Унылая соблазнительница - Браун Картер Страница 17

– Вы бываете на всех приемах у Гаса? – спросил я от нечего делать.

– Не на всех. Была, наверное, на четырех-пяти – никогда не считаю количество такого рода вечеринок.

– Вы актриса на телевидении?

Она печально улыбнулась:

– Мне хотелось бы ею быть. Я снималась в рекламе в этом году. По крайней мере, это хороший опыт.

– Вы явно не нуждаетесь в деньгах, – заметил я, – если в состоянии покупать уникальные костюмы у Аннет.

Легкая улыбка исчезла с ее лица, и я почувствовал, как она вся напряглась.

– Почему бы нам не сменить тему и не поговорить о вас? – равнодушно предложила она. – У вас, наверное, очень беспокойная жизнь, мистер Бойд?

– Дэнни, – поправил я. – Думаю, что лучше сразу называть друг друга по имени, чтобы избежать потом излишней неловкости, если вдруг решим лечь вместе в постель.

– Полагаю, что вторая по высоте вещь в Нью-Йорке после твоего «я» – Эмпайр-стейт-билдинг, – перейдя на «ты», все так же равнодушно заметила она.

– Не волнуйся, крошка, – успокоил ее я. – Даже если мы и ляжем с тобой в постель, совсем не обязательно для этого становиться друзьями. Огрызайся сколько угодно, меня это нисколько не раздражает, – возможно, я даже получу больше удовольствия. Подумай об этом, самое время сейчас привести мысли в порядок.

Ее губы сложились в твердую прямую линию.

– Ты самый грубый, самый вульгарный и самодовольный петух, какого я только имела несчастье встретить в жизни! – со страстным негодованием проговорила она.

– Ну а ты квохчешь, как несушка, – парировал я. – Хотелось бы думать, что это обаяние моей личности и мой греческий профиль вызывают такую реакцию.

– Ты, видно, растерял последние остатки своего тупого разума, если вообразил такое.

– Я так и думал, – согласился я. – Далеко нам еще?

Она смотрела через ветровое стекло прямо.

– Еще одну милю, потом повернешь налево на Крествью, я живу в середине четвертого квартала.

До самого дома она не проронила больше ни слова, и оставшиеся пять минут показались мне вечностью. Я остановил машину где-то посреди квартала, а она выскочила из нее, будто испугавшись, что я тут же начну к ней приставать, раз уж у меня обе руки свободны. Я не стал объяснять ей, что моя техника требует гораздо больше свободного пространства, чем переднее сиденье автомобиля, – подумав, что вскоре она сможет убедиться в этом.

Она жила в одном из безобразных калифорнийских трехэтажных домов, по стенам с облупившейся ярко-голубой краской которых взбирается гибискус. Мы поднялись на верхний этаж, она остановилась и несколько секунд шарила в сумочке, отыскивая ключ. Наконец выудила его и протянула мне.

– Что это? – проворчал я.

– Ключ от двери, – с досадой проговорила она, – вставь его в замочную скважину, поверни – дверка и откроется.

– Это что-то новенькое. – Я несколько оторопел и вернул ей ключ. – Покажи мне, как это делается?

Она нерешительно повертела ключ в руке, ее белый свитер приподнимался от дыхания чаще и выше обычного; будь я шибко ученым частным детективом, то непременно измерил бы объем ее груди, чтобы удостовериться.

– У Гаса Терри тебе казалось, будто за тобой кто-то следит, – тихо проговорил я. – Сейчас ты испытываешь такое же чувство?

– Нет! – вскрикнула она на пол-октавы выше обычного. – Нет, все прошло. – Она облизнула губы, взглянув на меня, и быстро отодвинулась в сторону.

– Это нервирует меня, и я ничего не могу с собой поделать. – Я потер рукой затылок. – Час от часу не легче. Открывай дверь, дорогая, и давай наконец войдем в твою квартиру.

– Да, конечно. – Она снова облизнула губы, и ключ издал резкий царапающий звук, когда она вставляла его в замок. – Это ты меня нервируешь! – Она медленно повернула ключ и снова замерла в нерешительности.

– Ты позволишь мне войти первым? – вежливо спросил я.

– Ты так хочешь? – Она посмотрела на меня с явным облегчением.

– Нет, – ответил я, недобро усмехнувшись. – Спросил из чистого любопытства.

