Усадьба заложников - Николай Иванович Леонов Страница 17

А еще сыщик держал в уме тренера Женю Самойлова. Тренер пользовался успехом у Насти Вершининой, девушка охотно проводила с ним время. Так что привлекательный молодой человек мог рассчитывать войти в число родственников миллионера Вершинина. Казалось бы, чего еще желать? «Но что, если парню этого мало? – размышлял Гуров. – Что, если он задумал встать во главе всей бизнес-империи Вершинина? Для этого нужно только одно – чтобы сам глава империи, Вершинин, скончался. Вот тут побудительный мотив более серьезный. Да и способностей для всякого рода злодейств у красивого Жени больше, чем у угрюмого Ромы. Будем держать это в уме…»

– Я вижу, вы что-то задумались, Лев Иванович, – услышал он обращенные к нему слова Насти Вершининой, его соседки справа. – Давайте я вам налью еще один бокал шабли. Сейчас папа будет поднимать тост за маму.

– А это у вас традиция такая – второй тост всегда за Ирину Васильевну пить? – спросил сыщик.

– Да, это повелось с давних пор, еще до моего рождения началось, – кивнула девушка.

– Прекрасный обычай, – похвалил Гуров. – Но я от второго тоста откажусь. Как и от всех дальнейших.

– А почему так? – огорчилась Настя.

– Так мне же после ужина надо еще работать, – объяснил Гуров. – Камеру на кухне вешать. А если я хорошо приму на грудь, я эту камеру так повешу, что из нее ничего видно не будет.

– А может, вам вино в принципе не нравится? – продолжала допытываться девушка. – Может, вы, как наш давний друг Виктор Дмитриевич, видите на столе только крепкие напитки?

– В общем, да, я предпочитаю старый русский напиток, то есть водку, – подтвердил Гуров. – Но шабли я отпил с большим удовольствием. Кстати, про вашего давнего друга, – добавил он, понизив голос. – Я удивился, когда увидел, что он так любит прикладываться к водке. Ведь если он занимается китайской гимнастикой и вообще себя во всем ограничивает, это как-то не совмещается с распитием водки и виски…

– Тут я с вами согласна, – кивнула Настя. – Я тоже всегда удивляюсь, когда вижу, как дядя Витя наливает себе стопку за стопкой. Но уж такой он человек. Гимнастика у него помещается в одном месте, а водка – в каком-то другом.

Тем временем Ирина Вершинина с увлечением рассказывала, как много ей сегодня удалось сделать в саду.

– Мы с Егором Васильевичем оформили совсем новую клумбу, – рассказывала хозяйка. – Там у нас фиалки, анютины глазки, крокусы – в общем, все небольшие, даже крохотные цветы. Они мне так нравятся! Конечно, розы или лилии прекрасны, розу даже называют королевой цветочного царства, но мне милее эти малыши.

– Интересно, а ваша клумба попадет в объективы камер наблюдения? – спросил тренер Женя. – А то ведь, если не попадает, как бы с ней чего не случилось…

– Честно сказать, я не знаю, – призналась Вершинина. – Вы не подскажете, Лев Иванович?

– Нет, я еще не вполне успел изучить расположение всех камер, – отвечал сыщик. – Но могу сказать одно: завтра мы с Ильей развесим еще четыре камеры в парке, и после этого уже вся территория парка будет под наблюдением. Тогда уж ни с крокусами, ни с фиалками ничего не случится.

Затем разговор зашел о планах на завтрашний день. Тренер Женя предложил всем совершить небольшой поход по горам: пройти всю тропу в сторону Эсто-Садока, а затем повернуть на север, в сторону Фишт-Оштенского массива.

– Тропа там, правда, довольно крутая, но зато какие виды там открываются! – рекламировал Женя свой проект. – Когда поднимешься повыше, становится виден Фишт. А в двух местах на востоке можно увидеть Эльбрус. Незабываемое зрелище! А главное – в тех местах нет никаких дорог, никаких коттеджей. Там можно встретить оленей, косуль… Там даже медведи водятся!

Трое художников, а также юное поколение Вершининых, Иван и Настя, были готовы поддержать это предложение. Однако Петр Никитич заявил, что может предложить что-то еще более интересное.

– С утра я собираюсь съездить в больницу, навестить Аркадия, – напомнил он. – Но долго там задерживаться я не намерен. Вернусь – предлагаю сразу же ехать на наш причал в Адлере и совершить первое плавание на яхте. Опять же – ничего особенного, небольшой выход в море на пару-тройку часов. Отойдем от берега километров на двадцать. Оттуда будет виден весь берег от Туапсе до Сухуми. Это, конечно, не Эльбрус, но зрелище тоже впечатляет.

– Да, я за! – воскликнула экспансивная Настя. – Это даже лучше, чем горный поход. А поход отложим на послезавтра, а, Жень? Ведь мы можем отложить?

Тренер ответил в том смысле, что он тоже поддерживает идею с плаванием. Олег Никитин также выступил за яхту.

– Там, на море, совсем другой свет, чем здесь, – заявил он. – И это важно. Надо, чтобы глаз художника постоянно получал новые зрительные импульсы. Наши предки были людьми леса, но также и людьми моря. Оттого они правильно оценивали действительность.

Гуров думал, что остальные двое художников, особенно замкнутый Мерцлин, не поддержат затею с плаванием на яхте. Однако, к его удивлению, Султанов и Мерцлин тоже высказались «за». Зато они так же дружно заявили, что на другой день после морской прогулки надо будет сделать перерыв и поход по горам затевать не стоит.

– Надо, чтобы впечатления отложились, – заявил Султанов. – По крайней мере, один день нужно просто посидеть, пописать этюды. Потом уже можно затевать новые прогулки.

– Что ж, таким образом, у нас уже выстраивается некий план, – заключил хозяин дома. – Завтра у нас будет плавание на яхте, затем один день перерыва, когда каждый занимается своим делом, а потом горный поход под руководством Жени. Потом еще денек отдохнем и снова можем подумать о морском путешествии, на этот раз подлиннее, на пару дней. На моей яхте можно ходить через все море – хоть до Трабзона, хоть до Варны.

Сидящие за столом одобрили такое расписание и за это дело, за будущие путешествия, выпили еще по бокалу. После этого разговор за столом принял несколько беспорядочный характер – говорили, кажется, обо всем на свете. Из-за стола встали чуть ли не в одиннадцать.

Гуров подождал, пока последние участники ужина покинули столовую, после чего обратился к повару Григорию:

– Ну а теперь у тебя на кухне можно возиться? Мы тебе не помешаем?

– Теперь мешать нечему, – отвечал повар. – Разве что помешаете Ане посуду мыть.

– Ничем вы мне не помешаете, – отреагировала на это горничная.

Так