Наталья Никольская - От любви до ненависти Страница 17

Я пожала плечами и стала подниматься наверх. Скоро как раз должен был позвонить Серега.

Он позвонил, как мы и договаривались, в три часа. Я велела ему прийти к четырем, и ровно в четыре он уже сидел на моем диване.

– Ну что, Сережа, как твои дела? – спросила я у него.

– Да ты знаешь, Оля, Людка себя ведет абсолютно спокойно. Только… Молчит чего-то целыми днями. Пытаюсь с ней разговаривать – молчит. И грустная какая-то. Прямо не знаю, что с ней.

– Ну ладно. Давай проведем сеанс, а после ты все-таки постарайся вызвать ее на откровенный разговор. Обсудите все вместе.

Я провела психологический сеанс, которым Серега остался очень доволен.

– Знаешь, Оля, мне так спокойно становится после общения с тобой, – поделился он. – Если тебе что нужно – ты только скажи.

Мне было нужно съездить в Пензу. Так я и сказала Сереге.

– Какие проблемы! – сразу же откликнулся он. – Завтра и поедем, мне как раз в рейс. Собирайся.

– Сережа, только как же я обратно вернусь? Ты же, наверное, надолго уедешь? Не могу же я с тобой до конца ехать?

– Не переживай, я тебя к кому-нибудь из знакомых подсажу. Обязательно встретим кого-нибудь из моих друзей.

– Отлично! – обрадовалась я.

Серега ушел, я стала собираться, хотя, в общем-то, собирать было нечего. Я просто хотела приготовить чистую и удобную одежду на дорогу. Странно, как выяснилось, чистой одежды в моем доме нет. Вот это да! Когда же это я так запустила свой гардероб? Повсюду разбросаны кучки одежды, и вся она уже не очень свежая. Боже мой, какой позор! Нужно срочно что-то предпринимать! Неужели придется браться за стирку? разве можно заниматься тяжелым физическим трудом перед дорогой? Может, лучше пойти купить что-нибудь новое? Так, сколько там у меня денег-то? Нет, на одежду все равно не хватит. Господи, неужели придется все-таки стирать? Или купить что-нибудь совсем дешевое?

Покупать не хотелось. Денег-то мало. Но стирать не хотелось еще больше. Подумав как следует, я решила ничего не стирать и ничего не покупать, а надеть что-нибудь более-менее приличное. Все равно под шубой не видно. А шубу ни в коем случае не снимать, мотивируя тем, что очень холодно. Приняв столь разумное решение, я быстро повеселела и решила впредь всегда руководствоваться разумом.

В холодильнике обнаружился кусок колбасы. Можно было, конечно, его перерезать, пожарить с луком и залить подливкой, а также приготовить гарнир, но я решила не тратить время и силы на подобные пустяки. Поэтому я просто сжевала колбасу с горбушкой батона, запивая вермутом.

После этого я позвонила Жоре и спросила адрес Алениных родителей. Жора позвонил через пятнадцать минут, продиктовал адрес и пожелал удачи. Я записала адрес в блокнотик.

Потом помыкалась по квартире, решила, что делать мне все равно нечего, и легла спать. Назавтра предстояло встать очень рано.

Серега заехал за мной в шесть утра. Проклятый будильник, конечно, опять меня подвел! Услышав протяжный сигнал под окном, я вскочила как ошпаренная и кинулась одеваться. Спросонья я никак не могла сообразить, что собиралась надеть вчера и металась по квартире, налетая на углы. Серега отчаянно сигналил внизу. Черт побери! Раздумывать было больше некогда, я схватила первые попавшиеся вещи, натянула их на себя, влезла в один рукав шубы и кинулась бежать по лестнице, на ходу одеваясь до конца и застегиваясь.

– Готова? – спросил Серега.

– Готова, готова. Ну что, поехали?

– Поехали.

На улице было совсем темно. Даже фонари не горели. Казалось, что стоит глубокая ночь и все нормальные люди спокойно спят.

Глаза мои постоянно слипались, голова то и дело падала на грудь, я отчаянно терла глаза, которые даже не успела накрасить, и старалась не смотреть в боковое зеркальце, чтобы не ужасаться от увиденного.

– Можешь подремать, – услышала я голос Сереги, и тут же сомкнула глаза.

Проснулась я от того, что по моему лицу запрыгал солнечный зайчик. Я зажмурилась и тут же открыла глаза. Серега с улыбкой посмотрел на меня.

– Выспалась? – спросил он.

– Ага, – смущенно ответила я, потирая глаза.

– Вот и молодец. Сейчас мы с тобой кофе попьем. Мне Людка термос с собой дала.

Серега протянул мне две дорожные чашки, которые я наполнила горячим кофе. Кроме этого, он достал пакет с бутербродами.

– Спасибо! – поблагодарила я. – А я даже ничего взять не успела.

