Аркадий Адамов - Последний «бизнес» Страница 17

Высокий улыбался широко и обезоруживающе добродушно, лишь в глубине его светлых холодных глаз чуть поблескивали временами враждебные льдинки.

— Да вам все почудилось, дорогие товарищи, — говорил он в тот момент, когда подошли Таран и Нискин. — Какой «бизнес»? С чего? Мы просто имеем серьезный разговор с моим другом. Встали в сторонку. Ну и что? Зачем делать шум? Вон сколько хороших граждан потревожили, — и обвел рукой собравшихся вокруг людей.

— Плоды просвещения, Майкл, — с издевкой пояснил толстый. — Начитались газет и показывают сознательность. Или я ошибаюсь? Тогда извините, и «мы с вами только знакомы, как странно».

Таран не мог пропустить такой случай и немедленно ввязался в конфликт.

— Ничего странного! Я, например, и другие товарищи интересуются вашим портфелем, — обратился он к толстому. Попрошу предъявить.

— Обыскивать не имеете права! — вмешался высокий парень. — Кто вы такой? Я вас не знаю! Ты его знаешь, Фред?

Таран с изысканной любезностью показал ему красную книжечку.

— Народная дружина. Слыхали? Или вы только что из Штатов?

Высокий с подчеркнутым вниманием вгляделся в книжечку, потом иронически сказал:

— Печать, к сожалению, неразборчива.

— Ну, вот что, — не выдержал Борис, — балаган тут не разводите! Пошли в штаб.

— Верно, — поддержал его Таран. — Там мы поразборчивее печать приложим.

Кругом одобрительно засмеялись.

— Документов не спрашивал. А деятель вроде тебя — бизик.

Червончик обиженно нахмурился.

— Я не бизик, а такой же работяга, как и ты. В театре работаю.

— В театре? — недоверчиво переспросил Таран.

— Ага, — Червончик решил еще больше подогреть интерес к своей особе. — Хочешь, с актерами познакомлю? Интересно у нас.

Таран нерешительно усмехнулся.

— Это тоже, между прочим, разрешается, — но тут же, нахмурившись, спросил: — А зачем это барахло хватал? Зачем убегал?

— Так ведь жалко того парня стало. Не разобравшись, опозорите начисто, — с подкупающим простодушием ответил Червончик. — А парень знакомый. Вместе покупали. И потом деньги пропадут. А их горбом зарабатываешь, не как-нибудь.

— Вот и надо понимать, где их можно тратить, — наставительно и уже беззлобно сказал Таран. — А то городской пейзаж опошляете, — вспомнил он выражение Бориса.

Червончик охотно согласился.

— Все это, может быть, и верно. Тут, конечно, промашка. Хотя если не приглядываться, как вы, то ничего и не заметишь.

Постепенно разговор принимал все более спокойный характер. Задержанный парень казался таким безвредным, что Таран стал невольно проникаться к нему сочувствием. Особенно его подкупила близость Червончика к театру. А театр Таран любил горячо и восторженно. «С артистами познакомит». Таран вдруг вспомнил об Ане, на душе стало опять обидно и больно, и он мстительно подумал: «Воображает о себе слишком много».

В громадном полупустом зале ресторана было душно. Со стороны кухни тянуло запахом прогорклого масла, чеснока, лука, жаркого. В косых лучах солнца, лившихся сквозь высокие стекла окон, кружились рои пылинок.

У столика возле окна сидел Жора, напротив него — два моряка. Все трое раскраснелись от жары, выпитого вина и волнения. Сделка была крупной. Ей предшествовала долгая и горячая торговля за каждый рубль. Наконец чемоданчик из светлой кожи перекочевал к Жоре вместе с двумя целлофановыми пачками жевательной резинки и тремя дамскими нейлоновыми кофточками. Эти кофточки Жора тут же, не стесняясь двух-трех случайных посетителей ресторана, придирчиво рассмотрел со всех сторон. Теперь сделку «обмывали».

Моряки, перебивая друг друга, рассказывали о последнем рейсе. Иногда они опасливо озирались. Как выяснилось, они боялись всех, начиная от старпома и кончая своими же ребятами из команды, «сверхсознательными» и «идейными», как они выражались.

Жора рассказывал городские новости, сыпал анекдоты.

В этот момент в дверях зала появился запыхавшийся, взволнованный Червончик. Заметив сидящую у окна компанию, он, торопливо и чуть заметно прихрамывая, направился туда, лавируя среди столиков.

По его загадочному и торжествующему виду Жора понял, что с приятелем случилось что-то необычное. И, словно угадав нетерпеливое желание друзей остаться наедине, моряки, поглядев на часы, стали прощаться. Их не удерживали.

— Ну-с, какая сводка? — нетерпеливо спросил Жора.

— Колоссальный случай! Кошмар!

