Марина Серова - Ни минуты покоя Страница 17

Дверь уже была распахнута, и старуха с задумчивым видом стояла на пороге, заложив руки за фартук ладонями вниз. Казалось, она вот-вот созреет.

— И сколько же денег?

— Да немного, если честно, — триста пятьдесят рублей всего, — просто ответила я.

— Новыми?

— Конечно!

— Знаете что, вы пройдите-ка! — Старуха отстранилась, пропуская меня в дом.

Я не заставила себя дважды приглашать, и через пять минут мы уже сидели на кухне и пили чай с сушками и вареньем — сахара в доме не оказалось.

— Белая смерть, — серьезно говорила мне Зинаида Алексеевна. — Равно как и соль. Наркотики в свободной продаже — я их из рациона исключила.

— Мудрое решение, — отвечала я, впиваясь зубами в сушку. — Вы и не курите, наверное? Угадала? А я вот дымлю. Можно я в форточку?

— Кури, дочка, — милостиво соглашалась Зинаида Алексеевна. — Ты еще молодая.

Ее внезапное расположение ко мне имело веские основания. Старушка была не лыком шита и предложила мне свой план урегулирования придуманной мной ситуации. Надо сказать, он был весьма разумен.

Раз времени у меня для того, чтобы вручить деньги Евдокии, уже не остается, я доверяю всю сумму ей, Зинаиде Алексеевне, под расписку, а та вручает ее владелице. Поскольку доверенное лицо помогло лицу отсутствующему эти деньги все же заполучить, то старушке полагается, по ее мнению, рубчиков пятьдесят комиссионных. Я, разумеется, не возражала против такого дележа.

— Только у нас фирма солидная, мы по пустякам не рекламируемся и добрые дела делаем втихомолку, — предупредила я. — А то, знаете, рэкет, налоги. В общем, никто об этих призах не знает, даже работники булочной. Это целиком в ведении дирекции.

— Очень правильно и благородно, — согласилась со мной Зинаида Алексеевна.

Уже на второй чашке чая наш разговор стал приобретать более доверительный характер, и хозяйка, воспользовавшись благодарным слушателем, с радостью поделилась со мной сведениями из жизни своей соседки.

Меня, разумеется, больше интересовали подробности касательно ее родственников. И они не замедлили появиться уже на двадцатой минуте нашей беседы.

— Племянница ее — тяжелой судьбы женщина, царствие ей небесное. — И Зинаида Алексеевна размашисто перекрестилась на цветную репродукцию иконы, висевшей высоко в красном углу. — От законного мужа ушла, дочь полжизни не видела. Потом пришлось ей прислугой у бывшего суженого работать, дочь, выходит, с новой женой ей помыкали. Не жизнь, а каторга, что тут скажешь…

Я старательно выдыхала дым в форточку и лишь кивала, как заправский журналист, берущий интервью, когда темп речи старушки начинал замедляться.

— И конец — врагу не пожелаешь, — с чувством рассказывала мне хозяйка. — Злодеи на нее напали и жизнь отняли. От этих всех переживаний Дуся и слегла с сердцем. Но, говорят, инфаркта нет… Ищут их, конечно, да разве сейчас находят? Вон, по телевизору…

— Да-да, — тут я решила включиться, опасаясь, что мне придется выслушать подробную лекцию о заказных убийствах в России за последние несколько лет. — Так что же, племянница-то Евдокии так всю жизнь одна и прожила? В смысле — без друга?

— Как же без друга! — резонно заметила моя собеседница. — Был у нее приятель, всю жизнь, можно сказать, вместе прожили, только что не расписывались. Только его тоже убили. Месяц назад вроде. Очень она переживала, ночи напролет выла. Да я тебе сейчас его фотографию покажу. У нас с Евдокией альбом общий…

Она полезла в ящик пузатого комода и извлекла неожиданно яркий альбом с хищными орхидеями на пестрой картонной обложке, одетой в целлофан.

— С пенсии купили в «Кодаке» напротив, — с гордостью пояснила старушка.

Перелистав страницы, хозяйка нашла нужный лист и протянула мне. Я приняла из ее рук тяжелый альбом и внимательно рассмотрела фотографии.

Ага, вот Наталья, я сразу ее узнала. Ну да, то самое платьице с серыми ящерками на коричневом фоне, которое лежало у нее в чемодане. Рядом с ней — пожилая женщина со строгим ртом и паутинками морщин возле глаз, очевидно, ее двоюродная тетка, которую я не застала.

— Это мы на губернской ярмарке, — пояснила Зинаида Алексеевна. — Гуляли по осени и встретили ее приятеля. Вот он, и на этот снимок попал.

