Татьяна Степанова - Призрак Безымянного переулка Страница 18

– Она больной человек, не в себе. И я… мы тут все соседи. Я ее знаю с детства. Никаких показаний я против нее давать вам не стану. Она больной человек. Я не хочу, чтобы из-за меня ее упекли в дурдом.

– Ох, простите нас великодушно. Лиза моя и правда не в себе. – Тамара Николаевна покачала головой. – Бывает смурное настроение, но чтобы на людей кидаться… Лиза, да ты что? А я вот ремень возьму!

Сцена отдавала таким сюром – у Кати мурашки ползли по спине, но она едва не прыснула со смеху.

Чудовище Безымянного переулка…

Меня укусили! Ай-яй-яй… Где тут местный вампир?

А кончается все вот чем: я вот возьму ремень!

Она прикинула возраст этой Лизы – ровесница Алисы или чуть старше. У психически больных возраст трудно определяется.

– Ладно, отведите дочь домой, – приказал Тамаре Николаевне Апостоловой лейтенант Лужков. – Я к вам позже зайду. Я здешний участковый, только назначен. Это теперь мой участок. А с вами я хотел бы переговорить сейчас. – Он обернулся к Алисе Астаховой. – Только сначала вам надо оказать медпомощь.

– Я могу помочь, – подал голос Виктор Ларионов. – Алиса, ты зря от больницы отказалась. Это может быть заразно, инфекция и… Ну, я не знаю, как хочешь. Я бы на твоем месте…

– Виктор, вон ключи от машины валяются у колеса, я уронила. – Алиса кивком указала на тротуар. – Закрой, пожалуйста, дверь и на сигнализацию тоже поставь. Я сама не могу, вся в крови перемажусь.

Виктор Ларионов с ее сумкой и накидкой в руках нагнулся за ключами. Он замешкался у машины.

– А ты что застыл как соляной столб? – резко бросила Алиса брюнету в рубашке.

Тот словно очнулся от грез.

– Значит, вы здесь тоже живете? – спросил Алису лейтенант Лужков, кивая на кирпичный дом.

– Да.

– В какой квартире?

– У меня их две. Наша фамильная, то есть нашей семьи. И вторая – моя, я ее приобрела для себя.

– И куда вас сопроводить?

– На третий этаж. Дома моя тетя.

Они все вместе вошли в подъезд. Катя отметила высоту потолков. И то, что в этом старом доме начала двадцатого века такие толстые стены, такие широкие лестничные пролеты и такой новый современный лифт – железная коробка с антивандальным покрытием серых стен.

На лифте первыми отбыли наверх Лиза и Тамара Николаевна Апостоловы. Катя поняла, что они обитают на втором этаже, но пользуются лифтом.

Лужков, эксперт-криминалист и Алиса Астахова вошли в лифт втроем. А Катя, Мещерский и брюнет в рубашке по имени Саша начали подниматься по лестнице на третий.

Катя отметила, что у брюнета на руке дорогие швейцарские часы. Но выглядел он, словно его пыльным мешком ударили.

– Что вообще происходит? – спросила его Катя. – Кто эта Алиса Астахова? Ваша знакомая?

– Она мой бизнес-партнер.

– А вы – тот самый владелец цеха, где могилу нашли, и всех окрестных зданий? Как это ваш компаньон сказал: «Мельников и»…

– «Мельников и». Да. Вы не могли бы прекратить болтать?

– Что? – Катя опешила.

– Закрыть рот. – Он смотрел на нее – они были почти одного роста.

– Катя, уймись, – попросил и Мещерский.

И она обидчиво подчинилась. Такие события, а они не позволяют ей задавать вопросы, ей, криминальному репортеру!

Они очутились на третьем этаже почти одновременно с медленно ползущим лифтом.

На площадке – всего две двери напротив друг друга. Одна из них распахнута настежь. Яркий свет из прихожей.

А на пороге – силуэт. Женщина, прижавшая руки к груди в странном, почти умоляющем, испуганном жесте.

Катя поняла, что это седовласая благообразная дама, утром так странно вещавшая о том, что найденную старую могилу в цехе надо закрыть и запечатать.

– Тетя Шура, успокойтесь, – властно сказала ей Алиса Астахова. – Меня никто не стал убивать. Я жива.

Она отстранила молчавшую, потрясенную тетку с дороги.

– Нам куда сначала – в ванную? – спросила Алиса эксперта. – Или мне лучше сначала снять платье?

– Платье снимите, на себя что-нибудь накиньте, руку я обработаю и осмотрю. Но вам все равно придется ехать в больницу, – ответил тот.

– Зачем? – в голосе Алисы послышались истерические нотки.

– Вам давно делали прививку от столбняка?

Она направилась в глубь квартиры раздеваться.

– Я услышала крики, – сказала ее тетка лейтенанту Лужкову. – То есть сначала шум машины. Я знала, что это Алиса. А потом эти крики. Такой кошмар! Ее ограбить пытались?

– На нее напала ваша соседка, – быстро ввернула Катя.