Червончик принялся рассказывать, захлебываясь от восторга, поминутно зажигая гаснувшую сигарету и отчаянно жестикулируя.

Когда он кончил, Жора восхищенно произнес:

— Артист!.. Народный!.. А как же зовут этого деятеля?

— С утра звали Василий, фамилия Таран.

— Что-о?!. Таран?.. — в изумлении переспросил Жора.

— Именно. Почему такое удивление? Это переодетый император Эфиопии?

— Таран… Мамочка моя родная, это же надо такое везение… — И, помолчав. Жора уже другим, деловитым и озабоченным тоном прибавил: — Вот что. Этого парня надо прибрать к рукам. Ему нравятся иностранные вещи, я знаю. Любит музыку и… интересуется девочками. Я это тоже знаю. Увязываешь? Это все надо обеспечить в лучшем виде.

— Вопрос! — пожал плечами Червончик.

Жора хлопнул приятеля по спине.

— Ну, а по этому поводу требуется подбалдить!

И он разлил по стопкам водку.

Но выпить им не пришлось.

К столику подошел плотный человек в хорошо сшитом летнем костюме. Светлые курчавые волосы его были зачесаны назад, глубоко посаженные серые глаза смотрели холодно, с хитрым прищуром. За ухом начинался и уходил под ворот белой рубахи длинный и узкий шрам.

Человек неторопливо, как-то по-хозяйски, оглядел обоих приятелей и спокойно сказал, обращаясь к Жоре:

— Пока я тут сидел и закусывал, — он кивнул на ближайший столик, — один разговорчик с вами наметился. Но без свидетелей. Жалеть не придется.

Он спокойно опустился на стул, достал портсигар и не спеша закурил от зажигалки.

Жора и Червончик переглянулись, потом Жора, ощущая внутри непонятно откуда взявшуюся вдруг робость, как можно небрежнее сказал:

— А у меня от него секретов нет. Так что как угодно.

Человек, прищурившись, внимательно посмотрел на Жору и холодно, веско ответил:

— Угодно говорить тет-а-тет.

— Ну, знаешь что, — вмешался внезапно заспешивший Червончик, — я, пожалуй, пойду. Кажется, мы все решили.

— Если гражданин настаивает… — пожал плечами Жора. Про то дело только не забудь.

— Вопрос!

Червончик поднялся со своего места, кивнул на прощание Жоре и торопливо направился к выходу.

— К вашим услугам, — с независимым видом, закуривая, сказал Жора.

Незнакомец усмехнулся.

— Я тут ненароком разговорчик ваш слышал с матросиками. Понял так, что иностранным барахлом интересуетесь?

— Допустим.

— Вот я и допустил. И на этот счет есть деловое предложение. Скоро буду иметь десятка четыре дамских кофточек нейлоновых, столько же отрезов, столько же часов, рубашки мужские, костюмы и прочее. Уступаю в три раза дешевле, чем платите…

Говоря, незнакомец не спускал глаз с Жоры, и тот вдруг почувствовал, как у него хелодок пробежал по спине и от волнения задрожала рука с сигаретой.

«Нечистое дело, — подумал он. — В два счета сгорю».

Незнакомец как будто прочел его мысли.

— Для собственной и вашей безопасности ставлю два условия. Железных! Первое. Полная тайна вклада. Обеспечивается вашим здоровьем, — в голосе его прозвучала нешуточная угроза. — Второе. Все вещи, до последней, толкать будете в других городах. Если хоть одну вещь в этом городе реализуете, отвечаете, обратно, своим здоровьем.

— Согласия я еще, кажется, не дал, — криво усмехнулся Жора, — а вы уже угрожать изволите?

В серых глазах незнакомца мелькнула злая искра.

— Вы мне подходите. А особого согласия теперь и не требуется. Я слишком много карт открыл, чтобы на попятную идти, студент Наседкин Жора.

— Вы… вы откуда меня знаете?..

— А вас тут все знают. И запомни, — неожиданно переходя на «ты», с угрозой произнес незнакомец, — штуки со мной короткие. А тебе еще жить…

— Вы меня на испуг не берите! — вскипел Жора. — И не таких встречали… У меня нет большой суммы. Обратитесь к Рокфеллеру.

— Найдешь. У тебя, я слышал, — незнакомец усмехнулся, на то «капелла» создана. Кредит широкий.

Но Жора не желал уже ничего слушать.

— Все! Я в этом деле кристальный. Пачкаться не желаю.

Незнакомец даже не изменился в лице. Только светлая полоска шрама на шее стала вдруг рубиновой.

— Ах, вот как!.. Ну, гляди, студент, не просчитайся… Мне терять нечего…

Он с силой размял в пепельнице свою папиросу и не спеша поднялся.

Жору вдруг охватил панический страх.