– Нормально все! – Серега махнул рукой. – Слушай, а чего ты в шубе-то сидишь? В машине же тепло.

– Да так… – замялась я. – Знобит что-то.

– Ты не заболела? – испугался Серега.

– Нет, нет, не волнуйся! Просто никак не согреюсь после сна.

– Ну ладно. Скоро уже приедем. Недолго осталось.

К Пензе и в самом деле подъехали быстро. Хорошо! Я даже не почувствовала дорогу. По дороге всегда нужно спать.

– Так, куда нам теперь дальше?

– Не знаю, нужно в блокноте посмотреть, – я полезла в сумку, вытащила блокнотик и раскрыла его на странице с адресом Алениных родителей. – Вот, – протянула я его Сереге.

– Так, улица Садовая, дом девятнадцать, – прочитал он. – Найдем. Садовая, по-моему, здесь недалеко.

Улица Садовая и впрямь находилась недалеко. Дом номер девятнадцать представлял собой двухэтажное здание старой постройки. Квартира, в которой жили Гвоздиковы, находилась на первом этаже.

– Оля, я тебя в машине жду. Только постарайся недолго, ладно? – попросил Серега.

– Хорошо, – кивнула я и побежала в подъезд.

На стук открыла дверь невысокая, худенькая женщина лет пятидесяти. У нее было простое, малозапоминающееся, но миловидное лицо. Короткая стрижка, волосы волнистые.

– Здравствуйте, – поздоровалась я с ней.

– Здравствуйте, – спокойно ответила женщина. – Вы к кому?

– Вы… Вы мама Алены Гвоздиковой?

– Да, – ответила женщина. – Что вы хотели?

– Простите, я хотела бы с вами побеседовать. Насчет Алены.

– Вы из милиции?

– Нет… Я… Простите, можно войти? Я психолог.

– Проходите, – пригласила женщина.

Голос у нее был очень ровный.

Мы прошли в комнату. Обстановка в квартире была скромная. Старенькая мягкая мебель, в углу телевизор «Рекорд», комод…

Мы сели в кресла, и женщина приготовилась слушать.

– Меня зовут Ольга Андреевна, – представилась я для начала.

– Очень приятно. А я Галина Федоровна.

– Я хотела бы вас попросить рассказать мне о вашей дочери. Мне нужно знать, какой у нее был характер, привычки… Вы простите, что беспокою вас в такой момент, но мне очень нужно это знать. Понимаете, я помогаю милиции как психолог, и мне было бы очень полезно получить от вас эти сведения.

– Я понимаю, – спокойно ответила женщина. – Но боюсь, что мало чем смогу вам помочь. Понимаете, Алена всегда была немного странной. Нет, абсолютно нормальной, – подчеркнула она. – Но она была очень яркой личностью, сильной. И… плохо уживалась с отцом. И со мной почти никогда не откровенничала. Знаете, она с детства убегал куда-нибудь одна, любила по лесу бродить, на берегу сидеть… Рисовала хорошо. Очень творческая была натура. Я это знала всегда и хотела, чтобы она училась. А отец был против. Он ее и в Тарасов не хотел отпускать. Из-за этого целый скандал вышел жуткий. Да Алене это что? Собрала вещи да уехала.

– И не приезжала с тех пор?

– Нет. Все эти годы я к ней ездила. И поняла, что у нее теперь совсем другая жизнь. Правда… она приезжала не так давно.

– Когда? – сразу спросила я.

– Да почти перед этим… этой… Этой трагедией ужасной!

Женщина закрыла лицо руками. Я молчала, понимая ее горе. Галина Федоровна посидела так несколько минут, потом отняла руки от лица. Глаза ее были заплаканы. Она заговорила тихо и печально:

– Алена приехала в начале октября. Не сообщала, что приедет. Мы ее и не ждали. Я обрадовалась страшно, пирогов напекла… Дочка была какая-то задумчивая, ела плохо… Я видела, что у нее что-то произошло. Попыталась с ней поговорить. Зашла как-то вечером к ней в комнату, говорю, доченька, что у тебя случилось? А она «Ах, мама, мне так плохо!» И разрыдалась. Раньше Алена никогда не плакала. Только в раннем детстве. Просидели мы с ней в обнимку всю ночь. Но она мне так ничего и не рассказала. Говорит только: «Не спрашивай сейчас ни о чем, мама, я и сама ничего на знаю. У меня сейчас каша в голове. Но я во всем разберусь, ты не волнуйся за меня. У меня, мама, все будет хорошо». Я ей поверила. Я всегда ей верила. Алена очень хорошо умела справляться со своими проблемами.

– Скажите, а у Алены есть еще братья или сестры?

– Да, сестра и брат. Младшие.

– А не могла она с ними поделиться своими бедами?

– Нет, что вы! Катя, дочка, совсем еще маленькая. А сын, Алеша, хоть и постарше, но он же мальчик… Алена не стала бы с ним делиться.