Марина Крамер - Я не ангел Страница 18

— Ни с кем ничего не обсуждай, пока мы с Димкой не подъедем! — велела я. — Мы скоро.

— Варя, может, не нужно… вдруг…

— Так, молчи! Я скоро приеду.

К счастью, машин на дорогах было немного, и я на своем «Смарте» довольно быстро добралась до здания театра. Несколько полицейских автомобилей, какие-то люди… а вон и Димочка бежит с другой стороны здания. Я вышла из машины и направилась наперерез ему:

— Извини, что выдернула в субботу.

— Да ну что вы, — отмахнулся он. — Вы Святослава Георгиевича еще не видели?

— Нет. Сейчас поищем. — Я решительно пошла ко входу в театр.

Димочка двинулся за мной, но уже на крыльце нам преградили дорогу:

— Вы куда, гражданка? — спросил молодой полицейский, и я сунула ему «корочки». — Понятно. Сейчас я старшего позову.

Но звать никого не пришлось: Светик вышел сам, неся в руке пакет с рыбой и какими-то продуктами. Выглядел он точно так же, как в старых фильмах изображали рассеянных гениев: с авоськой, растерянный, разве что без очков в круглой проволочной оправе.

— Варенька, я же говорил, что не нужно ехать, — мягко сказал он, приближаясь к нам. — Ты ничем не поможешь.

Он пожал руку Димочке, рассеянно пробормотал приветствие. Я видела, что он совершенно деморализован и напуган, но мне точно нужно было знать, что случилось с Ириной.

— Светик, соберись. Что с Иришкой? — жестко спросила я, сжав холодную кисть мужа.

— Что? А, с Иришкой… да-да, с Иришкой… — повторил он, глядя поверх моей головы.

— Светик!

— Да, Варенька, сейчас… никак в себя не приду… очень неожиданно. Такая ужасная, нелепая смерть… Ведь ее никто не обвинял, все понимали, что возникла проблема… А она — в петлю…

Ого… значит, Иришка повесилась. Серьезное решение, волевое. Но почему мне кажется, что здесь что-то не то? Веселая, позитивная Иришка никак не вязалась у меня с образом самоубийцы-висельницы. Что должно было произойти, чтобы такая девушка вдруг полезла в петлю? И сколько денег должно было пропасть?

— Светик, а какая сумма фигурирует? — осторожно поинтересовалась я, не очень рассчитывая на ответ — муж в этих вопросах был полный профан.

— Точно не знаю… кажется, около полутора миллионов рублей…

Н-да… в принципе не такие большие деньги, если разделить их на весь коллектив, но если долг повесили на Ирку — могу понять. Совершенно одинокая девка, съемная однушка в Бутово, ни ребенка, ни котенка — только музыка. Такую сумму ей никогда не собрать, если действительно она ее растратила.

— Ты уверен, что Ира ни при чем? — спросила я, отчаянно жалея, что не захватила с собой портсигар.

Светик ошарашенно посмотрел на меня:

— Даже думать так не смей! Ира — кристально чистый человек, она копейки чужой не взяла бы!

— Тогда почему именно эта версия пришла в голову следователям? Кто еще был в курсе проблем с гонорарами?

— Глупый вопрос… все…

Да, это я упустила. Разумеется, все оркестранты в курсе. Но кто из них мог подбросить эту версию? И почему именно Ирку обвиняют, а не бухгалтера, к примеру? Логичнее заподозрить как раз его.

— А Людмила Валерьевна? Ты с ней не говорил?

— С ней сейчас оперативники разговаривают, вытащили из дома, она чуть не в бигуди приехала.

Димочка тем временем что-то быстро записывал в блокнот, и лицо его было сосредоточенным и хмурым.

— Святослав Георгиевич, а вы сами гонорар получили за последние гастроли? — вдруг спросил он, и лицо Светика мгновенно побагровело:

— Вы что хотите этим сказать? Что я обираю своих музыкантов?!

— Нет, что вы, конечно нет…

— Тогда как вы смели задать мне подобный вопрос?

Я взяла мужа под руку, успокаивающе погладила по груди:

— Успокойся, дорогой, тебя никто ни в чем не обвиняет. Я ведь лучше остальных знаю, что ты никаких гонораров не получал.

Это на самом деле было не в правилах Светика — он всегда получал причитавшуюся ему сумму последним, потому что считал это правильным. Более того, он, насколько я знала, легко давал в долг, если у кого-то из оркестрантов возникали затруднения, и однажды оплатил из своего кармана операцию больной дочери одной из скрипачек, отказавшись потом взять деньги, хотя женщина приезжала к нам домой и очень просила его сделать это. Нет, мой муж определенно не годился на роль финансового авантюриста.

— Но на счета вашей конторы суммы поступали? — не отставал Димочка.

— Я этого не знаю! — раздраженно ответил Светик. — Не хватало еще подобными вещами самому заниматься! Мое дело — музыка, я не финансист, я даже не знаю, в каком банке у нас счет открыт!

