Людмила Бояджиева - Золотая рыбка Страница 17

— Есть тост… — Полина подняла бокал и заглянула в его глаза. — У нас будет малыш!

Расправив плечи, он шумно вздохнул и покачал головой:

— Ай да молодец, Инка! — Метнулся, чтобы обнять её, но остановился, взял бокал и объявил, — Мы устраиваем грандиозную свадьбу и едем отдыхать на Болеарские острова. В общем, куда захочешь. Хочешь в круиз?

— Хочу! Круиз, острова, свадьбу, — все хочу! Обнять тебя, пить, есть тоже хочу! Господи, я же теперь все ужасно, ужасно, ну просто до смерти хочу… — Сев, Полина подперла щеки руками и сладко расплакалась.

… Через неделю Полине позвонила школьная подружка Изабелла Казакова, давно пропавшая с горизонта:

— Еле тебя нашла. Вы как уехали, так словно провалились. Мне телефон Ласточкина Вадькин папаша дал, он бывшего шефа из поля зрения не выпускает.

— Ой Беллка! С трудом твой голос узнала. Давно не виделись. Это отец тебе мои координаты выдал?

— Естественно. А что прячешься?

— Не от кого. Школьные знакомые не надоедают. Молодец, что разыскала, — без особого энтузиазма заверила Полина, удивляясь тому, как далеко уплыл в прошлое неказистый островок зареченской жизни.

— Короче. Мне на днях четвертак стукнет. Собираю своих, намерена мужем похвастать и парнем. Сашке третий год пошел. А мужик теперь на «вольво» разъезжает — предприниматель. Дачу недалеко от Залыгино строим. С финской баней. И вообще, потянуло, как говорят, «подвести итоги».

— Здорово, — коротко отреагировала Полина. Ей тоже приходила в голову шальная мысль явиться в один прекрасный момент перед давними знакомыми в полном блеске.

— Первого апреля у меня традиционный сбор. Ксюша с бойфрендом пожалует. Знаешь, кто он? — Певец! Ну, я фамилию забыла. У него диск есть. Она как позвонит, так сорок минут о своем милом рассказывает… А о тебе никаких сведений. Ужасно хочется повидаться. Подъезжай, не будь свиньей.

— Белка, я постараюсь. Может, тоже приятеля приведу. — Полина представила как войдет в Беллкин коридорчик под руку с Глебом.

— Вот уж ни к чему! — всполошилась Белла. — Не хотела тебе говорить, думала — сюрприз. Да теперь ладно: Вадька развелся. О тебе выспрашивает. Не сомневаюсь, он все по тебе сохнет.

— Исключено, — отрезала Полина. — У меня другие интересы. Мне с ним совсем встречаться не хочется. Может, я к тебе в другой раз заскочу?

— Зря дергаешься. Не собираюсь вас мирить. Посидим по-дружески. Ну чего тебе бояться? Надо все же, как приличные люди, интеллигентные отношения сохранять в любой ситуации.

— Ситуация нормальная. Обыкновенно встретились, обыкновенно разошлись.

— Тогда вообще трепетать нечего. Заедешь, блеснешь, поболтаешь — и к своему принцу. Пусть Еременко от тоски сохнет. — Белла что-то лихорадочно прикидывала. — А вообще, даже лучше, приезжай со своим любимым. Небось, ученый?

— Да нет… — Полина засомневалась, как назвать род деятельности Глеба. — Предприниматель.

— Отлично! Может, с моим Никитой общее дельце состряпают. Сообразительные мужики всегда договорятся.

— Ладно. Я постараюсь, — пообещала Полина, уже твердо решив, что в Зареченск она не поедет.

Глеб пришел домой поздно вечером, уставший и молчаливый. Полина знала — в такие моменты приставать с вопросами не имеет смысла. Сделав вид, что не замечает слабого запаха алкоголя, свидетельствовавшего о прошедшей в ресторане деловой встрече, она на всякий случай поинтересовалась:

— Ужинать будешь?

— Пожалуй, — неожиданно согласился Глеб. — Что-нибудь мясное, лучше с кровью.

Недоумевая, Полина быстро поджарила кусок слегка отбитой вырезки — в микроволновке, естественно, без масла. Поставила на стол острый соус чили и бородинский хлеб. Овощи и мучные гарниры Глеб не употреблял.

Придя домой, он всегда тщательно мыл руки, приводил себя в порядок, переодевался в удобный трикотажный костюм и спортивные тапочки на шерстяной носок. Полы в ванной и на кухне были покрыты мраморными плитами, а подогрев Глеб не сделал, о чем все время теперь жалел — ноги зябли да и спину прихватывал сквознячок — две лоджии. Рамы хоть и со стеклопакетами, но постоянно приоткрыты — Полина любительница прохлады, а теперь её порой и мутило от всяких запахов, даже приятно-парфюмерных.

Они молча сидели за столом друг против друга. Полина, сложив на столе руки, следила, как ходят желваки на щеках Глеба. Щеки мягкие, кругловатые, с нежной кожей, а челюсти работают с такой ожесточенностью, словно он жует не сочное мясо, а расправляется с заклятым врагом.

