Шарль Эксбрайя - Музыка, вперед! Страница 17

– Я вижу, вы быстро ознакомились с историей Страмолетто.

– Виргилий поведал мне о многом, занимаясь поисками неуловимого трупа.

Они не услыхали, как открылась дверь, и заметили девочку, только когда она встала между ними. Феличиана погладила ребенка по голове:

– Что тебе, Ева?

Но девочка, не обращая на нее внимания, обратилась сразу к Бутафочи:

– Виргилий нашел дона Лючано.

– Что ты сказала?

Ева послушно повторила урок:

– Виргилий нашел дона Лючано.

– Наконец-то! Ты отведешь меня к нему?

– Да.

– Пошли!

Компания в доме Бонакки увидела в окно странное трио и, по общему согласию, последовала за ним. Дойдя до дорожки у дома Терроти, Венацца и Бергасси вспотели от страха. К великому удивлению Евы, Виргилия там не было. Она обернулась к комиссару:

– Он ушел.

– Кто?

– Виргилий.

– Ты уверена, что он ждал нас именно здесь?

– Да, около покойника.

И девочка указала на башмачки, торчащие из-под охапок хвороста. Бутафочи повернулся к Феличиане и Капелляро:

– По-моему, на этот раз закончились наши мучения. Отойди, детка, это зрелище не для тебя… А вы подойдите и разберите хворост!

С тяжелым сердцем Венацца, Бергасси, Бонакки и де Беллис подчинились приказу. Пока они разбирали кучу хвороста, Феличиана напряженно размышляла, как отразить этот новый удар и помешать увезти Капелляро в Фоджу. Внезапно четверо мужчин резко выпрямились, удивленно восклицая. Под последней вязанкой показалось тело. Но это тело принадлежало не дону Лючано, а сапожнику Виргилию.

ГЛАВА V

Им понадобилось некоторое время, чтобы оживить его. Феличиана уголком глаза следила за комиссаром. Его губы, искривленные гримасой, нервно подергивались, красноречиво выражая его мысли. Венацца похлопал Виргилия по щекам, приговаривая:

– Он, должно быть, крепко выпил!

Бергасси подхватил:

– Он совсем не умеет пить! Каждый раз, когда он напьется, с ним это происходит.

Только слепой мог не заметить смешки и подталкивания локтями, которыми обменивались приятели. Синьор Бутафочи наслаждался спектаклем. Де Беллис подлил масла в огонь:

– Но все же – нализаться до такой степени в присутствии комиссара из Фоджи… Меня удивляет такое поведение Виргилия!

Задетый за живое, Данте заверил его:

– Меня больше удивляет, как он сумел напиться и после этого сожрать все бутылки, поскольку их здесь не видно, а затем лечь спать и укрыться целой грудой вязанок. Какая ловкость! У жителей Страмолетто необычные манеры, вы не находите, синьора Каралло?

– О, вы знаете, синьор, в каждой местности свои обычаи!

Ветка в руках полицейского с хрустом сломалась пополам.

– Не думаю, что вам еще удастся посмеяться надо мной!

В этот момент лежащий на земле сапожник поднял веки и обвел присутствующих тусклым взглядом, потом, запинаясь, произнес:

– Где я?

– На земле. Тебя вытащили из-под этой кучи хвороста.

Бонакки невинно прибавил:

– У тебя иногда появляются забавные идеи, Сандрино! Что тебя дернуло залезть туда?

– Куда?

Ему показали место, где его нашли. Он захрипел:

– А дон Лючано? Где дон Лючано?

Комиссар вышел вперед:

– В самом деле, где он, синьор Виргилий?

– Я его нашел здесь, его ноги торчали… и я его увидел… с повязкой на голове…

Венацца вкрадчиво намекнул:

– Ты случайно не привидение встретил?

Но Бутафочи надоели препирательства, он приказал мяснику замолчать.

– Шутка слишком затянулась, и она дорого обойдется зачинщикам, предупреждаю вас. У вас кровь на голове, Виргилий.

Сапожник поднес руку к черепу и застонал:

– Они собирались меня убить! Как дона Лючано!

– Расскажите, что с вами произошло.

– Я послал Еву за вами. Я нашел дона Лючано, я ждал вас, чтобы доказать свою правоту, что я не сумасшедший. Мне казалось, что я один. Я вышел на дорогу посмотреть, не идете ли вы… и получил удар по голове… Не знаю чем. После я ничего не помню. Но клянусь, это правда, дон Лючано был здесь!

– Дело ясное. Я верю вам. Кто-то не хочет, чтобы я увидел труп дона Лючано и поэтому ударил вас, забрал тело, положил вас на его место и перенес тело в укромный уголок. Но он напрасно старался, теперь я убежден – дон Лючано был убит. Я задержал Аттилио Капелляро по подозрению в совершении убийства, и я отправлю его в Фоджу, как только машина будет готова.