Дама по имени тетя Шура обернулась к ней. Узнала или нет – непонятно.

– Кто?

– Некая Лиза Апостолова.

– Наша бедная Лиза? Быть не может!

– Да как не может – мы все свидетели! – Лейтенант Лужков махнул рукой. – А ваша племянница наотрез отказывается подавать заявление в полицию.

– Я потрясена! Чтобы наша Лиза… Она наша соседка… Бедное несчастное создание. Нет, это невозможно. Да, конечно, у нее проблемы большие с психикой, но она такая тихая, смирная.

– Мы осматривали могилу там, в цехе, – Катя гнула свое. – Помните, вы мне утром про эту могилу говорили? И услышали крики и увидели, как они обе на асфальте, и Лиза повалила вашу племянницу и вцепилась…

– Может, я что и говорила, я сейчас не помню. Но это совершенно невероятно, чтобы Лиза проявляла агрессию. Она никогда прежде…

– Вот именно! – из глубин квартиры в прихожую вернулась Алиса Астахова. – Это припадок. Болезнь. За болезнь не судят и не казнят.

Она стояла перед ними. На плечи накинут белый купальный халат, косо завязанный, превращенный в этакую тогу, чтобы плечо и рука остались голыми.

Катя не могла отвести взгляда от ран – странно и страшно видеть на коже следы зубов.

И знать, что это зубы не животного, а человека.

Следы отпечатались на молочной коже во многих местах предплечья – багровые оттиски там, где зубы не прокусили кожу. И два кровавых отпечатка, две прокушенные раны – одна на мякоти плеча, а вторая на тыльной стороне запястья.

– У вас найдется в аптечке спирт, йод, бинты и борная кислота? – спросил эксперт-криминалист тетку Астаховой.

– Я посмотрю сейчас, да, что-то найдем.

– Пройдите в комнату, сядьте, я займусь вашей рукой, – приказал эксперт Алисе.

Она проследовала мимо них в гостиную.

Катя, оглядевшись, успела отметить, что квартира большая – не менее четырех комнат, и комнаты просторные. Мебели тоже очень много, и она из разных эпох и времен, словно тут собирали все и ничего никогда не выбрасывали.

Антикварная хрустальная люстра в гостиной, на лепном потолке, черный рояль с поцарапанной крышкой, пластиковый светильник из семидесятых в форме «дождя» в прихожей, угловой бархатный диван с обивкой из зеленого велюра – привет из восьмидесятых. При этом новые виниловые обои светлых цветов и отличный евроремонт. Темная картина над диваном – не пойми что нарисовано, но рама богатая, в тусклой позолоте.

Справа от прихожей – дверь в одну из жилых комнат. И там – белый стеллаж с книгами, клетчатый диван-раскладушка, а по новому паласу разбросано много-много фотографий из упавшего на пол альбома с кожаной обложкой. Словно кто-то сидел на этом диване и рассматривал снимки под уютной настольной лампой, а потом был поднят на ноги безумным воплем за окном, так что фотографии разлетелись веером.

– Вы тут вдвоем живете? – спросил лейтенант Лужков, наблюдая, как эксперт-криминалист обрабатывает Алисе раны.

– Я живу в своей квартире, это на пятом этаже. А это квартира нашей семьи, здесь живет моя тетя Александра Мироновна, – ответила Алиса, морщась.

Эксперт как раз протирал ей укусы спиртом, затем залил йодом. В дверь позвонили. Александра Мироновна – тетя Шура – засеменила в прихожую открывать. Это явился Виктор Ларионов, положил ключи от машины на зеркало, передал тетке сумку и накидку Алисы.

– Леночка звонила, она беспокоится, – сообщил он.

– Скажи ей – ничего страшного, пустяки.

– Как это ничего страшного? Сумасшедшая на людей бросается, пытается загрызть. – Ларионов развел руками.

– Ну, вы точно не хотите писать заявление? – еще раз осведомился лейтенант Лужков.

– Никаких заявлений. Если вы сами начнете бедную Лизу уголовно преследовать, я вообще скажу, что ничего не было, – резко ответила Алиса.

– Мол, вы сами себя укусили за руку?

– Вот именно.

– Ладно, тогда не станем вас больше беспокоить, всего хорошего. – Лейтенант нахмурил светлые брови и направился к двери.

Катя и Мещерский двинулись за ним. А что еще можно сделать в такой ситуации? Ничего.

В квартире с Алисой, кроме тетки и эксперта, взявшего на себя роль доктора, остались Виктор Ларионов и Александр Мельников.

Дверь квартиры клацнула, закрылась.

– Вы навестите Апостоловых? – Катя кивнула на нижний этаж.

– А какой смысл? – Лужков все еще хмурился. – Жалобы соседей на нападение нет. Женщина эта, Елизавета, явно психически больная. С ней беседовать надо при помощи психиатра, осторожно, и уж точно не тащить ее в ОВД. «Психиатричку» вызывать? Это я мог бы. Но, опять же, у меня нет жалобы потерпевшей.