— Устал сегодня. — Справившись с лангетом, Глеб откинулся на спинку стула. — Мерзкие люди в нашем деле шуруют. У-у… сволота…

— Не связывайся с ними, Олежка.

— А с кем тогда? С кем? — Он моментально вспыхнул и даже двинул кулаком по столу. — Добрые дяденьки только в благотворительных комиссиях заседают. — Глеб ухмыльнулся уголком рта. — И те сильно верченые.

— Тебе осталось продержаться две недели до отпуска. У меня будет всего три месяца. Говорят, живота почти не видно, можно загорать в бикини. Полина не переставала думать о ждущих своего часа путевках на Мальдивы. Бог мой! Пляж и теплая волна, никаких проблем! Глеб в «бермудах» и бейсболке бродит с ней по разогретым улочкам уютных городков, сидит в ресторанчиках, подныривает под корявые валуны в прозрачной воде… А ночью за окном шелестит прибой и стрекочут какие-нибудь цикады… И, самое главное, он будет принадлежать только ей — этот вечно замотанный, перегруженный деловыми проблемами человек.

— Долго. — Он помолчал и протянул через стол руку. Полина положила в неё свою и обмерла, глядя в его глаза. Господи, как же ей хотелось не замечать таящихся в их глубине тревоги и страха. Как хотелось раствориться в легкомысленно-блаженной любви, думать о ласках, поцелуях под пальмами, о будущем ребенке, домике под Москвой, где на лужайках будет бегать малыш, играя с добрым улыбчивым псом, которого они обязательно приобретут не в клубе, а на «Птичке». Самого жалкого.

— Инка, у меня предложение. Давай прямо сейчас оформим брак, но пока никому не скажем. Только самым близким. А когда вернемся из поездки, отдохнувшие, легкомысленные, устроим свадьбу.

— Зачем торопиться? — Засияв от радости, сказала Полина.

— На всякий случай. И тянуть не будем. Я подготовлю почву, ты возьмешь справку о беременности у Лиды, я ей позвоню… Думаю, в следующую пятницу. Да. Как раз все успею.

— Отцу можно сказать?

— Конечно… Только вот… Алле, я думаю, пока не надо знать. У неё язык длинный. Вернемся из поездки и обрадуем.

Полина бросилась к Глебу, пристроилась на коленях, прижалась.

— Жених… — шепнула в ухо и рассмеялась.

Обхватив её плечи сильными руками, он сурово дышал в шею и молчал, о чем-то усиленно думая. Даже напрягся, как для решительного броска. Прямо комдив перед атакой. Такие энергетические всплески у близких людей Полина научилась угадывать, несмотря на мизерность экстрасенсорных данных. Вот только воображение присочиняло свои версии. Сейчас, например, ей казалось, что Глеб встревожен, напуган, что изо всех сил старается отторгнуть от себя нечто темное, страшное, прилипчивое, грозящее катастрофой. Отогнав навязчивые видения, Полина неожиданно для себя сообщила:

— Послезавтра, первого апреля, у нас по традиции школьная компания собирается в Зареченске. Моей подружке из соседнего подъезда четвертак стукнет. Приглашала нас очень усиленно. Может, съездим? Отвлечешься. Я давно из школьной компании никого не видела.

— Соскучилась! — усмехнулся Глеб, вставая. И ушел в комнату. Полина направилась следом, пытаясь понять реакцию Глеба. Может, он что-то узнал о Вадиме, о том, что тот будет на вечеринке?

— Нет, дорогой… Я и не собиралась… Так, к слову пришлось. Показалось, что ты устал.

Включив телевизор без звука, Глеб сел на диван и долго смотрел на дуэт «Академию», что-то изображавший под неслышную музыку. Потом пальцем поманил Полину и обнял за плечи.

— Не бери в голову. У меня свои проблемы. В Зареченск надо скатать. Нехорошо нарушать традиции. Купи клевый подарок… — Он умолк, уставившись на экран. Там в прозрачной голубизне горного ландшафта на свисающем с отвесной стены канате висело нечто яркое.

Приблизившись, раскачивающаяся камера взяла крупный план: на веревке скрючился человек в альпинистской куртке. Его окаменевшее лицо с надеждой поднято вверх, в глазах смесь несказанной радости и предсмертной муки…

Полина включила звук: «… обнаружив неполадки в креплении троса, он всю ночь провисел над бездной, зная, что каждая минута может оказаться последней», — сообщил коментатор. — «Смельчака подобрал вертолет, случайно пролетавший над Брюхом слона. Любопытно, отважится ли альпинист когда-нибудь вновь подняться в горы?».

— Совсем как я, — невесело усмехнулся Глеб. — Могу поспорить, полезет! Отсидится, очухается, потом расхвастается, станет воспринимать свою неудачу как подвиг, как особую пруху — и полезет! — Он хмуро взглянул на встревоженную девушку. — Ладно, детка, проехали. Завязываем с философией. Давай, в самом деле, скатаем в твой город детства. Часам к семи, идет?