Улыбающаяся Феличиана заметила:

– Вам не идет гнев, комиссар; даже когда вы говорите мерзости и глупости, у вас не получается выглядеть злым.

Николо Барбьери не удавалось отыскать пропавшие колеса. Поскольку он был водителем машины, кража принимала в его глазах вид личного оскорбления. Он вошел к Веничьо разозленный до такой степени, что с удовольствием подрался бы с любым, кто подаст ему повод. Этот высокий человек в черном был похож на дьявола. Марио встретил полицейского с хорошо разыгранным удивлением:

– Что вам угодно?

– Мои колеса!

– Колеса? Какие колеса?

– Колеса от автомобиля!

– Я вам объясню, синьор полицейский. Я каменщик, автомобильные колеса не моя специальность.

– Издеваешься? Я сейчас разобью твою нахальную физиономию!

– Скажите, пожалуйста, у жителей Фоджи странные манеры!

– Ты меня еще узнаешь, папаша!

И больше не заботясь о хозяевах, Барбьери начал открывать дверцы шкафа, буфета, залезать под кровать. Он чувствовал, что за его спиной перемигиваются, и это взбесило его. Он схватил Аврору за плечи:

– Что, крошка, веселишься?

– Отпустите меня!

Он прижал ее к себе, как влюбленный.

– Отпущу, как только ты скажешь, где колеса! – Бьянка незаметно наклонилась и взяла кочергу. Ничто не помешает ей защитить дочь. Марио слабо возразил:

– Аврора не имеет никакого отношения к этой истории, синьор полицейский!

Не выпуская Аврору, Барбьери ответил:

– Тогда придется говорить тебе, если не хочешь, чтоб я ее хорошенько встряхнул.

Марио колебался. Он видел, как его жена тихо приближается к насильнику, пряча за спиной кочергу. Он уже открыл рот, чтобы признаться, как вдруг вошел Джанни. Увидев открывшуюся взору картину, он остолбенел. От ревности у него потемнело в глазах, и он не замечал напряженности атмосферы. Он видел только одно – Аврору в объятиях Барбьери. Девушка крикнула:

– Джанни!

Барбьери еще теснее прижал ее к груди, догадываясь, что случай позволяет ему развязать драку, о которой он мечтал. Но юный Джанни и не думал о драке

– Аврора, как ты могла? Обманщица!

– Но, Джанни…

– Я так доверял тебе! Ты просто потаскуха!

Марио вступился за дочь:

– Джанни, ты не прав.

– А тебе лучше помолчать! Вы одного поля ягоды! Все Веничьо трусы и предатели! Когда закончится война, вам придется заплатить за ваши подлости!

И он выбежал, громко хлопнув дверью. Марио не мог прийти в себя:

– Хулиган! Маленький негодяй!

Барбьери усмехнулся:

– И правда…

Сразу забыв обо всем происшедшем, Марио закричал:

– Мир! Да здравствует Италия! Давайте выпьем за мир, синьор полицейский, и на вашем месте я был снял эту черную рубашку.

– Почему?

– Во-первых, потому что это слишком мрачно, а во-вторых, это может доставить вам серьезные неприятности.

Дверь распахнулась от пинка Пицци:

– Николо! Николо!

– Что такое? В чем дело?

– По радио объявили, что американцы отплывают!

Они обнялись и затанцевали, выражая бурное веселье. Затем Барбьери нежно поинтересовался:

– О каких это неприятностях вы говорили, синьор?

– Я… я не знаю… Разве я что-то сказал?

– Мне показалось.

– Вы… вы ошиблись, синьор. А это правда – то, что рассказывает ваш товарищ?

Пицци подтвердил:

– Еще как! Я был уверен, что Дуче одержит победу!

В душе Веничьо горечь разочарования смешалась с горечью от слов, брошенных ему Джанни. С какой стати он должен быть сообщником людей, которые его презирают и оскорбляют? Ему предоставлена последняя возможность оказаться на стороне победителей. Глупо не воспользоваться ей. Он тронул Барбьери за руку:

– Синьор полицейский…

– Что вам надо?

– Насчет колес…

– Ну?

– Мне кажется, я вспомнил, где они.

– Правда?

– Я отдам их вам.

– Но, папа, если ты отдашь колеса, они увезут отца Джанни! – воскликнула Аврора.

– А что я могу поделать?

– Джанни никогда мне этого не простит.

– Что он тебе должен прощать, этот сопляк, да еще после того, что он здесь тебе наговорил!

– Он не захочет на мне жениться!

– Жениться на тебе? Чтоб я отдал единственную дочь за сына антифашиста?? Сына побежденного?

– Но ведь недавно ты…

– Хватит, Аврора. Недавно американцы еще не были побеждены.