Владимир Кайяк - Чудо Бригиты Страница 17

Нилс сидел, как окаменелый. Адамсон не мог выдавить из себя ни одного слова ободрения или сочувствия, все слова казались пустыми, надуманными, непригодными. Он молча положил руку Нилсу на плечо… И пошел к выходу. За спиной Нилс спросил:

— Где она сейчас?

— В покойницкой больницы.

20

Автомобиль медленно ехал по немощеной улице окраины. Солнце опускалось, разжигая сгрудившиеся у горизонта влажные облака. В канавах, по обе стороны улицы, медленно утекала вниз вода после ночного ливня.

— Где вы бросили ключ? — спросил Берт Адамсон.

— Там… Против того угла забора, — угодливо показал вперед Стабулниек.

Машина остановилась в указанном месте.

— Выходите! — приказал следователь Стабулниеку.

Стабулниек вышел, за ним милиционер. Фотограф выглядел сломленным, жалким, плечи его опустились, прежней осанки не было в помине. Он остановился у канавы, поглядел в воду.

— Мне достать его? — услужливо спросил он милиционера.

— Обождите! — ответил милиционер и оглянулся на следователя.

Берт подошел. Так он и представлял себе: канава неглубокая, до половины занесенная мусором, вода мутная…

Вскоре подъехал самосвал, затребованный следователем, в кузове был щебень. Метров на десять выше места, указанного Стабулниеком, Берт приказал ссыпать щебень в канаву. Когда это было сделано, вода постепенно сошла, обнажив осклизлые камни и мотки водорослей в русле канавы.

Милиционеры проверили указанное место. Ключ нашли быстро.

Берт показал ключ Стабулниеку.

— Тот?

— Да.

Берт медленным шагом вернулся к машине. Стабулниек и милиционеры подошли за ним. Следователь обернулся и сказал:

— Гражданин Стабулниек, я обвиняю вас не в покушении на убийство, а в умышленном убийстве: Бригита Лея умерла.

Стабулниек мгновение смотрел на Берта. На его лице отразилось непонимание, сомнение… И только потом — ужас, отчаянный, одуряющий ужас. Он закричал, стал биться головой о капот машины. Милиционер подхватил обмякшее в его руках тело.

— Отвезите арестованного! — проговорил следователь. — Я пойду пешком.

Ему было необходимо пройтись, совершенно необходимо; надо было как-то преодолеть свое отвратительное настроение…

Берт шел по мягкой траве немощеной улицы. Поднял голову, лишь когда совсем затих шум уехавшего автомобиля, увидел в закатном небе зеленовато-белесую, почти прозрачную вечернюю звезду, похожую на тающую льдинку.

«…Стабулниек отпирался до последней минуты: он, видите ли, не мог, не мог оставить ее другому!.. Ложь! Обернул пальцы платком, открывая газовые краны… Ложь! Подлая месть, месть разоблаченного ничтожества, и труса…»

Усилием воли Берт заставил, себя подумать о другом. «Куда бы пойти сегодня вечером? Вернее, не куда, а к кому? К Старому Сому? Пойти и сказать, открыто и честно: примите меня! Не хочу, не могу я сейчас сидеть один. Не хочу, чтобы в голову лезли мысли о застывшей улыбке Бригиты Леи. О Нилсе Лее, который пошел к ней в покойницкую. Об извечной любви и извечной ненависти, о подлости и предательстве. О фатальной неспособности, даже нежелании людей вглядываться друг в друга… Примите меня, сегодня я не в своей тарелке, я не хочу оставаться наедине с гнетущими и бесплодными мыслями!..

Гм, представляю себе лицо Старого Сома, если бы я действительно пошел к нему сегодня и сказал бы ему подобное…»

Раскаленный западный край неба над головой одинокого прохожего стал темнеть; вечерняя звезда уже не напоминала зеленоватую тающую льдинку, она белела и блестела все ярче.