Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги Страница 17

— Он, наверное, у меня. Иногда он ожидает моего прихода в нашем прицепе.

— Вы можете сейчас отсюда уйти?

— Почему бы нет? Я сюда не нанималась.

Может быть, и так. Я видел, что мысли ее еще не вернулись из того будущего, где она, Гретхен, играла новую роль: привлекательная молодая жена продвигающегося вверх бизнесмена или чиновника Пэта Ривиса.

Мы вышли на улицу.

Гретхен погладила рукой крыло моего автомобиля — так гладят домашнее животное, которое сумели к себе расположить. Я хотел бы ей сказать, чтобы она забыла его, что он никогда не останется надолго с какой-либо одной женщиной, что он не будет платить долги ни одному мужчине, который даст ему что-то в кредит. Вместо всего этого я произнес:

— Сейчас у нас ответственное дело. Нам может пригодиться такой парень, как Ривис.

— Если бы я могла помочь ему получить действительно стоящую работу… — сказала Гретхен. Конец фразы она опустила, но, вне всякого сомнения, должно было прозвучать: «Пэт тогда женится на мне».

Проехав несколько кварталов по главной улице, я повернул, куда она указала, и поехал вниз, среди больших старых домов. Разбитый асфальт заставлял дребезжать все детали моей машины. Когда-то улица эта и принадлежала, видимо, к лучшим в городе. С обеих сторон нас сопровождали викторианские дома-особняки. Теперь там располагались сдававшиеся в наем квартиры, меблированные комнаты, быстро терявшие остатки непрочного былого благополучия.

Мы поднялись пешком по аллейке между двумя такими домами и очутились во дворе, в черных тенях под большими дубами. В дальнем углу двора, тоже под деревьями, стоял прицеп. Свет фар своей машины, оставленной на тротуаре, я не выключил, и потому в его луче мог увидеть металлическую стенку прицепа, шелушащуюся, покрытую ржавчиной, похожую на заброшенную доску для объявлений. Грязный двор к тому же источал запахи всевозможных отбросов. — Вот и наш прицеп. — Девушка пыталась держаться бойко, но в голосе чувствовалось беспокойство. — Хотя там нет света почему-то… — прибавила она, когда я вернулся от машины, выключив и фары, и мотор.

— А он не может ждать в темноте?

— Видно, он лег спать. Иногда он приходит сюда заночевать. — Она снова заняла оборону; пусть это и дурные привычки, но привычки большого и беспокойного домашнего зверя, которого ей случилось полюбить.

— Вы, кстати, сказали «наш прицеп». Ваш и Пэта?

— Нет, сэр, Пэт только навещает меня. А живу я вместе с Джейн. Она никогда не бывает дома по ночам. Ночами она работает. На предприятии, принадлежащем фирме по производству гамбургеров. Сухие, ломкие дубовые листья хрустели под нашими ногами. Гретхен (бледное лицо в тени) повела меня к прицепу. Дверь оказалась незаперта. Девушка вошла первой и включила верхний свет.

— Его здесь нет, — разочарованно произнесла она. — Входите, пожалуйста.

Нагнув голову, я шагнул в комнату — с деревянного чурбака, который служил для прицепа «парадной лестницей».

Интерьер комнатки состоял из расшатанной газовой плиты, двух узких топчанов, приколоченных к стене и застланных дешевыми красными покрывалами, стенного шкафчика, на полках которого громоздились флаконы, предметы бижутерии и в дешевых обложках романы. Было еще непротертое старое зеркало, выдававшее расплывчатое и искаженное отражение убогой комнаты, девушки и моей персоны.

Мужчина в зеркале был большим, толстым, да еще со съехавшими на сторону чертами лица. Один его серый глаз был больше другого, в стекле он колебался, как и мои намерения; второй глаз был, однако, твердым и проницательным. На мгновение я замер, пораженный видом собственной физиономии: черт побери, вот таинственная фигура, двойник без собственной жизни, который всматривался одним своим большим и одним своим маленьким глазами в грязную жизнь людей в очень грязном мире.

— Это разновидность конуры, — Гретхен старалась казаться веселой, но мы называем ее домом, нашим милым домом.

Она затворила дверь. Запах прогорклого масла, разлитого по плите, и тошнотворно-сладкий запах дешевых духов в шкафчике тотчас повели между собой войну, замешанную на давней кровной вражде. На чью сторону встать?

— Уютно, — сказал я.

— Присаживайтесь, сэр, — предложила она с наигранной веселостью. — У меня нет ни рома, ни кока-колы, но могу предложить вино мускат.

— Спасибо, но его не пьют после пива.