— Зря… я бы поинтересовался хотя бы для того, чтобы просто быть в курсе.

— Мне нет дела до таких мелочей! — почти фальцетом выкрикнул Светик, а Димочка только хмыкнул:

— Ну, не такие уж мелочи…

— Полтора миллиона рублей?! И вы считаете, что я способен…

Но я перебила, стараясь быть как можно более спокойной:

— Я тебя прошу, не нервничай. Конечно, ты не должен знать этого! И не знаешь. Успокойся! Мы дождемся Людмилу Валерьевну и с ней все обсудим. Может, тебе лучше домой поехать?

— Да-да… — пробормотал он, сжимая переносицу пальцами. — Конечно… лучше я поеду домой… ты останешься здесь, Варенька?

— Останусь. Вот ключи, поезжай. Я вернусь, когда выясню все, что мне нужно.

Мне показалось, что Светик облегченно вздохнул, когда совал в карман связку ключей от «Смарта». Он удалился быстрым шагом, как будто торопился сбежать с места преступления, к которому был непричастен. Но так даже лучше — он совершенно не приспособлен к решению проблем, тем более такого масштаба. Ничего не попишешь — в нашей семье не сразу было понятно, кто мужик. Наверное, у каждого свое предназначение. У Светика — это музыка, а у меня — такие вот проблемы.

— Ну что, будем ждать бухгалтера? — спросил Димочка, тоже провожая моего мужа взглядом.

— Нет выбора. Может, нам она расскажет больше, чем полиции?!

Я поежилась — было прохладно, и я совершенно зря надела осенние сапоги без каблука, потому что в них проще вести машину. Но ведь я не рассчитывала, что придется остаться на улице! Если Людмила пробудет в здании долго, мне обеспечена ангина — это точно. Но ничего, справлюсь бабушкиным методом. Тмин и коньяк — это наше все.

Мы прождали больше часа, то и дело бегая по очереди греться в Димочкину машину, однако бухгалтер так и не появилась.

— Убили они ее там, что ли? — зло спросил помощник, когда я в очередной раз пришла сменить его на «посту».

— Не знаю. Что-то долго. Может, выемку документов производят?

— Это что же — без санкции?

— Да уж получили, поди…

— Долго мы еще тут мерзнуть будем?

Хороший вопрос… Еще бы знать, что ответить!

— Ты можешь ехать, — разрешила я, но Кукушкин замотал головой:

— Ну вот еще! Как я вас брошу?

— Ночевать будем?

— Если надо… А нельзя ее завтра, например, побеспокоить?

— Да можно… Просто сейчас, пока она напугана, наверное, будет легче.

— Не думаю. Если ее опера хорошо потрясли, то она мало на что годится. Сколько ей лет?

— Ну, она не юная дева, ей лет пятьдесят с чем-то. А что?

— А то! — передразнил помощник. — Люди старой закалки, пообщавшись с нашими правоохранителями, редко выходят от них в благодушном настроении. Скорее наоборот — ей валидолу бы.

— Это ты зря. Людмила — тетка тертая, она вряд ли раскиснет.

Тут мы оба увидели, что к зданию театра подъезжает карета «Скорой» со включенными проблесковыми маячками. У меня неприятно заныло внутри.

— Видишь? — кивнула я, поглубже засовывая ледяные руки в рукава. — Что-то мне нехорошо.

— Это не за вами.

— Да уж лучше бы за мной.

— Думаете?..

— Скажем так — не исключаю.

Через десять минут я убедилась в собственной правоте. Людмилу вынесли на носилках и оперативно запихнули в машину.

— Черт… А ты был прав, — с досадой сказала я, провожая отъезжающую «Скорую» взглядом. — Довели нашу тетку.

— Ну, что ни делается — все к лучшему, — резюмировал Димочка. — Я вас довезу домой, тут ловить нечего.

С этим утверждением я спорить, разумеется, не стала.

Домой вернулась с отвратительным привкусом поражения — такое чувство, что меня провели как ребенка. Не то чтобы я хотела заниматься делами Светика, нет. Просто было ощущение, что это не с ним случилось, а со мной кто-то затеял непонятную игру. И с каждым днем в нее втягивается все большее количество моих близких и знакомых. И совершенно очевидно, что все это как-то связано с делами «Снежинки» и ее обитателей. Меня еще никогда не подводила интуиция, я привыкла полагаться на нее, и сейчас она говорила: разберись с делами вдовы и сразу поймешь, кто и что. Но как, как я могу с ними разобраться, если не получается найти никаких подходов ни к кому из членов семьи Потемкина? С Анастасией все более-менее понятно, а вот ее пасынки… Один чуть не угодил на тот свет, а второго вообще найти невозможно — все номера телефонов, что дала мне вдова, оказались неработающими. Интересно, это только я не могу его поймать или те, кто жаждет видеть его автограф на документах, — тоже? И знала бы Анастасия, если бы Юрий подписал что-то? Ведь не исключено, что он уже это сделал. Придется снова ей звонить и спрашивать напрямую.