Хосе Сомоса - Клара и тень Страница 17
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Автор: Хосе Сомоса
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 108
- Добавлено: 2018-12-18 14:51:50
Хосе Сомоса - Клара и тень краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Хосе Сомоса - Клара и тень» бесплатно полную версию:Люди-«картины» — последнее слово в сверхсовременной живописи…Таинственный преступник, который совершает своеобразные «акты вандализма», убивал живые шедевры великого мастера — голландца ван Тисха… И каждое из убийств — своеобразное кровавое произведение искусства!Два шедевра — уничтожены. Кто следующий?…Сотрудники службы безопасности Фонда ван Тисха начинают собственное расследование…
Хосе Сомоса - Клара и тень читать онлайн бесплатно
— Мне бы хотелось, чтоб вы знали: художник дал нам право забраковать материал, если, по нашему мнению, он не соответствует определенному уровню качества.
— Не понимаю.
На асимметричном лице Фридмана появилось раздражение.
— Предполагается, что вы меня слушаете.
— Простите, — ответила Клара.
— Скажу по-другому. Попроще. Так, чтоб вам было понятно.
— Спасибо.
Клара не обижалась. Она знала, что Фридман будет обращаться с ней с полнейшим презрением, такая уж у него профессия: грунтовщики видели в полотнах не людей, а простые предметы с отверстиями и формами, с которыми можно работать.
— Грунтовка будет тяжелой. Если вы не соответствуете нашим параметрам качества, мы не возьмем вас.
— А…
— Подумайте. — Фридман пробежал пустым взглядом по затянутым в костюм худым рукам Клары. — Кажется, вы не очень выносливы. У вас слишком хрупкое сложение. Зачем вам терять время самой и заставлять терять время нас?
— Я прошла через очень тяжелые грунтовки. В прошлом году, с Брентано…
Фридман прервал ее с недовольной гримасой:
— У нашей грунтовки нет ничего общего с венецианской школой, с экстримом или с «грязными» картинами… Простите, но здесь не будет кожаных капюшонов, хлыстов или оков. Это мастерская профессиональной грунтовки. — Он выглядел оскорбленным. — Мы берем только материал высшего сорта. Даже если вы сейчас подпишете этот документ, мы можем от вас отказаться завтра, послезавтра или через пять минут. Мы можем отказаться от вас, когда нам придет в голову и без объяснений. Возможно, мы заставим вас пройти весь процесс грунтовки, а потом от вас откажемся.
— Понятно, — спокойно сказала Клара.
Но спокойствие ее было наигранным. На самом деле ее колотило всю, до костей. Однако испытывала она не страх и не раздражение, а желание померяться силами с Фридманом. Ее раззадоривал брошенный вызов. Волнение было так сильно, что она испугалась, что Фридман его заметит.
Последовала пауза.
— Лучше не подписывайте, — произнес Фридман. — Это совет.
Клара посмотрела вниз, на бумагу.
И вывела закорючку.
Асимметричное лицо Фридмана странно скривилось (обрадовался? раздосадован?). Что ни говори, это один из самых уродливых типов, которых Клара когда-либо видела. Однако в ту минуту в ее глазах Фридмана окружал некий притягательный ореол загадочности.
— Потом не говорите, что вас не предупредили.
— Не скажу.
— Садитесь.
Клара опустилась на кресло без спинки, а Фридман сел и облокотился на стол. У него был странный нейтральный акцент, будто он не испанец, но и не иностранец, нельзя было разобрать, откуда он — возможно, отовсюду сразу. Он выговаривал испанские слова с четкостью компьютера. Не улыбался, но и абсолютно серьезным тоже не был.
— Сейчас четверть десятого, — объявил он, не глядя на часы. — С этой минуты у вас есть восемь часов, чтобы уладить свою жизнь по вашему усмотрению. В четверть шестого вы должны снова явиться в это здание. Предварительно можете принять душ, но никакого макияжа, кремов или духов. Оденьтесь как хотите, однако предупреждаю: вся ваша одежда и личные вещи будут уничтожены.
— Уничтожены?
— Это норма «F amp;W». Мы не хотим нести ответственность за принадлежащие вам вещи, потому что потом начинаются претензии. «F amp;W» не собирается возмещать вам ущерб за утраченную одежду или вещи, так что не приносите ничего ценного. Точнее, ничего такого, что вам будет жаль утратить. Я ясно выразился?
— Да.
— Все остальное, то есть вас, мы сфотографируем и запишем на видео, чтобы оформить страховой полис. После завершения этих формальностей ваше тело станет материалом «F amp;W» до окончания грунтовки. Вы не сможете вернуться домой, куда-либо пойти, с кем-либо связаться. Если все пройдет хорошо, процесс будет завершен через три дня. Тогда — при условии, что мы будем удовлетворены качеством, — мы передадим вас художнику. Если нет — снимем с вас грунтовку и вернем домой.
— Хорошо.