И ее сморщенный палец ткнулся в спину человека, который стоял за плечом Натальи, нагнувшись к лотку с мороженым. Лица видно не было.

— А вот он передом. — Старушка перелистнула страницу и привлекла мое внимание к очередной фотографии большого формата. — Хорошо тут все получились, мы решили крупный снимок заказать.

Лица действительно были видны очень отчетливо. Две старушки на переднем плане, а за ними, рядом с Натальей — высокий мужчина средних лет в красном пиджаке; его голова приходилась как раз на пространство между старушками и словно выглядывала в проем.

— Это какого же времени фотография? — спросила я с неподдельным любопытством.

— А я тебе сейчас точно скажу. — Старушка вынула фото из целлофанового укрытия и перевернула снимок. — Ага, октябрем помечено.

Мне неслыханно повезло. На обороте была проставлена не только дата, но и тщательно выписаны имена и фамилии всех изображенных на снимке людей.

— Это я на случай, если память откажет, — пояснила мне Зинаида Алексеевна. — Моя бабушка, царствие ей небесное, уже к девяноста годам начала забывать, как звали ее внучек. Их, правда, шестнадцать было в общей сложности, но все равно неудобно как-то. Вот я и решила все фиксировать, чтобы в будущем не оплошать.

«Сергей Данилов», — прочитала я тщательно выведенные синими чернилами буквы.

— Убили, говорите, — задумчиво сказала я, возвращая Зинаиде Алексеевне альбом. — И не так давно, выходит. Как же это произошло?

— Ворвались в квартиру, застрелили, — возмущенно качая головой, проговорила старушка. — Вроде не взяли ничего. Бизнес, наверное.

— Так он был деловым человеком? — спросила я. — Может быть, конкуренты?

— Да, деньги крутились вокруг него немалые, — согласилась старушка с моим предположением. — Он сюда курей возил из области, в магазинчик на Хмельницкого. Только милиция ничего не нашла. Да разве сейчас находят? Вот я вчера по телевизору видела…

— Извините, мне пора уже, — привстала я с табуретки. — Работа…

Мы расстались к взаимному удовольствию. Я попросила передать Евдокии привет и пожелание скорейшего выздоровления и еще раз напомнила Зинаиде Алексеевне о том, что благотворительность нашей фирмы — тайна. Та обещала, что будет немее могилы.

Глава 12

Мне не составило большого труда наведаться в магазинчик на Хмельницкого. Я прошла прямо к директору и за плотно закрытой дверью рассказала ему, что занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Данилова.

Егор, владелец торговой точки, оказался мужиком простым и не стал долго ходить вокруг да около. Он покрыл матом все органы внутренних дел, определив их, по-русски, через органы тела, и, заглушив волнение тремя большими глотками водки, рассказал мне обстоятельства их с Даниловым совместной работы.

Мне эта информация не показалась особенно интересной, я уже понимала, что бизнес если и играет роль в гибели Данилова, то далеко не первоочередную.

Гораздо больше меня заинтересовал его рассказ о личной жизни Данилова. Оказывается, Наталья была его подругой чуть ли не со студенческих лет, но сам Данилов то ли женат был и не хотел оставлять жену, то ли вмешались еще какие-то обстоятельства, и вышло так, что связь их с Натальей проходила через всю жизнь, но в общении имели место значительные перерывы.

О том, что Наталья погибла, торговец курами не знал и, услышав об этом, загрустил еще больше и предложил немедленно помянуть усопшую.

Мы выкушали еще по рюмочке, не чокаясь. Между второй и третьей (директор магазина распорядился никого к нему в кабинет не впускать и переложил все свои обязанности до конца дня на своего заместителя) мне удалось выяснить адрес Данилова.

Более того, у моего собутыльника оказались ключи от квартиры покойного компаньона. Он объяснил это очень просто — Данилов пару раз предоставлял ему помещение «для интимных надобностей», как он выразился. Ну и чтобы лишний раз не дергаться, сделал дубликат ключа — сам-то Данилов ведь часто бывал в отъезде.

— Я люблю свою жену, ты чего не подумай, — строго предупредил меня Егор, как будто я в чем-то его обвиняла. — Просто иногда хочется убедиться в том, что ты… ну, в общем… можешь и с другой женщиной. Вот ты, например, мне очень нравишься.

Я покосилась на литровую бутылку «губернской». Там еще оставалось злодейки на две-три дозы, и я предложила не торопить события. А, например, съездить на квартиру к Данилову.

— А там видно будет, — пообещала я без особого энтузиазма.