Как только она снова повернулась к двери, я вытащил свой «кольт». Она распрямила плечи, а я, наблюдая за ней, позавидовал ее наставнику по актерскому мастерству. Наконец она сделала последнее из того, чего я от нее ожидал, – широко открыла дверь и вошла в квартиру. Препираться было некогда – я навалился на нее сзади, и мы оба тяжело рухнули на пол. Негромкий отрывистый звук – будто вылетела пробка из аккуратно открываемой бутылки шампанского – донесся откуда-то из глубины комнаты. Я оттолкнул рыжеволосую и стремительно перекатился по комнате, пока больно не стукнулся головой о ножку стола.

Замолчавший было пистолет заговорил снова, совсем близко от меня прошелестели разлетающиеся щепки – должно быть, пуля попала в стол.

Я слышал истерические всхлипывания Доун Деймон где-то неподалеку, но ничего не мог для нее сделать – у меня пока были другие проблемы. Зажатый в руке «кольт» придавал бы мне больше уверенности, будь я способен хоть что-то видеть в кромешной тьме. Я нарисовал в уме ужасную картину – что этот малый нацепил очки с инфракрасными линзами и посмеивается надо мной. Каждый раз, когда я представлял это, мое тело покрывалось гусиной кожей.

Канули в вечность минуты две. Горестные рыдания рыжеволосой стихли до приглушенных стонов – впрочем, достаточно громких, чтобы заглушать все остальное. Я медленно привстал на колени, затем выпрямился, рука моя дотронулась до гладкой поверхности стоявшего рядом стола. Пальцы нащупали основание настольной лампы и заскользили дальше, пока не обнаружили выключатель. Затем я нащупал на столе подставку для карандашей, сделанную из чего-то гладкого и тяжелого, скорее всего из оникса. Я поднял ее и снова дотянулся до выключателя.

Будь у меня еще секунд десять, чтобы хорошенько подумать, я бы ни за что не сделал этого – логика говорила, что ничего глупее быть не могло, ведь мне понадобится по меньшей мере три руки. Я переложил подставку в ладонь правой руки и неуклюже держал ее и револьвер вместе, а левую руку положил на выключатель.

Я поднял правую руку и неловко бросил подставку в зияющую кромешной чернотой пустоту, обступившую меня со всех сторон. Секунду спустя раздался грохот от падения чего-то бьющегося. Я крепко зажмурился, включил лампу и осторожно приоткрыл веки.

Комната оказалась залита светом, особенно сильным после долгих минут полной темноты. Я прищурился, глядя на яркий свет, но меня он почти не слепил. Оставалось надеяться, что ослепил этого малого, – это был единственный шанс обнаружить его первым.

Стол стоял у стены гостиной, прямо передо мной была открытая арка, ведущая в кухню. Я видел все до мельчайших, ни черта не нужных подробностей, – и разбитую подставкой вазу, и сырое пятно над кухонной дверью с облупившейся краской, – все, кроме парня с пистолетом.

Паника охватила меня, пока я безуспешно пытался уловить взглядом человека-невидимку. Краешком глаза я уловил какое-то движение и быстро обернулся. Огромное кресло было придвинуто к самому окну, и вооруженный малый прятался за ним. Когда внезапный свет ослепил его, он, должно быть, присел за спинку кресла, но теперь возвышался над ней, выпрямившись во весь небольшой рост. Одной рукой он все еще прикрывал глаза, я даже не мог разглядеть его лица – зато заметил его пистолет со странно удлиненным стволом, направленным в мою сторону, и этого было достаточно, чтобы мои рефлексы вновь заработали нужным образом.

Дробный треск моего «кольта» эхом отдавался по квартире и после того, как я закончил стрелять. Я всадил убийце две пули в грудь, он дико замахал руками и стал валиться на спину, но за секунду до того, как его голова скрылась за спинкой кресла, третья пуля пробила аккуратную дырочку ему между глаз. Я выпустил еще одну пулю, пробившую кресло на уровне его груди, – это было уже лишнее, но я не мог сдержать расшалившиеся нервы.

Тишина какое-то время звенела у меня в ушах, затем я на негнущихся ногах прошел к окну. Я отбросил кресло с дороги, палец на спусковом крючке все еще дрожал в напряженном ожидании. Парень, разумеется, был мертв. Он сидел позади кресла, прислонившись к стене спиной, с упавшей на грудь головой. Куда бы я ни посмотрел, всюду кровь.