Убийство троих - Рекс Тодхантер Стаут Страница 17

– Да.

– Но если присяжные будут руководствоваться показаниями Гудвина, то добиться признания обвинительного приговора будет невозможно. Она пришла к вам в семнадцать двадцать. Он говорил с ней в этой самой комнате девятнадцать минут и в семнадцать тридцать девять поднялся к вам в оранжерею. В восемнадцать десять вернулся и обнаружил тело. Теперь о них. Кто из них вчера с ней беседовал, кто пошел следом за ней, или непосредственно перед ней, или вместе с ней, выяснить невозможно. Мы до сих пор этого не знаем, и сомневаюсь, что узнаем. У каждого свой кабинет, секретарши сидят в соседних комнатах. Мы, разумеется, проверяем передвижения, телефонные звонки и другие детали, но вряд ли это чем-то закончится. Бумагу, Пэрли.

Стеббинс достал из кармана листок бумаги, протянул Кремеру, и тот бегло его просмотрел.

– На семнадцать тридцать у них было назначено совещание по вопросу, не связанному с Сореллом, в кабинете у Фрэнка Эдея. Эдей уже находился там, когда в семнадцать двадцать девять вошел Джетт. Они находились там вдвоем, когда в семнадцать сорок пять пришел Хайдекер. Хайдекер объяснил опоздание тем, что ездил по делу, которое заняло больше времени, чем он рассчитывал. Втроем они совещались до восемнадцати тридцати пяти. Таким образом, даже если вычеркнуть Эдея и Джетта и оставить Хайдекера, что это дает? Гудвин утверждает, в семнадцать тридцать девять, когда он уходил, она была жива. Они говорят, Хайдекер приехал на совещание в семнадцать сорок пять. Шесть минут на то, чтобы проследить за ней до этого дома, позвонить, дойти от телефонной будки до двери, войти, убить и успеть на совещание в офисе, до которого больше мили. Именно пф! Никто из них не мог убить ее после совещания. Тут не нужно верить Гудвину на слово. Он позвонил в полицию в восемнадцать тридцать одну, а совещание закончилось в восемнадцать тридцать пять. Как вам это нравится?

Вулф хмуро на него смотрел:

– Никак. По какому делу ездил Хайдекер?

– Он объехал три театра в поисках билетов. Можно было бы подумать, что с его доходами он покупает билеты через агентство, но он скуповат. Мы проверили. Так и есть. В агентствах его не знают.

– Ни Эдей, ни Джетт никуда не выходили между шестнадцатью тридцатью и семнадцатью тридцатью?

– Неизвестно. Они говорят, что нет, никто не сказал обратного, хотя вопрос остается открытым. Но какая разница, если даже в отношении Хайдекера получается ерунда?

– Никакой. И конечно же, никто не мог нанять какого-нибудь головореза?

– Конечно нет. Головорез убил бы не здесь, в вашем кабинете, и не вашим галстуком. Чушь! Тут можно выбрать одно из трех. Первое. – Кремер поднял палец. – Они солгали. Совещание началось не в семнадцать тридцать, и /или Хайдекер приехал не в семнадцать сорок пять. Второе. – Он поднял второй палец. – Берта Аарон назвала «партнером» просто кого-то из адвокатов, кто у них работает. Их девятнадцать. Если Гудвин в своих показаниях ничего не упустил, то в этом я сомневаюсь. Третье. – Еще один палец. – Показания Гудвина лживы. Она сказала не «партнер»… Бог знает, что она сказала. Возможно, там все не так. Признаю, доказать это невозможно. Она мертва, и Гудвин в любом случае может утверждать, что она сказала именно это. Выбирайте сами.

– Последнее ваше предположение я категорически отвергаю! – фыркнул Вулф. – Если допустить, что мистер Гудвин способен на такую чудовищную ложь, я стал бы соучастником, поскольку он сообщил мне о сути их разговора до гибели мисс Аарон или в момент гибели. Я отвергаю также второе. Вам известно, что вчера я беседовал с мистером Отисом. Он твердо уверен, что мисс Аарон могла назвать партнером только того, кто является им на самом деле.

– Послушайте, Вулф, признайтесь, вы решили раскрыть дело раньше нас, потому что хотите славы.

– Не славы. Компенсации.

– Ладно. Это я понимаю. Могу себе представить, что вы почувствовали, когда увидели ее на полу с вашим галстуком на шее. Я знаю, как быстро работает ваш мозг, когда его вынудят. Вы в два счета сообразили, что слова Гудвина никто не проверит. Вам нужна компенсация, удовлетворение. Вам потребовалось минут пять, не больше, чтобы все обдумать и объяснить Гудвину, что говорить, чтобы заставить нас пару дней побегать впустую. Вашему, черт возьми, эго такой вариант событий вполне мог бы показаться нормальным! Вы не стали бы препятствовать правосудию. Вы нашли бы убийцу. Если вспомнить все трюки, которым я сам был свидетелем… Вы ведь не станете отрицать, что способны на такое?

– Да. При достаточных основаниях – да. Но я этого не делал. Позвольте прояснить этот момент. У меня нет сомнений в том, что, когда мистер Гудвин пришел в оранжерею и сообщил мне о том, что сказала ему мисс Аарон, он изложил все точно и подробно, и его показания полностью соответствуют его докладу мне. Так что если вы, вооружившись ордерами, пришли сюда это оспаривать, то зря тратите свое и мое время. Арчи, позвони мистеру Паркеру.

Поскольку номер адвоката Натаниэля Паркера принадлежит к числу тех, которые я отлично знаю наизусть, и мне не нужно искать его в справочнике, я повернулся и набрал номер. Когда Паркер ответил, Вулф взял трубку:

– Мистер Паркер? Добрый день. Тут у нас мистер Кремер размахивает ордерами на арест мистера Гудвина и на мой… Нет. Как свидетелей. Не знаю, воспользуется он ими или нет. Пожалуйста, попросите своего секретаря звонить мне каждые десять минут. Если Фриц скажет, что нас увел мистер Кремер, вы будете знать, что делать… Да, конечно. Спасибо.

Когда он положил трубку, Кремер встал, что-то сказал Стеббинсу, взял с подлокотника свое пальто, и они вышли. Я пошагал за ними, чтобы удостовериться, что они оба покинули дом. Когда я вернулся, Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза, сжав руки в кулаки, и работал губами. Когда он так делает губами – втягивает, вытягивает, втягивает и вытягивает, – его нельзя прерывать, потому я просто подошел к своему месту и сел. Продолжаться это может от двух минут до получаса.

В тот раз прошло не больше двух минут. Наконец Вулф открыл глаза, сел прямо и рявкнул:

– Он что, намеренно опустил четвертую версию? Не пришло в голову?

– Наверное. Он слишком сосредоточился на нас. Но скоро придет.

– А тебе?

– Конечно. Судя по расписанию действий, это очевидно. Когда он сообразит, то может все