Эланус - Урсула Познански Страница 17

Но все выглядело так, что Линда в любом случае не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Рука, в которой она держала сигарету, дрожала. Большим пальцем другой руки она набирала что-то на дисплее своего телефона. Затем поднесла его к уху.

Йона непроизвольно улыбнулся. Раз она сейчас говорит по телефону, то он сможет услышать каждое ее слово. Сидя перед ноутбуком, он мог управлять направлением и чувствительностью микрофона, он даже мог удалить посторонние шумы. Он мог бы…

«– Привет. Да, это я. Почему ты не отвечал?»

Замечательно. Чистый звук. Йона уже две минуты как начал запись и мог спокойно откинуться на спинку стула. Наслаждаться этой сценой он мог сколько угодно. И слушать разговор по телефону тоже.

«– Я очень боюсь. – Она стала говорить тише, но все еще очень отчетливо.

– Нет, я не знаю, кто это был. Но кое-что он знает».

Ее собеседник что-то ответил, она прислушалась, периодически качая головой:

«– Нет. Нет, не все, иначе начался бы настоящий ад. Но кое-что он знает».

Внезапно она разревелась. Попыталась несколько раз заговорить снова, но у нее не получалось.

Батюшки мои! Неужели речь шла о записке Йоны? Об этом маленьком тексте, который по сути был безобиден?

Он не мог себе этого представить. Однако но кое-что он знает звучало так, как будто Линда действительно имела в виду его послание.

Она бросила докуренную почти до конца сигарету на землю и раздавила ее. И сделала это одним из тех ловких, танцующих движений, которыми Йона так любовался.

«– Ты думаешь, это шантаж? – В ее голосе до сих пор слышались всхлипывания. – Но это же сумасшествие! Здесь так много чертовски богатых людей».

Она замолчала, снова прислушиваясь к своему собеседнику и качая головой – на этот раз резкими, нервными движениями.

«– О, боже, нет! Не говори так. Пожалуйста. Мы справимся с этим».

Йона увеличил изображение лица Линды. Фонари освещали дорогу так хорошо, что он даже смог увидеть темные следы, которые слезы и потекшая тушь оставили на ее щеках.

«– Ну, может, я и ошибаюсь. Но даже если и нет, мы можем…»

Видимо, собеседник прервал ее, она сжала губы и с силой покачала головой:

«– Мы выдержим это, вместе выдержим. Скажи, где ты, и я приду к тебе… Нет! Давай обсудим все спокойно, может, речь идет совершенно о другом».

Она провела рукой по лицу, сползла по стене на землю и сидела на корточках съежившись, так, как будто хотела сделаться невидимкой.

Йона обозначил неприятное чувство, охватывающее его все больше и больше, как угрызения совести. Неужели его новость стала причиной такой реакции Линды? Если да, то он должен поговорить с ней начистоту и объяснить ей, что своей писаниной он просто ткнул пальцем в небо. Что это была шутка, розыгрыш. Что не было повода поднимать по такому случаю панику.

Но, может быть, речь шла вовсе не о его глупой записке, и тогда своим признанием он просто стал бы посмешищем на долгое время. Телефонный разговор был явно окончен. Линда все еще сидела на корточках у стены и потерянно смотрела на свой телефон.

Ну давай, сказал сам себе Йона. У тебя есть ее номер, ты можешь позвонить ей, сейчас, немедленно. Ты даже можешь наблюдать за ней во время разговора, снимать на камеру то, как ты с ней разговариваешь. Ты, может быть, сможешь уберечь ее от бессонницы сегодня ночью. И возможно, она объяснит тебе, что плохого было в этих твоих парах строк.

А может, и нет.

Его признание своей вины сделало бы очередной круг, и он снова стал бы подонком. Линда вчера уже унизила его, и у него действительно не было никакого желания переживать это во второй раз.

Нет, он просто подождет до завтра. Вероятно, тогда все уляжется. А если нет, то у него все еще была возможность внести ясность во все происходящее. Может быть, обстоятельства сложатся так, что Йона сможет сохранить свое лицо.

Он снова переключил дрон на автопилот и направил его домой. Подумал о том, что нужно еще раз просмотреть запись, но все-таки передумал.

Не хотелось снова и снова испытывать угрызения совести. Плюс ко всему завтра, спустя какое-то количество времени, он смог бы разобраться в том, что было сказано сегодня.

Эланус оставил кампус позади себя и летел над едва освещаемыми домами и почти безлюдными улицами.

Йона открыл ему окно, как если бы открыл дверь вернувшейся домой собаке.

На короткий, безумный момент он позавидовал Линде. Он хотел бы, чтобы в его жизни был кто-нибудь, кому он мог позвонить и открыть свое сердце.

Ну хорошо, у него есть родители. Но не стоило даже заикаться о том, чтобы они узнали, что их сын шпионит за людьми с помощью дрона. Они были очень любезны и милы, и это всегда было большой проблемой. Они имели полное право на такого же милого ребенка, но он как-то рано понял, что это не для него.

В задумчивости Йона погладил ровную поверхность Элануса. Может быть, настало время приобрести пару новых навыков. Не касающихся области познаний и техники.

Йона сразу же почувствовал, что что-то изменилось, когда на следующий день вошел в здание института. Его первая лекция начиналась сегодня в десять часов, но в коридорах царила непривычная для этого времени тишина. Не видно было ни студентов, обычно сидящих и работающих за столами в перерывах между занятиями, ни маленьких групп перед лекционными аудиториями, ожидающих начала следующей лекции. Вместо этого в воздухе висело сдержанное напряжение. Но не полное какого-то ожидания, а скорее угнетенное, подавленное.

Все переговаривались так тихо, как обычно разговаривают, когда в соседней комнате находится тяжело больной человек, которого ни в коем случае не следует будить.

На втором этаже Йона увидел плачущую девушку возле вымытого до блеска окна. Она тихо всхлипывала, прижавшись к своей подруге, которая, утешая, гладила ее по спине, хотя сама выглядела как-то потерянно.

Йона не знал ни ту, ни другую. Он помедлил несколько секунд, а затем подошел к ним. Он повернулся к той, что играла роль утешительницы:

– Могу я вам чем-то помочь?

Девушка покачала головой.

– Нет. Просто Марлиз только что обо всем узнала. Разве это не ужасно?

Йону охватило ощущение, словно тяжелый камень опускается в его желудок. Ужасно.

– Да что случилось-то? – В действительности он не был уверен, что хочет услышать ответ. Йона вспомнил Линду и ее дрожащие руки. Ее слезы. А что, если…