— Если вы будете нарушать нормы, высказывать свое мнение, личные пожелания, если вы каким-либо образом станете мешать нанесению грунтовки или начнете действовать самостоятельно, мы будем считать контракт недействительным.
— Вы хотите сказать, что мне нельзя будет говорить?
— Я хочу сказать, — ответил Фридман с довольной ухмылочкой, — что если вы и дальше будете задавать вопросы, я аннулирую контракт.
Клара промолчала.
— С вашей стороны мы не принимаем никаких вопросов, мнений, пожеланий или ограничений. Вы — полотно. Чтобы создать долговечную картину, художник должен начинать работу с полотном с нуля. Наша специализация в «F amp;W» — превращать полотна в нуль. Полагаю, я ясно выразился.
— Вполне.
— Обычно мы работаем поэтапно, — продолжал Фридман. — Всего четыре стадии: кожа, мышцы, внутренности и мозг, каждой стадией управляют соответствующие специалисты. Я займусь первой. Проверю состояние различных слоев вашей кожи, выраженность естественных и неестественных пигментных пятен, отверделостей и областей шелушения. Проверю, можно ли вас писать изнутри. Вас когда-нибудь писали изнутри?
Клара кивнула.
— Глазное дно оптическим карандашом и полость рта, — пояснила она и добавила: — И, конечно же, пупок, половые губы и анус.
— Под ногтями?
— Нет.
— В ушах? Я имею в виду не наружное ухо, а слуховой канал?
— Нет.
— В ноздрях?
— Тоже нет.
— Внутреннюю сторону век?
— Нет.
— Почему вы улыбнулись?
— Простите, я не представляю, для чего нужно писать внутри уха или носа…
— Это свидетельствует о недостаточном опыте, — сказал Фридман. — Приведу пример. Ночное наружное полотно, все тело окрашено в черный цвет, и капли сверхинтенсивного фосфоресцирующего красного на барабанных перепонках, внутри ноздрей, на внутренней поверхности век и мочеиспускательного канала для достижения эффекта, будто модель горит изнутри.
Он был прав, и Клара подосадовала, что продемонстрировала свое невежество.
— Влагалище, мочеиспускательный канал, прямая кишка, слезники, сетчатка глаза, волосяные фолликулы, потовые железы, — перечислил Фридман. — Любую часть тела полотна можно окрасить. Современные приемы позволяют также высверлить внутреннюю часть зубов, окрасить корни, а затем, когда полотно сменят, восстановить все в первоначальном виде. Тело может превратиться в коллаж. В очень жестоких арт-шоках иногда окрашивают вены и кровь, чтобы получить красивый эффект при ампутации. А на последних стадиях «грязной» картины могут окрашиваться внутренности после, а иногда даже в процессе потрошения: мозг, печень, легкие, сердце, молочные железы, тестикулы, матка и плод, который может в ней находиться. Вы знали об этом?
— Да, — прошептала Клара, подавляя дрожь. — Но я никогда не делала ничего подобного.
— Я знаю, но мы не знаем, что с вами в действительности сделает этот художник. Мы должны быть готовы ко всему, ожидать всего, предоставлять все возможности. Понятно?
— Да.
Кларе было трудно дышать. Рот ее открылся, а обесцвеченные растворителями щеки покраснели. Перечисляемые Фридманом возможности казались ей не страшнее ее собственного решения согласиться на них, позволить сделать с собой все, что захочет художник. Разгадка, несомненно, крылась в гениальности. Кто-то когда-то сказал ей, что Пикассо был настолько гениален, что мог делать что угодно. Клара была уверена в том, что такому, как Пикассо, она позволила бы сделать с собой именно что угодно.
Она задумалась. Что угодно?
Да. Без оговорок.
Но, пожалуй, художнику нужно быть чуть получше, чем Пикассо.
— Вы уже раскаиваетесь, что подписали? — спросил Фридман, неправильно истолковав ее выражение лица.
— Нет.
На минуту взгляды грунтовщика и полотна скрестились.
— Если у вас есть вопросы, задавайте их сейчас.
— Какой художник будет мной писать?
— Этого я не могу вам сказать. Еще вопросы есть?
— Нет.
— Значит, ждем вас здесь ровно в четверть шестого.
Восемь часов на улаживание всех дел — это слишком много, подумала Клара. По крайней мере ее дела были очень просты: жизнь состояла из работы и досуга. Для улаживания дел на работе нужно было лишь позвонить Бассану; что касается досуга, понадобится один звонок Хорхе. Мало того, вернувшись домой, она обнаружила, что Бассан оставил ей сообщение на автоответчике. Голос был не то чтобы очень серьезный, но и не такой дружелюбный, как обычно. Гертруда позвонила ему, чтобы сказать, что Клара не выставлялась сегодня, и художник просил объяснений. «Ты можешь делать все что угодно, Клара, но предупреди меня заранее». Она понимала, что срывает ему планы, но ее немного раздражал этот упрек. Она набрала его номер в Барселоне. Отозвался автоответчик.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.