели в засаде.