Я уселся на край одного из красных топчанов. Движения человека в зеркале были ловки и быстры, как у юноши, не хватало, правда, юношеского энтузиазма. Теперь мой лоб стал неестественно выпуклым, будто на карикатуре, изображающей интеллектуала, а рот оказался маленьким, сжатым и жестоким. А ну его к черту, этого двойника!

— Можем устроить небольшой вечер двоих… если хотите, — неуверенно предложила Гретхен.

Вовсю сияла с потолка лампочка, и Гретхен была похожа на красивую куклу с настоящими человеческими волосами — не совсем уже новую.

— Не хочется.

— Ладно. Вас не оскорбила эта идея, правда? — она пыталась спросить это с детской непосредственностью, но вышло все равно неловко. Девушка была смущена, расстроена.

— Я вижу, как вы озабочены. Вам надо повидать Пэта. Знаете, может быть, он у себя в Лос-Анджелесе? Обычно он не уезжает отсюда посреди ночи, дороги-то идут по горам, но несколько раз он так все же делал.

— Я не знал, что у него есть квартира в Лос-Анджелесе.

— Маленький уголок, однокомнатная квартирка. Однажды в воскресенье он возил меня туда — показать, где живет. Вот забавно, если бы вышло так, что вы проделали путь в горы, чтобы разыскать его, а он все это время был в Лос-Анджелесе!

— Да, забавно. Вы не знаете, где его уголок находится? Я бы смог повидать его завтра.

— Завтра его там не будет. Он вернется на работу к Слокумам.

Я не стал с ней спорить.

— Очень жаль. А я должен сегодня ночью возвратиться в Лос-Анджелес. Может, вы дадите его адрес?

— Я не знаю точного адреса. Я могла бы найти это место. — Она уселась на топчан напротив меня, наши колени соприкасались. Пара нейлоновых чулок, свисавших с вешалки для полотенец, устроенной над кроватью, щекотала мне шею.

— Я готова сделать все, чтоб вам помочь, — сказала она.

— Да, я ценю это… Есть ли у того места какое-нибудь название?

— Грэхэм-Корт, кажется так. Я помню: одна из маленьких улиц, идущих от Норт-Мэдисон. Между Голливудом и самим Лос-Анджелесом.

— И нет телефона?

— Насколько я знаю, нет.

— Еще раз благодарю.

Я встал. И она поднялась, как моя тень. И мы оказались сжатыми узким проходом между топчанами. Я попытался обойти девушку и почувствовал прикосновение ее бедер к своим.

— Вы мне нравитесь, мистер… Могу я что-нибудь сделать лично для вас?

Затруднительное положение. Но мужчина в зеркале смотрел на меня холодно.

— Сколько тебе лет, Гретхен? — спросил я, уже стоя у выхода.

Она за мной не пошла.

— Не ваше дело, сэр… Около ста, понимаете? А по календарю, семнадцать.

На год или два старше Кэти. И у обеих Ривис.

— Почему ты не поедешь домой, к своей матери?

Она засмеялась: смех вроде звука разрываемой бумаги.

— Обратно в Хэмтрэмк? Она оставила меня со Станислаусом Вэлфером, когда развелась в первый раз. Я живу одна с сорок шестого года.

— Ну и как, Гретхен?

— Как вы, мужчины, говорите: у меня все о’кей.

— Хочешь, я подброшу тебя назад к Хелен?

— Нет, благодарю вас, сэр. У меня достаточно денег, чтобы прожить неделю без Хелен. Кстати, теперь вы знаете, где я живу, так приходите меня навестить, иногда… приходите.

Глава 10

Я остановил машину около кафе, расположенного к востоку от кладбища, на бульваре Санта-Моника, с намерением съесть сандвич и выпить чашку кофе. Взгляд мой упал на телефонную книгу, которая висела на цепочке около платного телефона, красовавшегося на стене рядом с окном. Грэхэм-Корт на Ларедо-лейн в списке значился. Рассматривая через окно прохожих, что брели по тротуару, я набрал номер… Вон пошел юнец, витающий в заоблачных высях, то ли от любимой музыки, то ли накурился какой-то травки; мужчина средних лет, типичный горожанин; туристы, пребывающие в ожидании осуществить одни свои фантазии и отчаявшиеся в отношении других; быстрые, легкие фигурки без возраста… все они отразились в стекле по обратной стороне.

Смутный голос отозвался после двенадцатого гудка. «Пэт Ривис не живет и никогда не жил в Грэхэм-Корте, спокойной ночи».

Мужчина за прилавком подтолкнул ко мне тонкий сандвич и чашку слабенького кофе, которые благополучно проскользили по гладкой черной поверхности стойки. Розовые уши бармена напоминали крылья бабочки, все остальное на нем находилось еще в личиночном состоянии.

— К сожалению, не смог вам помочь, — кисло протянул он. — Вы ищите контакты? Я знаю один стоящий номер, по которому можно позвонить.